О, к нему возвращается юмор. Хороший признак.
— А из каких ещё? — скорчил недоумённую морду лица я.
— Из Цепешей, например, — нервно хохотнул Сорокин. — Хотя… нет. Те, конечно, были совсем отмороженными, но настолько далеко не заходили. Водить шашни с ликанами, это чересчур!
— Знавал как-то одного такого, смешной был вампир… — задумавшись, чтобы восстановить воспоминания, протянул я. А когда опустил взгляд на сидящего у жертвенника Сорокина, увидел тень страха на его лице. — Постой, это не тот самый, скорее всего его дальний родственник.
— Антон, что здесь происходит? — серьёзно спросил инженер, даже не разу не прибегнув к мату.
— Вот об этом и хотел бы поговорить, — я присел, поравнявшись с прислонившимся к жертвеннику Сорокиным. — Если коротко, это подземелье раньше использовалось для пыток и жертвоприношений. Ткань мироздания истончилась, что сделало это место невероятно привлекательным для духов. А позже и для демонов. Вы же знаете, как они проникают в наш мир?
— Да, — сосредоточенно кивнул тот. — Такие места невероятно ценны, были.
— Были, — кивнул я. — Потому что могли заряжать металл энергией распада, после чего из такого металла можно было создавать клинки душ.
— Только не говорите, что вы нашли способ воспроизвести технологию! — загорелся Сорокин, куда-то мгновенно испарился всяческий страх, инженер готов был трясти меня за плечи до потери сознания.
— Нет, — огорчил я его. — У нас чуть иная структура создания клинков. Но это не важно. Суть в том, что я могу поставлять такое оружие практически в любом количестве. А это значит, что ваш проект с поездом, как никогда удобен.
Сорокин задумался.
Яркий свет мира разрезал тьму, оставляя на лице немолодого мужчины тени, делая Константина на порядок старше.
Дверь в жертвенник открылась и внутрь влетела тарелка с бутербродами, которые я тут же начал уничтожать.
Когда очередь дошла до второго, а глаза уже начали присматриваться к порции Сорокина, тот вышел из прострации.
— Простите, не ожидал, что самый интересный и невероятный проект в моём арсенале когда-то получит право на жизнь… — честно ответил он, хватая с тарелки бутерброд.
