— У тебя всё хорошо получалось, — шокировано произнесла я.- Особенно эта игра, когда меня вырядили интердевочкой.

— Ты же прекрасно понимаешь, я с ума сходил от чёртовой ревности. И к кому… этому убогому? Почему ты выбрала его, а не кого-то другого? Хотя бы Нагорного, это я ещё бы понял! Ходит молва, что ты его бросила после первого же свидания. Над бедным парнем теперь все, кому не лень, потешаются.

Я многозначительно хмыкнула, но ничего на это вразумительного не ответила. Самолюбие Нагорного, может, и пострадало, и даже в нос ему бедняжке прилетело. Но то, что я ему образ «розовая мечта юной феи» разрушила, это вряд ли. У него поклонниц и без меня, воз и тележка.

— Ты пришёл, чтобы поговорить о Найке? Уверяю, не стоит. Тебе всё равно не понять.

— Ну почему же. Не глупее других. Но ты же ничего о нём не знаешь, верно? Он так и не рассказал тебе всей подноготной?

— Нет. И я не имею никакого желания говорить об этом.

Я готова была говорить о своих переживаниях с кем угодно, но точно не с ним. Да и к чему теперь эти пустые разговоры? Зачем говорить о том, кого рядом больше нет?

— Как скажешь, — недовольно проворчал Павел и замолчал ненадолго, чему я была несказанно рада.

Мне хотелось побыть в тишине, наедине с собой и своими мыслями. Голова кружилась из-за слабости и упадка сил. Не готова я была сейчас вступать в полемику. Да и в принципе тратить последние девичьи незамужние деньки на разговоры не хотелось.

— Я думал, будет забавно, — мне пришлось открыть один глаз и посмотреть на человека, который продолжал меня мучить. — Избавиться от навязанной невесты. Да, я плохо думал о тебе с самого начала. Был уверен, что ваша семья хочет выкачать из нас максимум выгоды. А чтобы этого не произошло, я решил от твоей кандидатуры избавиться. Кроме того, мне было скучно и захотелось развлечься. Но ты оказалась мне не по зубам.

Очень странное признание, но я непроизвольно улыбнулась. Мол, признаешь, что я крута?

— Всё совершенно вышло из-под контроля. И я должен тебе признаться, что ты мне очень нравишься. Девушек у меня было немало, но никто меня не мог удивить так, как ты. Чувствую, с тобой мне скучно не будет.

— Это точно, — горько усмехнулась, но тут же стерла улыбку с лица. — Но ты зря распинаешься. Я ведь дала согласие на брак. Отцу обещала вести себя примерно. Мы поженимся, как того хотят родные. Только эмоциональной привязанности не обещаю.

— Я считаю успехом одно то, что мы с тобой спокойно разговариваем. А жизнь покажет, судьба нам быть вместе или нет. Я постараюсь сделать всё возможное, чтоб ты полюбила меня. Начнём с чистого лица.

Мне будто мало одной осечки. Любить — это противно. И чертовски больно. И браки, заключенные в порыве страсти, весьма недолговечны. Так говорит моя мама.

— Смотри, динь-дон, — закусывая нижнюю губу, качаю юбкой платья из стороны в сторону.

Настоящий колокольчик. Платье не слишком вычурное, но элегантное в то же время.

— Ты очень красивая, — Маринка откинулась назад, сидя на моей кровати, оперлась на руки. — Жаль, я не могу присутствовать сегодня. Ещё рожу во время церемонии.

— О, это было бы чудесно. Ты бы отвлекла гостей, а я — незаметно смылась.

Грустно улыбнулась и тряхнула головой. Так, никаких печальных удручающих мыслей. Я обещала себе. Дала слово родителям. Буду улыбаться и постараюсь хоть на мгновение ощутить себя «счастливой невестой». Павел, конечно, не принц из сказки, но и на Чудовище не тянет. Да и пещеру нам отстроили приличную, я видела фотографии комнат. Мой неожиданно заинтересованный мною будущий супруг прислал.

Да только… Нет, ничего. Справлюсь как-нибудь.

— Злата, пора ехать. В городе пробки.

Отец сияет, как начищенный пятак. Он восхищенно разглядывает мой образ невесты и не скрывая нахлынувших эмоций, по-отечески обнимает меня, пряча навернувшиеся слёзы. Папа говорит, как и полагается родителю, что я стала совсем взрослой и теперь у меня будет собственная семья. Я лишь поджимаю губы, но обнимаю фигуру отца. А что ответить? Моё мнение он знает. Я не хочу выходить ни за кого замуж. И становиться взрослой, к слову, тоже.

— Удачи, подруга, — Маринка протянула мне руки, а я помогла ей подняться. — Как вернешься с жаркого курорта, звякни. Наверняка у тебя уже родится крестница.

— Ты хочешь взять меня в крестные? — я подпрыгнула на месте, а бедная визажист, поправлявшая мой макияж, аж отпрыгнула от неожиданности в сторону. — Как это мило. Вот же черт, я обещала не реветь сегодня!

Наверное, это единственная счастливая весть за сегодня. И я даже рада, что моя единственная подруга не сможет присутствовать на этом сомнительном празднике. Я буду фальшиво улыбаться, принимая поздравления, и смиренно ждать окончания этого дня. Она не должна видеть, как лучшая подруга ломается под воздействием обстоятельств. Марина должна помнить меня бойцом, который никогда не сдается.

Приподнимая подол юбки, спускаюсь вниз. В холле меня ожидают заменители Марины, так сказать, подружки невесты. Они едут вместе со мной в шикарном белом лимузине. Чувствую себя подарком в красивой упаковке. Мама виновато улыбается, обнимая меня перед тем, как я нырну в салон автомобиля. Она берет меня за плечи, прижимая к себе.

— Я хочу, чтоб ты была счастлива, милая. Всё остальное не так важно. Обещаешь быть счастливой?

Киваю, понимая, что быль и мечты резко разнятся. Если Вы, родители, желаете мне счастья, зачем отдаете единственную дочь на откуп? Я могу и сама построить своё счастье. Сглатываю тугой комок, подступивший к горлу.

— Поедешь на своей машине. Пусть она отвезет тебя в новую жизнь.

Неискренние слова матери — вот что ранит больнее ножа. «Я хочу, чтоб ты была счастлива». Разве она не понимает, что рядом с Павлом я не стану такой? Моя жизнь медленно превратится в подобие существования. А всё потому, что я опустила руки. Стало противно от себя самой. Размазня. Как же я позволила? Почему забыла обо всех мечтах и планах? Почему сдалась?

Я сдержанно улыбнулась, и согласно кивнула. Нервы и так напряжены до предела, мне хотелось бы собраться с мыслями, побыть в тишине ещё немного времени. Девчонки это сделать мне никак не дадут, будут трещать без умолку всю дорогу.

— Спасибо, ма. Это хорошее решение. Вы поедите со мной?

— Нет. Езжай одна. Встретимся на церемонии.

Мама открыла дверь автомобиля, позволяя мне сесть в салон. Она немного замялась, словно хотела сказать ещё что-то, но она заметила, как из дома вышел отец, и поспешно закрыла дверь.

Ничего, я сильная, я справлюсь. Павел меня так просто не разгрызет, я тот ещё орешек. А там, дай Бог, у отца дела пойдут на лад, и я подам на развод. В конце концов, не в средневековье живём.

Фоном в салоне моей «Тайоты» играла музыка. Обычная попса, таких песен миллионы. Но слова… Эти слова…

— Вы бы не могли сделать погромче?

Я коснулась рукой плеча водителя, и тот послушно прибавил громкость на магнитоле.

Утро хочу начать с улыбки,

Ощущая теплых губ касанье.

Твои объятья будут колыбелью,

И рухнет пропасть между нами.

Я буду нежным, если ты захочешь,

Я буду слабым, если ты позволишь.

Я спрячу когти, встречу тебя лаской,

Расстанусь со своей притворной маской.

Вернись, я всё прощу.

Ушам своим не верю. Это же те слова, что я написала когда-то. Словно не в этой, другой жизни, но это писала я.

Сердце, глупое, забилось часто-часто. Это же голос Эмиля? Это он пел? Я ведь не брежу! «Вернись, я всё прощу». Ведь этого я не писала. Значит, это он дописал эту строчку? Почему? Он хочет, чтобы я вернулась? Сердце отчаянно отбивало сумасшедший ритм, ладошки вспотели, в голове фоном звучал лишь белый шум.

Где же этот чёртов Найк? И почему он не пришёл? Не объяснился? Не поговорил со мной? Зачем поёт эти песни? Знает же, что меня замуж за другого выдают, а даже не попытался ничего сделать! Моё внешнее спокойствие мигом сдуло, я разволновалась не на шутку. И, не знаю почему, обернулась, чтоб увидеть свадебный кортеж. А его и не было вовсе.