Мы поменялись местами, я завела двигатель и, вернувшись на трассу, включила радио. Найк продолжал копаться в себе, уныло глядя в окно. А я ерзала на своём месте и довольно громко подпевала музыкальной волне.

Ты одна на миллион,

Единственная в жизни.

Ты заставила меня открыть

Одну из звезд над нашими головами.

Найк снисходительно улыбнулся, покачал головой и театрально поджал губы. Да, моё пение оставляет желать лучшего, и не мне с ним соперничать. Но я хочу, чтоб он подпевал мне и веселился вместе со мной.

— You’re one in a million, — подмигнула парню. — Я так хочу видеть твою улыбку. Давай же, не ломайся. Покажи мне её.

Он кокетливо рисуется, хлопая длинными ресницами, словно выпрашивает: «Ну, скажи это ещё раз. Ты хочешь, чтобы я спел? Тебе нравится мой голос?». И я прошу, а после, мы поем вместе.

Этот диссонанс во внешности и внутреннем мире этого человека совершенно сбивает с толку. Но каким-то совершенно непостижимым образом этот парень притягивает к себе, как магнит.

Месяц моего трудового стажа подошёл к концу. Подумать только, целый месяц! Вдали от дома, от цивилизации. Правда, одну вещь я всё же сделала втайне от Найка. Соня проболталась маме о моих визитах домой, я её и не виню за это, понятно, что у нашей поварихи тоже есть дети и она сочувствует моей родительнице. Она говорит, что у меня злое черствое сердце, если мне не жаль родных людей. Сонька рассказывала, что родители вообще часто ссорились в последнее время, гадая, что они упустили в моём воспитании. А мама меня защищает, она просит отца не возвращать меня силой домой. Говорит, что я должна набить себе шишки и сама явиться с опущенной головой, когда наиграюсь во взрослую жизнь.

Она права, как не неприятно это осознавать. Соня передала мне мою кредитку, потому что «родители переживают, чтобы ты не голодала». И я, недолго раздумывая, заскочила после смены в китайский ресторанчик и налопалась от пуза. Я целый месяц была лишена вкусной еды. Там же заказала большой сет роллов и отправилась в старую хрущевку, чтоб отметить выигранное пари.

Тихонько открыла входную дверь, вошла в тёмный коридор прихожей. Перегоревшую лампочку ребята так и не удосужились поменять. Едва не навернулась через кроссовки Найка. Надо же, его высочество дома, вот так удача. Я-то была уверена, что они с Дэном снова пропадают на очередной репетиции, а нет, эти двое лоботрясничают дома. Бесшумно расстегнула молнию на сапогах. На цыпочках отправилась искать муссонского солиста в квартире. В зале было тихо, зато на кухне кто-то возился.

Дверь была прикрыта, а это означало, что Найк снова нарушает правила нашего совместного проживания. Никакого сигаретного дыма в квартире. Повела носом и уловила запах никотина. Я решительно протянула руку к ручке двери, но услышала голоса братьев. Не знаю, отчего я вдруг замерла и не решилась войти. Но фраза, долетевшая до моих ушей мне совершенно не понравилась.

— Наиграется и уйдет. Ты думаешь, она всегда будет с нами?

«Она», стало быть — я? Они обо мне говорят? И этот голос принадлежит Найку.

— Но она ещё рядом, — Дэн с раздражением в голосе ему противоречил. — Хотя ты спорил, что Злата и недели не продержится.

Спорил? Какой хороший мальчик. Со мной спорил из-за работы. А с Даней, значит, из-за меня? Не знала я, что он такой азартный.

— Эта жизнь не для такого человека, как она. Для неё это всё не серьезно. Так, небольшое приключение и развлечение, не больше. У богатых свои причуды.

Дыхание перехватило, и я поднесла холодные пальцы к горлу. Почему он так говорит? Сделала несколько шагов назад. Обида и злые слёзы непрошенным гостем блеснули в глазах. Вернулась в коридор и оделась. Пытаясь не шуметь, открыла и заперла за собой дверь. Рукой стираю горячие слезы со щек, опасаясь свалиться с лестницы.

Какая же я глупая. Просто дура. И что я вообще нашла в этом парне? Он же кроме себя никого не любит! Даня не в счёт, он же его «рука или нога», сам так говорил. Осторожно переставляя ноги, пытаюсь не растянуться на обледеневшей дорожке. Сумку я неосторожно забыла на вешалке, вместе с телефоном, ключами и деньгами. В кармане куртки завалялось несколько монет. Ужаснулась самой мысли о поездке в общественном транспорте. Взвесив возможность слиться с массой или вернуться в квартиру, выбрала пытку давкой. Спустилась в метро.

Сорок минут толкотни, и я нахожусь в знакомом районе. Вваливаюсь в спальню ничего не подозревающей подруги. С диким ревом обнимаю застывшую фигуру.

— Кто умер? — Марина безуспешно пытается отодрать меня от себя.

— Я, — шмыгая носом, оставляю влажные дорожки на футболке девушки. — В голове моей вата. Какая же я… дура.

Она кряхтит и усаживает меня на кровать.

— Ты пока успокойся, а я пока чай заварю. Зеленый, с мелиссой, будешь?

— С мелиссой, — закрывая ладошками лицо, киваю с ревом. — Бу-у-у-уду-у-у-у.

Когда комната наполняется приятным и знакомым ароматом чая, а Марина усаживается напротив меня, я беру себя в руки. Вкратце, пересказываю разговор, который уловил мой слух.

— Я сыплюсь перед ним мелким песочком, а он… Говорит, что это всё несерьезно… Никогда себя так глупо не чувствовала. И как так получилось, что я дала себя поработить какому-то несчастному фрику?

На глазах выступают злые слёзы. Пальцы сжимаются в кулачки.

— Марина, почему так произошло? Нагорный, о котором я грезила последние пару лет, заинтересовался мной, позвал на свидание. Разве не об этом я мечтала? И вместо того, чтоб наслаждаться обществом Влада, я совершаю массу ошибок. Ухожу из дома, из своего теплого прекрасного дома, бросаю учёбу, иду работать в ресторан, где ко мне относятся, как к человеку второго сорта. Марина, ты бы видела, какой концерт устроила Емельянова, которая заявилась в ресторан с каким-то очередным кавалером! Она снимала меня на видео, чтоб потом показать его нашим одногруппникам, которые почему-то были уверены, что Романова занята приготовлениями к свадьбе с Антиповым. У меня с волосами беда, маникюр я забыла, когда делала в последний раз. А если бы эта гадина увидела, в каких условиях я жила, то она бы меня ославила на весь белый свет. И всё это ради чего? Чтоб услышать «для неё это лишь игра»?

— А что это для тебя, Злата? — Маринка смотрит на меня, как на пришельца. — Я думала, ты просто хотела заставить отца поволноваться и отменить своё решение, выдать дочь замуж. Разве не ради этого ты ушла?

— Я не знаю, Марина! Я совершенно запуталась. Точно знаю, что не хочу испытывать то, что чувствую по отношению к этому парню. Только не к нему! Я убеждала себя, что не могу смотреть на это существо и видеть в нём мужчину. Но я постоянно думаю, сама того не замечая, о том, что он делает, где он, понравится ли ему мой внешний вид, посмеется ли он над шуткой. Мы сблизились с ним за этот месяц, ни с одним парнем я не общалась так долго. Оказалось, что за его несерьёзным видом скрывается смелый и уверенный в себе человек. У него потрясающая сила духа.

— Да уж, Романова, ты поплыла. Твой девиз: «Никакой любви», кажется, больше не работает. Одно тебе скажу точно: ты здорово влипла.

— Знаю, — я накуксилась и потянулась к вазочке с конфетами. — Сейчас я наемся с горя, растолстею и распугаю всех кандидатов на моё железное сердце.

Я слышала, как вибрирует в сумке телефон, принимая раз за разом звонки. Но мне не хотелось говорить ни с одним из братьев Барковских. Я была уверена, что они на пару обрывают мой мобильный. Так оно, по сути, и было, но был ещё один звонок, который я не должна была пропускать. Но об этом я узнаю лишь утром.

Я старательно раскладывала вещи по сумкам, стараясь ничего не забыть. Возвращаться в эту квартиру я не собиралась больше никогда. Жаль, что воспоминания о проведенном в этих стенах времени оставить здесь нельзя. Я уверена, что буду вспоминать наши вечерние посиделки на кухне. И то, как Найк учил меня готовить. У него, разумеется, ничего не вышло толкового, но с процессом варки макарон я, вроде бы, справляюсь. Голодными ребята не оставались, Сонина еда им пришлась очень по вкусу. Я исправно носила судочки с приготовленной пищей, а ребята благоразумно делали вид, что не замечают грязных контейнеров в мусорном ведре.