Кружит и кружит. Когда уже моя остановка?

Слезть хочу. Укачало на этой качели!

— Ох!

— Вот же брыкается!

— Держи!

— Да, держу! Держу!

Я спрыгиваю с карусели и падаю.

Почему так мокро и щекотно в носу?

— Она же сейчас захлебнётся, Рута! Голову придержи!

И что это за треск?

— Клянусь ушами и хвостом, если она заблюёт моё платье, то я с тебя всю пыльцу сдую!

— Погоди, неугомонная! Сейчас… есть кое-что.

Хлопок.

Кожу лица щекочут хвостики милых котиков, и я постепенно отключаюсь.

— Чары сна? А сразу нельзя было?

— Нет. Это незаконно. Она же наполовину человек.

— И ты их применила. Аврора, да ты та ещё злодейка!

— Выбора не осталось.

Голоса всё дальше и дальше.

— Лучше бы ты по голове её легонько книжкой стукнула…

Сознание схлопывается, и всё погружается в черноту.

Когда ты слишком хорошо знаешь своего ближнего, знаешь его слабости, жуткие мечты и чаяния, управлять им становится до смешного легко.

Патрик Несс, «Война Хаоса»

В голове гул. Будто кто-то просверлил в ней дырку, и там гуляет ветер. Виски давят так, что, кажется, мозгу тесно в черепной коробке. Пытаюсь разомкнуть веки. Каждое движение глаз причиняет боль. Я кряхчу и морщусь. В отдалении слышу голоса. Похоже на спор. Не разобрать. Пахнет кофе. Принюхиваюсь, и желудок тут же протестует. Заставляю себя пошевелиться и оглядеться. Передо мной расплывчатый деревянный стол с кучей бумаг, часть из которых испачкана коричневыми кругами от кружки.

Я сижу на кресле в центре уловимо знакомой комнаты. Вдоль стен расставлены книжные шкафы, переполненные папками и колбами. Пытаюсь повернуться. Голова всё ещё кружится, как на карусели.

Официальное заявление: с сегодняшнего дня я ненавижу парки аттракционов.

— Она очнулась, Аврора! — Слышу шуршание одежды и приближение шагов. — Говорила же, что люди крепкие, ведь не зря сразу мне понравилась.

Этот говор…

«Ты мне сразу понравилась, Фэй.»

Рута?

— Ты ведь нос воротила от неё, как в кустах увидела с принцем.

— А чего они прятались?

— Вы же понимаете, что если сюда кто-то войдёт, то разразится скандал, дорогуши? — вклинивается между ними высокомерный тон.

Хранитель?

— Для этого ты и нужен, чтобы стоять на стрёме, глупыш. Если не хочешь, чтобы мы с Авророй поведали, куда надо, как ты позволяешь проносить товары из Трущоб да думаг, нелегально. — Тонкий мужской смех разносится эхом по каменному помещению. — Чего скалишься? Много заработал, пока мимо казны проводил поставки? Спорю, да.

Зевс дери! Да это же Распутье Душ!

И какие ещё поставки?

Что происходит?

— Достаточно, Рута. Отпусти его. Ему ещё долго служить короне. Нескоро успеет потратить заработанное.

Я пытаюсь сесть повыше. Со второй попытки это получается. В сказке карета превратилась в тыкву, а в жизни овощем, выходит, уготовано стать мне.

— Дамы, — произношу, еле ворочая языком, — что за спектакль вы устроили?

Передо мной появляется обеспокоенное лицо Авроры. Она наклоняется ближе. Длинные пряди волос выпадают из-за ушей, и с них осыпается волшебная пыль.

— Простите, леди Фэй, — её тонкие пальцы касаются моего лба и ощупывают затылок. Когда она нажимает на шишку, я ойкаю. — Мне и Руте пришлось увеличить концентрацию думажного сбора и отсоединить трубки, чтобы никто из гостей не заметил, как мы с вами уходим.

— Уходим? Не уверена, что я шла своими ногами, — уже более внятно отвечаю я с раздражением. — Похоже на похищение.

— Оно и есть, — Аврора отходит и присаживается в поклоне. — И нам очень жаль.

Рута оттягивает её в сторону и ставит руки на ручки моего кресла, зажав в капкан. Курносый нос подёргивается и втягивает воздух.

— Не чую страха.

— А стоит бояться? — выдерживаю прищуренный взгляд.

Уголок её губ тянется вверх.

— Нет.

— Тогда объяснит мне кто-нибудь, что происходит?

Рута отталкивается от кресла. Затем, не озираясь за спину, ловко плюхается в сиденье за ней и бесцеремонно задирает юбку, садясь поудобнее. К ней подходит Аврора, кладёт ладонь на плечо, будто сдерживая, и обращается ко мне:

— Мы передали вам записку, чтобы сообщить нечто важное. Нечто, что взбудоражит оба Двора. Мы не могли рисковать положением и жизнью, поэтому и привели… — Аврора запинается и краснеет. — Принесли вас сюда. Пока гости одурманены, удалось сделать это незаметно. Если бы Его Высочество нас увидел или те, кто с ним заодно, то и жизни бы лишили. А в этом месте, — она обводит взглядом комнату, — все сказанные слова остаются здесь навсегда. Хранитель никогда не расскажет об услышанном. Мы же, хоть и не связаны чарами, не сболтнём лишнего.

Из всего сказанного я зацепляюсь за одну фразу, и она ходит по кругу в моей голове, как загнанный зверь.

— «Если бы Его Высочество вас увидел», — повторяю слова вслух. — О ком речь?

Рута поднимает глаза на Аврору, и та кивает как в дозволении.

— Принц Зельфейн.

Я сглатываю и еле сдерживаю вздох облегчения, а затем с запозданием осознаю услышанное.

— Хотите сказать, что он причастен к смерти Тео?

Не уточняю, что принц живее всех живых. Угловатое лицо принца всплывает в воображении, и я трясу волосами, чтобы смахнуть его.

— Не просто хотим сказать, — распрямляет спину Рута. — Хотим выступить свидетелями.

— Свидетелями чего? — Хмурюсь в недоверии я. — Вы видели, как всё случилось?

Аврора мотает головой.

— Нет, леди Фэй. Мы видели, как принц Зельфейн выбросил в пруд орудие убийства.

Эта новость удивляет меня куда больше, чем я могу себе признать.

— Если вы не видели само деяние, то откуда же так уверены, что он совершил его?

— Скажи-ка, детектив, — Рута снимает руку Авроры со своего плеча и наклоняется ко мне с заговорщицким видом, — если в ночь после смерти Его Высочества принц Зельфейн пробирается в сад, то это ли недостаточный повод для подозрений? — Пытаюсь ответить, но лиса грозит пальчиком. — Слушай дальше. Лезвие блеснуло в свете луны. Зрение у меня отменное, уж поверь! Подождала, когда принц уйдёт, и порыскала у берега, но кинжал достать не смогла — закинул вглубь пруда, что надо.

Ёрзаю в кресле, потихоньку приходя в себя.

— И?

— Я рассказала девочкам. Наутро стали искать вместе. Сарая не горела желанием окунаться, но она единственная, кто может задерживать дыхание под водой.

— Она и достала кинжал, леди Фэй.

Поэтому Сарая так странно наблюдала за прудом?

Отвожу глаза в сторону и пытаюсь выстроить цепочку событий. Зельфейн решил избавиться от друга, пускай и не лучшего. Светлый принц — единственный сын короля Фахрона. Никакой конкуренции. Рано или поздно он бы стал правителем Светлого Двора. В чём же тогда смысл? Убийство Тео лишь навело смуту.

— Зачем ему это делать? — спрашиваю я скорее себя, чем их.

Рута фыркает.

— Твоя работа, ты и думай.

— Не щетинься! — протестует Аврора. — Леди Фэй нам не враг.

— Не люблю, когда подвергают сомнению мой рассказ.

— Задавать вопросы — моя работа. — Вспоминаю нашу перебранку в саду и вздыхаю. — Однако я действительно не вижу мотивов. Помогите мне понять.

— Шай, — произносит Аврора и продолжает в ответ на мои сведённые брови: — Светлый Двор был не всегда таков. Раньше он состоял из множества разрозненных территорий, которые объединил под собой Таврон Первый. На месте деревень выросли города. С тех пор между столицей и ними есть уговор: когда король умирает, его старший ребёнок заключает брачный союз с наследником одного из Домов. У договора строгая очерёдность. Если в этом веку наследник женился на принцессе из дома Фьёр, то в другом обязан на избраннице Прусья или Галеи. Нарушить вздумаешь ход вещей? Со свету сживут и не дадут взойти на престол. Это сделано для того, чтобы все получали доступ к власти в равной мере и не воевали за корону.