— Мы можем обойтись без вознаграждения. Я сделаю, как ты просишь. Скажу им завтра, что передумала.

Страх спускается по позвоночнику, пересчитывает рёбра, обвивает ноги и ступни, приковывая к полу. Как вдруг… Хруст пронзает тишину. Обмякшее и бездыханное тело капуцина падает с остекленевшим взглядом вниз. Гость накидывает капюшон и удаляется к выходу. Подойдя к двери, он переворачивает изнутри табличку на «закрыто».

— Per mortis non lates, — щекочет мёртвую тишину его шёпот.

Защёлка закрывается с непривычным грохотом.

Семья — это узорчатая паутина.Невозможно тронуть одну её нить, не вызвавпри этом вибрации всех остальных.Невозможно понять частицубез понимания целого.Диана Сеттерфилд,отрывок из «Тринадцатая сказка»

Следующим утром я встречаюсь с принцем у входа в агентство, и мы сразу же направляемся к Беатрис. Вито занят поручением Мастера, поэтому мы условились созвониться после того, как заберем яд. Его люди подхватят ведьму следом.

Солнце Чайна-тауна не щадит голову даже через кепку, и я мечтаю о ванне со льдом. Судя по до сих пор закрытым ставням на многих точках, ночка в квартале выдалась нескучной. На улице лежат кучи мусора: бутылки, смятые банки, упаковки от чипсов. Крысы с радостью выбегают на пир и утаскивают сокровища с собой.

— И после этого фэйри называют людей свиньями, — бросаю я.

Они могут презирать человечество, но от Pepsi, созданной их технологиями, не откажутся. Лицемерие цветёт и пахнет.

Кайден идёт рядом. Сегодня он на удивление молчалив, и это заставляет волноваться.

Волшебные существа расступаются перед нами. Парочка из них врезается в меня и тут же извиняется, увидев спутника. Некоторые сторонятся нас и шепчутся. Впрочем, ничего нового. Но всё же я не могу отделаться от ощущения, что что-то не так.

— У меня странное предчувствие, — считывает мои мысли принц. — Все такие…

— Обеспокоенные?

— Да.

— Согласна. А у тебя всё в порядке? Ты и пары слов не проронил, пока ехали.

Он задумчиво отводит взгляд, выпрямляя осанку.

— Пришлось разгребать тронные дела. Вымотан.

Решаю перевести тему, потому что последнее, о чём я хочу слушать, так это о делах чистых:

— Твой брат, каким он был?

— Занозой в заднице.

— Ты же понимаешь, что этого недостаточно. — Я тут же поправляю себя, напустив серьёзность: — Исключительно для дела.

Кайден вздыхает, точно смирившейся с участью.

— Он был беспечным. Про таких говорят: «Плыл по течению». Тео постоянно где-то пропадал, потому что ненавидел наш Двор. Светлый стал для него убежищем и отвлечением: пиры, танцы, выпивка, девушки. Большую часть времени он проводил там.

— Начни с начала. С детства.

Нутром чувствую, что он не горит желанием делиться сокровенным, но моё любопытство связано с делом. Копаться в чужом белье не самое приятное занятие. Если вы, конечно, не охотник за трусиками. Бррр.

— Брат родился вторым и ослабленным, — погружается в прошлое Кайден. — Так абсурдно, что наши судьбы решили минуты между появлением на свет. Меня нарекли наследным принцем по праву перворождения, а Тео задвинули, как запасной вариант. Всё наше детство он твердил, что испытывает облегчение за ненадобностью носить корону короля. Но я знал: он злился, ведь ему даже не дали шанс. Долгое время брат изучал практически те же дисциплины, какие давали и мне. В некоторых из них я был ему не соперник, в других — он. Мы уравновешивали друг друга. — Он делает паузу, отвлекаясь на рассматривание неспешно открывающихся витрин, и вновь продолжает: — В подростковые годы Тео переменился. Осознание пришло к нему: что бы он ни делал, родители никогда не увидят в нём будущего правителя. Брат же никогда и не хотел занять трон. Выйти из моей тени было для него куда важнее. И он нашёл способ: стал занозой в заднице Тёмного Двора.

Кайден вздыхает:

— Знаешь, когда ребёнок не получает ничего, кроме безразличия, то всё, что ему остаётся, это стать проблемой. Это сработало. Тео стал получать разочарованные взгляды от матери и гневные от отца. Намного лучше, чем ничего, верно? Шай первой поняла, что происходит. Сестра всегда отличалась особой проницательностью и эмпатией к окружающим. Она постоянно старалась нас примирить, будто мы оба — её дети. Я был несправедлив и эгоистичен, Фэй. В отличие от Тео у меня были приближённые и мнимые друзья, мечтающие через лесть продвинуться к трону. У него же — лишь он сам. По крайней мере в том, что он так думал, есть и моя вина, — принц натянуто улыбается своим ботинкам, которые то и дело поднимают пыль. — Одно лицо и два полярных характера. Удивительно.

— Ты сказал, что Тео пропадал вне Двора. Не знаешь, где именно?

— Нигде и везде. Он ненавидел быть один. Постоянно искал компанию.

— Почему? — Кайден хмурится, словно не уверен, стоит ли мне рассказывать, и я уточняю: — Для дела, помнишь?

— Кажется, мне придётся рассказать тебе всё, включая цвет белья в моей спальне. Я готов, если это поможет. — Он ловко уворачивается от столкновений, маневрируя в толпе. Прохожие, отвлечённые бурными обсуждениями, уже не замечают, кто именно перед ними. — Да что со всеми такое?

— Ты недоговорил про брата, — я вцепляюсь в разговор и не отпускаю.

— Да, конечно. — Принц замедляет шаг, и я следую его примеру. — Как я и сказал, Тео родился слабым. Поговаривали, что он не выживет. Наша мать перестала брать его на руки уже в первую неделю после рождения, во вторую — прекратила навещать. Тео лежал целыми днями совсем один в мало освещённых покоях. Приходили к нему только слуги. Гара рассказывала, что королева уже тогда решила, будто у неё лишь один сын, и это я. Тео же выжил назло всем. Стал равен мне по силе и уму. — Кайден замолкает, и я не давлю. — То время в младенчестве не прошло бесследно. Стоило ему остаться одному, он тут же напивался до отключки. Я рос и долгое время не понимал, почему брат постоянно приходит спать в мои покои, пока однажды Гара не открыла мне глаза. Стоило догадаться…

— Ты не мог знать. Даже братья не способны читать мысли друг друга. — Меня чуть не сбивает с ног зависшая в телефоне парочка, и я теряю равновесие. Принц подхватывает меня за локоть, помогая устоять. Я продолжаю, озираясь на чрезмерное скопление волшебных созданий в такой ранний час: — Возможно, он не хотел быть обузой.

— Это на него похоже. Больше всего на свете я боялся стать копией своего отца. — Кайден хмурится при виде заплаканного подростка-фэйри, которого успокаивает другой, чьи синяки под глазами заметны даже на расстоянии. — Порой я был настолько сосредоточен на троне, что не узнавал себя. Тео всегда являлся для меня зеркалом, в котором я мог увидеть собственное отражение и осознать, что теряюсь. Брат обладал невероятным талантом уйти под воду самому, но вытолкнуть на поверхность меня.

— Хотела бы я иметь такого.

— Фэй, — принц кивает вперёд, и я, опешив, прослеживаю за его взглядом.

Фонтан с печальной сиреной стоит на том же месте, что и вчера, но со всех сторон его обступили волшебные существа. Они перешёптываются и вытягивают шеи в попытке разглядеть творящийся хаос. Подход к лавке ведьмы перекрыт жёлтой лентой. Представители прессы пытаются пролезть через неё, но парень, на вид чуть младше меня, их сдерживает. Отдалённо знакомая девушка-азиатка активно жестикулирует и кричит на кого-то в трубку, параллельно нецензурно выражаясь в адрес зевак, которые лезут к ней с расспросами.

Гончие.

— Что, Исида меня прости, происходит? — я прибавляю шаг, стараясь поспевать за Кайденом. Он мрачно произносит:

— Ничего хорошего.

Принц аккуратно расталкивает собравшихся. Его широкая спина закрывает мне обзор, поэтому приходится немного подпрыгивать.

— Что случилось? — интересуюсь я у беловолосой девушки с татуировками на изящном лице.

— Убийство. Ведьму зарезали, — буднично отвечает та.

Я врезаюсь в Кайдена, когда тот застывает, услышав ответ.