— Послушай, моя милая, ты впечатлительная натура. Вас таких много. Стоит проявить скудный интерес, и вы тут же выстраиваете в голове картину мира, далёкую от реальности. Выжги пустые грёзы, Фэй, и забудь.

Услышанное выбивает из меня воздух. Нельзя говорить об этом так, словно всё просто, как съесть на завтрак хлопья с молоком. Злость поднимается к горлу, но вместо слов я хватаю подушку у изголовья, вскакиваю и кидаю ею в принца. В последнее время подушки кажутся прекрасным орудием возмездия. Цель попадает прямиком в анфас Кайдена и шлёпается вниз. Какое-то время моё тяжёлое дыхание служит единственным мерилом течения времени в застывшей комнате.

— Ты. Кинула. В меня. Подушку, — ошарашенно прочеканивает Кайден.

Бой с Шай явно пошёл на пользу моей меткости. Я развожу руками и невинно повторяю:

— Я кинула в тебя подушку.

— Это так по-взрослому.

— Каков ответ, такова и реакция.

Он смиренно разводит руками.

— Справедливо.

— Будем считать, что в тебе говорит вино. Скоро бал. Есть время отоспаться и протрезветь. — Делаю пару шагов в сторону двери и бросаю: — Обсудим позже.

— Какая же ты зануда… — заплетающимся языком бурчит принц и неуверенно направляется к кровати. Кажется, что он вот-вот запутается в своих ногах и упадёт лицом в пол. А оно и без того слишком угловато.

— Воу, полегче, ковбой!

Пытаюсь поддержать его за локоть, когда тот подходит ближе, но он лишь отмахивается. Амплитуда движений резко возрастает, и Кайден опасно качается из стороны в сторону. Крупное тело начинает падать, как в замедленной съёмке. Подскочив к нему, я вцепляюсь в талию и плечо и пытаюсь придать равновесие. Но разница наших габаритов не оставляет нам ни единого шанса. Я упираюсь в кровать икрами ног и приземляюсь на неё, не сумев удержаться на месте. Принц всем весом вжимает меня в матрас. Грудная клетка сдавливает лёгкие, не давая сделать вдох. Я кряхчу и барахтаюсь. Его голова упирается носом в покрывало у моего плеча. Чёрные мягкие волосы, от которых пахнет фруктами, щекочут щёку.

Никогда не думала, что буду вот так лежать в одной постели с кронпринцем Двора Теней. Придётся продезинфицировать всю одежду, а лучше сжечь на костре.

— Кажется, я тебя раздавил, — бубнит он, и меня обдаёт запах забродивших ягод.

— Слезь! Дышать невозможно.

Пытаюсь ёрзать, но этот пьяница даже не думает облегчить задачу. Спустя несколько попыток и потоков моей брани удаётся столкнуть с себя сопящее тело и высвободиться. Всё ещё сидя, с облегчением наполняю лёгкие кислородом. Кайден причмокивает, лёжа на лопатках. Веки прикрыты. Часть лица скрывает тень, а по другой проходит солнечный свет. Пылинки играют на свету с его ресницами, и принц щурится. Рукой он почёсывает глаз и смахивает навязчивое солнце, которое продолжает смеяться над ним. Начинаю вставать, но что-то мешает. Оборачиваюсь и вижу, как Кайден ухватился за ткань моих шорт и неразборчиво шевелит губами, как младенец во сне. Аккуратно отцепляю его ладонь и нащупываю кольцо на безымянном пальце. Касаюсь металла с выгравированной надписью и поднимаю его руку к свету.

Ad infinitum.

До бесконечности.

Левая. Какой смысл постоянно менять положение колец? Въедаюсь взглядом в кольцо, будто там выбит ещё и ответ. Левая. Глаза расширяются от внезапного осознания, и меня накрывают воспоминания одно за другим. Первая встреча. Порядочный и вежливый принц подносит к груди правую руку с перстнем и на протяжении всего присутствия в агентстве не даёт повода усомниться в своём выбеленном воспитании. На другой день тот же фэйри надувает пузырь из жвачки и указывает на часы с видом важного засранца. «Полукровка».

Переношусь в памяти к пруду. Галантное поведение при встрече с наложницами. Правая рука ложится на грудь, и голова склоняется в приветственном жесте. «Фэй». И снова та же рука и то же кольцо в Распутье Душ, когда Его Высочество демонстрирует Хранителю, кто здесь власть. «Похитительница матерей и… чужих фраз». Левая рука опускается на грудь, и принц позволяет себе колкости.

Кадры сменяются быстрее, чем мозг успевает их обработать. Низкий голос сливается в один и расходится надвое. Я в гостевой комнате. Он стоит у окна и выстукивает ритм по стеклу левой рукой перед тем, как рассказать о своих способностях. Вновь левая ладонь на груди, когда мы ведём разговор о Бернаре Вербере. Он шутит. Снова и снова сражается со мной на мечах сарказма, а затем… принца подменяет другой: сдержанный любитель высокопарных метафор с вытянутой по струнке осанкой.

И, наконец, я оказываюсь в такси по пути в Чайна-таун. Одна рука принца лежит на коленке, а другая — та, что с перстнем – выстукивает пальцами ритм. В тот день мы несколько раз повздорили, но и не упустили возможности обменяться колкостями.

Что происходит?

Позволяю себе невиданную дерзость: наклоняюсь и вдыхаю. Вино и арбуз. Ещё у пруда он пах травами и смолой. Тем, чем пахла свеча в кабинете короля Ивара. Кому, как не наследному принцу бывать там чаще? Арбузный аромат же я отчётливо ощущала в закрытом квартале, перед тем как меня накрыла паника. Почему это стало складываться в цельный пазл лишь сейчас? Почему я позволила увести себя в другом направлении ещё в своей спальне, где я впервые почуяла неладное?

С губ неуверенно слетает имя:

— Тео?

Тишина. Зову чуть настойчивее:

— Тео!

Принц ворочается и произносит невнятное:

— Ммм?

Ошарашенно встаю и делаю пару шагов назад. Несколько раз хлопаю круглыми глазами, пытаясь развеять дымку. Тщетно. Словно под гипнозом выхожу из спальни и бреду по коридору. Мне срочно требуется унять рой мыслей перед тем, как решить, что со всем этим ульем делать. Тео живее всех живых! И всё это время они с Кайденом дурили меня, а я им наивно позволяла это делать.

Насколько я зла? Определённо Уран.

Пышный зал украшают сотни композиций из цветов и листьев. По одну сторону стоит длинный стол, накрытый расписной скатертью. На нём расставлены блюда со всевозможными яствами, что даже бабочке негде сесть. По другую на небольшой сцене играют на флейтах две праздно одетые девушки-фэйри. Они сменяют друг друга, изображая перед собравшимися завораживающий музыкальный диалог. Их пышные слои юбок надуваются от кружения, а колокольчики на рогах звенят в такт музыке.

Чувствую себя пришельцем, заброшенным на планету с непривычной гравитацией. Волшебные существа в разноцветных нарядах щебечут и попивают вино. На ком-то надеты маски звериных форм, на ком-то — лишь их собственные. Если не знать контекста, то можно решить, что я попала на костюмированную вечеринку свингеров, а не во дворец к фэйри, где у каждого припрятано оружие за поясом или парочка ядовитых фраз за изгибом красивых губ.

Зал имеет длинную прямоугольную форму, а куполообразный стеклянный потолок открывает вид на тёмное небо. Россыпи звёзд светят столь ослепительно, что, кажется, вот-вот истлеют и потухнут на глазах. Отсутствие огней человеческих городов и смога раскрывает небосвод совсем иным образом. Он обманчиво даёт надежду, что, протяни руку, — сорвёшь одно из светил, как спелый персик, положишь в карман, а наутро улов обратится в сияющую пыль. Жаль, но никто из присутствующих не любуется нарисованной Вселенной картиной. Должно быть, она привычна для них до тошноты.

Солнце давно село, поэтому жар улицы спал, однако в помещении по-прежнему душно. Я периодически бесполезно обмахиваюсь ладонями и дую на лоб. Сквозь открытые безоконные рамы поникает еле уловимый ветер, чьё присутствие заметно лишь по колыханию пальм и папоротников, растущих прямо из облагороженного мраморного пола. Болотного цвета вьюн с мелкими белыми цветами разросся по колоннам и стенам до самого верха. Растение пронизывает всё вокруг, точно капиллярная сеть.

По всему периметру то здесь, то там стоят напольные ажурные светильники с мозаичными вставками. С потолка на длинных, цвета меди, цепях, свисают люстры с вытянутыми плафонами из стекла синих и зелёных оттенков. Внутри каждого — десятки светлячков. Они гораздо крупнее тех, что обитают у меня дома, и даже с достаточно большого расстояния не укроется их отчаянное трепыхание. Мне становится жаль бедолаг, но я не вправе судить чужие обычаи и культуру.