— Да, бывал. Однажды.

Лжец. Слышала я твоё «Однажды».

Я ожидаю, что он продолжит и расскажет при каких обстоятельствах посещал Чайна-таун, но этого не происходит.

Утро и ночь в Чайна-тауне — два разных мира. Ночью сюда не рискуют заявляться даже Гончие. Вопреки здравому смыслу мне бы хотелось увидеть, как всё здесь меняется с заходом солнца. Хоть одним глазком. Все эти неоновые вывески в сочетании с фонарями, должно быть, завораживают взоры, когда горят всей палитрой радуги. Словно «Бегущий по лезвию» схлестнулся на мечах с «Домом летающих кинжалов» и создал что-то совершенное неординарное.

Навстречу вальяжно движется высокий мулат в белоснежном костюме. На его воротнике красуется красная, как пятно от вина, брошь. Полупрозрачная ткань, закреплённая на шляпе, шлейфом спускается до пят острых ботинок и развевается при дуновении ветра. Пытаюсь заглянуть под гламур, но его нет.

Незнакомец ступает уверенными размашистыми шагами, засунув руки в карманы брюк, и даже не думает уступать дорогу. Я не чувствую в нём магии, лишь следы. Маг. Брошь в виде жука сверкает, маня своей мощью. От неё исходит сила и лёгкое свечение. Такие атрибуты называют амулетами. Их изготавливают на другом конце земли и кораблями везут по торговым путям в порты Дворов, а обратным ходом вывозят чары и травы. Благодаря свойствам металлической руды тех земель, амулеты отлично впитывают и удерживают энергию. Это помогает волшебным существам всегда иметь при себе дополнительный резерв.

Поравнявшись с принцем, мулат еле уловимо клонит голову, и они расходятся, словно в павлиньем танце. Маги не подчиняются никому, кроме Совета Ста и Управления, посему подобная дерзость им запросто сходит с рук.

«Все волшебные существа принципиально отличаются друг от друга по форме магии,» — писала я на днях в своём блоге. Существуют два рода: человеческий и фэйри Человеческий род включает в себя людей, ведьм и ведьмаков, магов, оборотней и вампиров. Если с магами и фэйри мы разобрались — одни магию пропускают, другие накапливают, — то с остальными всё намного сложнее. Ведьмы не способны черпать потоки из Мест сил. Им это попросту не нужно. Они рождаются с ней внутри. И чем древнее род, тем больший запас будет у последующих поколений. Конечно, большой запас не равняется умению им пользоваться. Именно по этой причине их представители стараются держаться обособленно от остальных — в ковенах. Ведь именно связь с подобным себе даёт шанс на рождение сильного потомства. А чем сильнее ты сам, тем сильнее твой вид. Следовательно, крепче власть и шире влияние.

Вампиры и оборотни — самый малоизученный вид. Они не рождаются, как ведьмы, с магией в себе не умеют, как фэйри, впитывать её или пропускать, как маги. Но при этом способны её ощущать. Позвольте, я вас разочарую: одни не могут превращаться в летучую мышь, а другие в волка. В былые времена, когда фэйри ещё массово не хлынули с той стороны, между разными родами и видами заключались союзы. Фэйри накладывали звериный гламур на вампиров и оборотней, а взамен получали что-то для себя. Отсюда и пошли легенды про обращения. Технически это просто невозможно. Прекрасный слух и обоняние, сильные мышцы, высокая выносливость и хорошая регенерация — да. Вой на луну, повышенная волосатость, бег на четырёх лапах, челюсти-убийцы, клыки — нет.

Моё внимание притягивает мальчик, играющий с деревянным тигром на траве. На нём традиционная китайская одежда, ханьфу, бежевого цвета. Он увлечённо болтает сам с собой, и я напрягаю зрение, чтобы подглядеть сквозь гламур. На его голове торчат два небольших пушистых уха, а из-под рубашки виднеется хвост, который легонько подёргивается, когда мальчик поворачивается в нашу сторону. Заметив нас, ребёнок упирается испуганными глазами в моего спутника.

— Кицунэ? — вслух произношу я, хотя планировала про себя.

Не все герои сказок и былин существуют на самом деле, но удивительно, сколько из них реальны. Америка — многонациональная страна. И когда речь заходит о магических существах, то границы между знакомыми всеми мифологическими созданиями точно так же размываются, смешиваются и образуют что-то совершенно иное. Так, казалось бы, исконно японские лисицы давным-давно мигрировали в разные концы света, где на протяжении многих веков смешивались с другими.

Я нагоняю принца, от которого отстала.

— Никогда не думала, что увижу такого редкого фэйри собственными глазами. До этого мне попадались лишь рисунки в учебных материалах, и это совсем не то же самое.

Лисьи ушки мальчика располагаются на том же месте, что и у людей, а пушистые чёрные кисточки энергично шевелятся на каждый громкий звук. Этот вид не способен обращаться в звериную форму. Зато он прекрасен во владении огнём и иллюзиями. Одни в совершенстве овладевают обеими способностями, а другие чем-то одним. Однако есть то, что их всех роднит, — иллюзия лисицы.

Она гораздо сложнее и крепче сплетена, чем простой гламур. Отсюда и пошли легенды об оборотнях, хотя технически к ним кицунэ никогда не имели отношения. Если однажды человекоподобный сможет обернуться животным, то я буду первая в очереди поглазеть.

— Чудо, что они ещё не вымерли, — с тоской в голосе произносит Аваро, вырвав меня из мысленного штудирования учебника.

— Почему?

— Морок отравил часть наших земель. Места силы не справляются с очищением. Разломов становится всё больше, а их появление не поддаётся логике. Часть лесов погибла: тьма поглотила их. На восстановление уйдут сотни лет. Кицунэ нуждаются в них, как и многие другие обитатели моего мира. И до тех пор, пока природа не восстановится, многие лисицы не смогут вернуться.

Услышанное поражает. Я читала об этом, но и представить не могла, что всё настолько серьёзно. Мой взгляд зацепляется за прилавки на открытом воздухе. В одном из них продают эирдримеры разных видов и форм. Морщусь и отворачиваюсь на другую улицу. И снова они! Везде: лавка с травами и магазинчик с зельями раскинули полки с манящими надписями; табличка над баром «Два крыла» обещает прогулку по краю света; фэйри, хватающий за руки прохожих, зазывает за небольшую плату отправиться в страну Грёз. В тёмных углах переулков, как брошенные манекены, неестественно сидят волшебные существа в наркотическом сне. На их лицах искажённые улыбки. В них нет ничего человеческого.

Холодок побегает по коже. Следом в голове проносятся воспоминания о маме: прогулка вдоль озера с Патриком; как мы катаемся на велосипедах в парке; смеёмся над тупым фильмом. Мои кулаки сжимаются. Дыхание и сердечный ритм учащаются. Я отрываюсь от реальности и падаю туда, куда не следует — в тот день, когда всё для нашей семьи изменилось.

— Эй, полукровка, что с тобой?

Крепкие руки Кайдена удерживают меня за плечи, и я чувствую лёгкий аромат арбуза. Этот странный запах на секунду вырывает сознание из паутины, но паучьи лапки слишком липкие.

— Только не говори мне, что ты эпилептик или ещё что! На нас все смотрят! О, Боги! Твой отец мог и предупредить, что ты показываешь фокусы.

Моё тело сотрясает паника. Голова кружится юлой, и я чувствую подступающую тошноту.

— Я истребую с вас неустойку за этот день! Это будет во всех газетах.

— Мне… — пытаюсь выдавить из себя слова между глубокими вдохами, — Не хватает кислорода.

— Фэй! — выкрикивает принц и подхватывает меня на руки.

Не знаю, сколько прошло времени, но когда я возвращаю дыхание в спокойное русло, то первое, что отчётливо вижу — это силуэт, маячащий из стороны в сторону. Аваро ругается и выделывает круги, словно заведённый лев. Осмотревшись, я понимаю, что сижу на бетонной лестнице в грязном переулке.

— Хэй, полукровка! Что это было?

Закрываю глаза и запрокидываю голову назад. В ноздри проникает вонь мусорки.

— Паническая атака. Такое случается.

Кайден присаживается рядом, и наши локти соприкасаются. Тут холодно, поэтому я не отстраняюсь.

— Не хочу показаться невеждой, но я понятия не имею, что эти слова значат.