— Он простил меня, — шептала она, всхлипывая, и от её слёз упавших на землю, появлялись и расцветали цветы.

Возрождение из пепла

— Всё закончилось! — усталым голосом, но радостно воскликнул Июль, и волшебные жители города Мира, подхватили его клич.

Раненые и потрёпанные, но со счастливыми лицами, они обнимали друг друга, поздравляя с победой.

Завидев в толпе Орголиуса, я помчалась к нему, крепко заключив в объятья, прижавшись всем телом, уткнувшись лицом в грудь, вдыхая его аромат. Я была такая счастливая в это мгновение. Но, когда подняла лицо, чтобы посмотреть ему в глаза, то увидела, что с ним что-то не так.

— Что с тобой? — встревоженно спросила я.

— Прости меня, душа моя, ведь я безмерно рад держать тебя в своих объятьях. Но… это неправильно, — ответил он.

— Что ты такое говоришь? — чувствуя, как земля уходит из-под ног от его слов, прошептала я.

— Я не знаю, кто я. То есть, я думал, что узнал, но вновь ошибся. Я… такое же зло, как и Ниян. Я ждал, что Дух Огня поглотит меня, но я почему-то ещё здесь, — ответил он, ласково гладя меня по щеке, а в глазах его отражалась внутренняя борьба.

— Потому что ты не Ниян. Потому что я люблю тебя. Мы следствие друг друга. Одно целое, — шептала ему, на каждом слове приближаясь ближе к губам.

— Ты человек, а я…

— Я не просто человек, — не дав ему договорить, подмигнула я, — обычные люди не ездят на грифонах и не пылают огнём. Разве тебе хочется искать причину наказать себя, когда ты можешь просто быть счастливым. Я знаю тебя настоящего, и этот Орголиус, добрый, умеющий созидать и творить красоту. Я слышала о том, как ты появился и каким был, и даже видела в одной таинственной книге. Дай себе шанс, хотя бы ради меня.

— И, как ты представляешь себе нашу жизнь? — в глазах его вспыхнул огонёк.

— Мне нравится это слово «нашу», — улыбнулась я, и хитро приложив палец к губам, вдохновлённо продолжила с вою речь. — Возродим Древо жизни, а потом займёмся ремонтом твоего дворца. Сделаем его белым, ты не против? А вокруг, будет сад, как тот, который ты создал для меня. Поженимся? Родим детей? Заведём кота?

От моих слов на лице Орголиуса росла улыбка и удивление. Я говорила всё, что приходило мне на ум, но если честно, то эти желания были правдой. Они примитивны, но таковыми они были. Я желала простого счастья. Хоть ты бог, хоть человек, а главным остаётся любовь и семья.

— Думаешь, это возможно? — прошептал он, целуя меня за ушком.

— Я не вижу препятствий, — ощущая мурашки блаженства, прошептала в ответ.

— О, как это мило. Но, ты разбиваешь ему сердце. Правда, Октябрь? — внезапно раздался голос Сирин.

Повернувшись в её сторону, мы увидели, что она из-за спины держит его когтями за горло, а второй рукой играет когтями на груди в районе сердца.

— Если ты его тронешь, я оторву твою голову! — прорычал Орголиус.

— О, как грубо. Фи! — скривилась она, ядовито усмехаясь.

— Чего ты хочешь? — спросила я, заметив, как к ней за спиной подбираются воины и братья-месяцы.

— Справедливости! — прошипела она. — Ещё один шаг в мою сторону, и я вырву его сердце!

Братья-месяцы и воины, застыли в ожидании.

— Тебе достались все мужчины! Придётся выбирать, — хищно улыбаясь, сказала она.

— Тебе нужен мужик? Так иди ко мне, птичка! — с усмешкой сказал один из сыновей Кернуна.

— Заткнись, немытый мужлан! Всё что ты можешь мне дать, так это свои глаза в мою коллекцию, — прошипела Сирин. — Кстати, у Октября очень красивые глаза. Правда, светоч? Сколько раз ты в них смотрела? Надеюсь, запомнила, ведь больше можешь их не увидеть.

У Октября были странные глаза. Они будто побелели, и меня это испугало.

— Это колдовство. Песнь Сирин сделала его послушным. Он сейчас не видит и не слышит вас, — раздался у меня в голове голос грифона.

— Ну, так скажи, чего тебе надо?! — выпалила я, но Орголиус взял меня за руку.

— Хм, дай подумать, ведь я ещё не придумала. Но, как утешительный приз, я хочу твои глаза, — нагло улыбаясь, заявила она, — или его любящее сердце.

Сирин врезалась когтями в грудь Октября, и я застонала вслух от ужаса.

— Ты его любишь? Или может быть его? — она кивнула сначала на Октября, а потом на Орголиуса. — Запуталась, глупышка? Ничего, останется только один.

Глаза её блистали триумфом, красные губы растянулись в злой усмешке.

— Ты же знаешь, что я с тобой сделаю потом, если ты не отступишь. Беги, пока я даю тебе шанс! — в бешенстве прорычал Орголиус.

— Ты же не такой. Ты теперь хороший мальчик, Орголиус. Я делаю тебе одолжение, разве это не очевидно? Ещё спасибо мне скажешь, ведь она так и не определилась в своих чувствах. Но, если останется только один, то… — она вновь вцепилась в грудь Октября когтями.

— Хватит! — не в силах больше терпеть её издевательство, я бросилась вперёд, с одной только мыслью, успеть схватить её за руки. Не дать навредить Октябрю.

Она не ожидала, что я так поступлю. Всё произошло так быстро. Я обожгла её, когда коснулась её рук. В её глазах молнией вспыхнул ужас. Октябрь упал на землю. Она зашипела и вывернулась, больно толкнув меня в грудь, пытаясь взлететь, но грифон тут же прибил её к земле.

— Октябрь, очнись! — подхватив его голову к себе на колени, взывала я.

— С ним всё хорошо, — сказал грифон, и тут же Октября забрали братья-месяцы и отнесли во дворец.

— Душа моя, иди ко мне. Всё хорошо? — поднял меня Орголиус, взволнованно всматриваясь в лицо, гладя по волосам.

— Я… что-то… — ощутив резкое головокружение и ноющую боль в груди, пыталась сказать, но всё вокруг начало растворяться под дикий хохот Сирин.

— Аделина, что с тобой? Любимая, скажи что-нибудь! — держа в своих руках, пытался растормошить меня он, но я теряла нить реальности. Она ускользала от меня, словно погружая под воду, заглушая голоса и стирая картину действительности. Только острая боль в груди, раздалась яркой вспышкой, после чего наступила абсолютная тьма, будто погас прожектор в кинотеатре моей жизни.

***

Орголиус

Я держал обмякшее тело Аделины на руках, не понимая в чём дело. Она стремительно покидала меня, и я не знал, причины, судорожно осматривая её тело в поисках ран, которые могли отбирать у неё жизненную силу.

— Ну, как тебе? Больно? — донёсся язвительный голос Сирин из-под лап грифона.

— Что ты с ней сделала?! — ощущая, что сейчас разорву её за эту надменную улыбку. Меня разом накрыли ярость и страх.

— Мой ответ расстроит тебя, ведь твоя прелесть больше никогда не откроет свои красивые глазки. Плак-плак, — скорчив печальную гримасу, насмешливо сказала Сирин.

— Почему?! Говори! — впервые ощутив себя зависимым от этой твари, заорал я, трепетно держа на руках обмякшее тело любимой.

— Знаешь ли ты, насколько интересна моя природа? Конечно, нет. Так вот, я не только прелестно пою, пленяя жертву и заставляя её повиноваться. Это так, поверхностное описание моих способностей. Мои перья и когти имеют волшебную силу, о которой мало кто догадывается. А тот, кто знает об этом, уже не сможет рассказать, — она вздохнула, и ядовито улыбнулась. — Ты меня очень сильно обидел, Орголиус. Я служила тебе, любила тебя, а ты бросился в объятья первой встречной человечке. Неужели ты думал, что имеешь право на счастье без меня?

— Отвечай по существу! — опалив своим пламенем её крылья, мысленно обратился к ней грифон.

— Коготь в её сердце. Вам его не извлечь. Жить ей до восхода третьей Луны, а затем, её сердце обратится в прах, — прошипела Сирин.

— Неси её во дворец. Там Гелиодор и Великие матери, они должны помочь! А я разберусь с этой особью, — сказал мне грифон, и я, поднявшись, сделал всё, как он сказал. Я был потерян от ужаса, что всё это по-настоящему. Не мог принять это, ведь она только что улыбалась мне, а теперь умирает.

— Тебе её не спасти! — истошно завопила Сирин мне в спину, и резко замолкла.