Клятва нерушима… клятва священна… помни о клятве…

Связанные огнём… связанные огнём… связанные огнём!

— Ответь мне! — разорвал этот хор, голос Октября, вернув меня в комнату из неизвестности.

— Я не знаю! — выпалила я в сердцах, не выдержав давления.

Он как громом пораженный, застыл. Глаза его потухли, как догоревшие угли. Руки отпустили меня. Стало так холодно.

— Октябрь, я не знаю, — тише прошептала я.

— Как же так, любовь моя? Твоё сердце молчит ко мне? — спросил он, и в глазах его мелькнул умирающий огонёк. Я готова была провалиться сквозь землю, но язык не поворачивается солгать о том, чего я сказать не могу.

— Как раз не молчит. Я не знаю, как тебе объяснить всё что испытываю, — протянула руку вперёд, чтобы дотронуться до его лица, но он остановил её, что у меня от этого жеста чуть не остановилось сердце.

Он смерил меня взглядом, а затем медленно приложил мою руку к своей щеке, и закрыл глаза. Его лицо стало таким белым и холодным, что я не на шутку испугалась. Но губы его зашевелились, тихо сказав:

— Я люблю тебя, Аделина. Моё сердце принадлежит тебе. Ты говоришь, что не знаешь. Но, твоё сердце не может ошибаться. Ты знаешь правду. Так почему же не сказать её, пока не поздно?

Его глаза распахнулись. В них было море эмоций. Он был на пределе, я это чувствовала, но всё равно была не в силах признаться во всём. Мне казалось, он погибнет от этой правды. А этого я допустить не могла. Но и лгать мне не давал внутренний голос. Это был сложный момент, и даже страшный, потому что он многое решал.

— Ты мне очень дорог, Октябрь, — начала я, стараясь подбирать правильные слова, но что-то пошло не так.

Я ощутила, как внезапно надломилась наша связь. Он погас. Глаза его стали темными и печальными, такая глубина в них была бесконечная, что кажется, я услышала внутренний вой. Тревожный вой, который стал реальным. Внезапно возникший в комнате ветер растрепал мои волосы. Волшебные огоньки, освещавшие её, боролись со стихией, отважно мерцая и проигрывая разбушевавшейся стихии.

— Должен остаться один из нас, — сказал он, и скрывшись в вихре, исчез из поля зрения.

— Октябрь! Октябрь! Октябрь… — звала я, много раз, но всё тщетно.

Дрожа от эмоций, выбежала за дверь, не понимая куда бежать, чтобы позвать кого-нибудь. Сообщить о случившемся. Тут был длинный коридор по обе стороны.

— Исгерфер! Айталлири! На помощь, кто-нибудь! — что есть сил, крикнула я, сползая по стене.

Коридор танцевал перед глазами, ноги не слушались. Кто-то подхватил меня под локоть, а затем и вовсе на руки. В ушах стоял шипящий шум. А затем показалось взволнованное лицо Исгерфера.

— Что такое? Что произошло? — усаживая меня на диван, вопрошал он.

Я быстро рассказала ему всё, и он, взяв меня за руку, повёл по коридору в зал, где сидели трое из братьев.

— Парни, у нас проблема! — воскликнул он.

— Орголиус?! — вскочив с места, крикнул Июль.

— Нет, Октябрь! — ответил Исгерфер, всё ещё держа меня за руку и усаживая как немощную на диван.

Апрель, Январь и Июль, внимательно смотрели на нас. Я рассказала им о случившемся, пока их брови удивлённо поднимались, а затем хмуро опускались.

— Проклятье! — ударив кулаком по столу, воскликнул Июль, когда я закончила.

— Он отправился один. Ему одному не справиться, — хмуро прокомментировал Январь, потирая подбородок.

— Нужно сообщить братьям, — откликнулся Апрель и ушёл с тревогой в глазах.

— Где Гелиодор? Нужно срочно его найти, — сказал Январь.

— Сейчас найдём, — ответил Исгерфер и исчез, оставив меня наедине с братьями-месяцами.

— Он обезумел. Это же самоубийство! — яростно расхаживая туда-сюда, восклицал Июль, бросая на меня странные взгляды.

Только этого не хватало.

— Ты считаешь, что это я виновата? — не выдержав, спросила его прямо.

Он остановился, и не сводя с меня глаз несколько мгновений, отрицательно мотнул головой. Ничего не сказал. Но его глаза сказали больше. Он винил меня.

— Нужно опередить его. Пока не поздно, — сказал Январь, и взмахнув плащом, исчез.

— Что же ты наделала, — покачал головой Июль, когда мы остались одни в зале.

— Я… почему ты винишь меня? — чуть ли не задыхаясь, спросила его.

— Потому что ты не сказала сразу. Мы всё поняли, как только увидели эти знаки. Ты не призналась. Это бесчестно, лгать в глаза тому, кто готов за тебя жизнь отдать. Он погибнет за тебя, потому что не готов делить тебя с ним!

Это звучало так жестоко. Его слова, как острый меч, как ядовитая стрела, попали точно в душу, в самое сердце. Что я не помня себя вскочила с места и крикнула ему:

— Ты ничего не понимаешь! Я сама не знаю, почему всё так! Лучше бы меня никогда здесь не было! Лучше бы всего этого не было! Если я такая негодяйка в твоих глазах, то провалиться мне на этом месте! — во мне кипели эмоции, это было просто на грани. Я вышла из себя, сорвалась. Моё существо не выдержало давления. Это несправедливо, так винить меня, когда я сама не могу ответить себе честно на все вопросы.

И что-то странное произошло в тот миг. Я не чувствовала опоры под ногами и мир как стекло взорвался перед глазами на мелкие осколки. Они летели на меня, а затем замерли. Замерла картина с Июлем, что протягивал ко мне руки с ужасом в глазах. Замерли вбегающие в зал братья-месяцы. И жуткий гул раздался за спиной.

Невидимая сила плавно и уверенно потащила меня назад. Я не могла сопротивляться ей, она управляла моим онемевшим телом.

***

Октябрь

Теперь я знал, что это правда. Случайности не случайны, как любит говорить Гелиодор. И угораздило меня услышать их разговор с Эйфирией, и всю правду об их плену. Мой светоч связан клятвой с тёмной тварью. И эту тварь я могу убить, пока она любит его.

Он хотел вырвать моё сердце, но теперь я вырву его. Он заплатит за всё, что натворил в нашем измерении. Это будет мой последний бой за всё что мне дорого. За мою любовь, за мою семью, за мой мир.

Светоч

Меня несло неведомо что и куда. Я летела спиной назад, не видя, что там впереди. Зато обездвижено наблюдала за собирающимися осколками, что запечатывали путь в зал гномов. Меня уносило от этого места, пока оно не превратилось в точку, а затем и вовсе исчезло.

Вокруг было темно. Эта тьма как густой дым, обволакивала всё вокруг. А затем, откуда-то появились проблески тёплого света. Поначалу он был слабый, мягко играя на волнах тёмного тумана. Но чем дальше я плыла, словно по течению, тем ярче он становился.

И как я не пыталась вернуть себе контроль над телом, ничего не выходило, пока не доплыла до места, которое можно описать как огромный алтарь. Первое, что я увидела, был яркий электризующийся шар голубоватого оттенка с переливами белого и немного розового. Он вибрировал прямо надо мной, а затем моё тело опустилось на холодную и ровную поверхность. Тогда я и обрела вновь контроль над телом.

Не смело ощупав поверхность ладонями, поняла что сижу на мокрой, идеально гладкой, каменной поверхности. Электрический шар чувствительно реагировал на каждое моё малейшее движение. Поэтому я не сводила с него глаз, от греха подальше. Сидела и ждала непонятно чего.

— Кто ты? — тихо спросила.

Шар сильнее завибрировал и начал выпускать электрические лепестки небесного цвета во все стороны. Словно это раскрывался цветок. Лепесток за лепестком, рядами открывался этот шар, как вдруг, из центра на меня смотрел глаз, такого же небесно-голубого цвета.

Я обомлела и замерла. Куда меня занесло? Что это?

Глаз внимательно смотрел на меня, слегка подёргивая лепестками, зрачок то увеличивался, то уменьшался. А потом он моргнул, и из него выкатилась крупная слеза, что неожиданно упала прямо мне на голову. Я не успела даже дёрнуться, потому что эта огромная капля рассыпалась, словно жемчуг вокруг меня. И все они начали кататься вокруг меня. Их было так много, просто сотни бусин, что тоже стали глазами, которые водили хоровод вокруг меня, пристально наблюдая за мной.