— Нет! — глаза чародея округлились, в них читался ужас и страх.

— Но ведь ты сам знаешь, что это все обман, — продолжал подбираться к истине, наблюдая за каждой переменой в лице допрашиваемого.

— Нет-нет, это неправда. Ты лжёшь! Драконы — дикие и жестокие существа, место которых глубоко в Разломе! — Селиус перешёл на крик. Его тело содрогалось, железные оковы звенели от частых взмахов запястий, казалось, парень хотел закрыть лицо руками и больше никого не видеть.

— Ты ведь любил дракона, — чародей, как громом поражённый, бездвижно повис на цепях. Его глаза, в которых стояли слезы, с нескрываемым ужасом смотрели на меня. — Она ведь ни разу не причинила тебе боль. Ведь так?

— Нет. Нет. Нет, — чародей от безысходности начал биться головой о стену. — Цаси никогда не была драконом. Она чистая и очень ранимая девушка. Нет. Она не могла. Нет, — еще один сильный удар. — Не могла быть такой. Нет, — в воздухе уже чувствовался металлический запах крови. — Она не могла. Не могла!

Я понимал, что один не справлюсь. Тут нужна была сила помощней моей. Тут нужна была чародейка, способная без препятствий войти в чужое сознание и разузнать все, что нам было необходимо. Нужна была Несса.

Дракон протестовал. Он, как и я, не хотел впутывать девушку в это расследование. Но мы с ним также понимали, что в скором времени она потребует предоставить ей чародея. Все же они могли вместе учиться и хорошо знать друг друга.

От мысли, что они были близки и она ему доверяла, в груди все сжалось, дракон глухо зарычал. Он ревновал. Очень сильно ревновал свою пару к другим мужчинам и был готов рвать соперника на часть, лишь от одного её взгляда на того.

Она была моей, пусть и сама того ещё не осознавала. Она была моей с того первого дня, как я увидел её, лежачую на ритуальном камне посреди густого леса.

Возможно, она не помнила, но тем драконом, который спас её от смерти, был я.

— Нет! — от размышлений меня отвлёк очередной мясистый удар об каменную стену. — Она человек! Драконы жестоки. Они убийцы! Детосжиратели! Нет! — удар. — Она не такая. Не така…

Прошептав заклинание мгновенного сна, отключил чародея, пока тот не расквасил себе голову об стенку, а его мозги не пришлось потом собирать по и без того сырому полу.

Открыв дверь в камеру, запустил друга.

— Ты издеваешься?! — тут же возмутился Энест, глядя на поникшего головой чародея.

— Это почему? — не понял я его.

— Сколько тебе можно повторять? — тёмный подошёл к мужчине и коснулся пульсирующей вены на его шее. — При допросе, арестант должен говорить, а не в лазарете сутками валяться!

— Он отказался по — хорошему, — пожал плечами и вышел из камеры.

— Ты что с ним сделал?! — донеслось мне в спину.

Удивившись вопросом офицера, развернулся и вернулся в пропахнувшую кровью камеру. И только я переступил порог, как заметил небольшую розовую плоть, лежащую под ногами чародея.

— Это? — протянул Энест.

— Язык. Разлом! — выругался, приседая к кровавой лужице, что медленно стекала от затылка чародея по стене вниз.

— Он теперь точно нам ничего не скажет, — очнулся Энест.

— Вижу, — зло прошипел. — Лекаря! Пока он не захлебнулся своей кровью. Он нам нужен живым!

Глядя на нежно-розовое мясо, плавающее в луже крови, пытался не думать о том, что теперь без одной единственной девушки нам не обойтись.

Разлом!

Не я ли недавно запрещал ей в это вмешиваться? Не я ли был готов прибегнуть к драконьей магии, чтоб уберечь её от всего этого? Не я ли сам впутал её во все это с самого начала и продолжаю впутывать?

Я. И только я был виной тому, что моей паре могла угрожать опасность. С другой стороны, если бы не мой приказ, мы никогда не пересеклись, и я не узнал в ней свою единственную…

— Ты куда?

— За госпожой Дарг, — ответил ему. — Что? — спросил, заметив его не очень радостный взгляд. — Энест? Что произошло? — в упор посмотрел на соратника и подчинённого в родном лице. Я не понимал его задержки, как не понимал и его молчания.

— Ты собираешь привести девушку сюда? — решил уйти от ответа офицер.

— А что тебя смущает? — дал другу небольшую фору.

— А тебя ничего? — приподнял тот бровь. — Тут везде кровь, воняет похуже, чем у некромантов в лабораториях, — эх, нет у тебя, друг мой, драконьего обоняния, там и усыпальница близко не стояла, что уж говорить про лаборатории магов смерти?

— И что? — не понимал его. Никто не говорил, что я приведу Нессу в камеру, и уж тем более речи не шло о том, что я позволю своей паре увидеть всю эту кровавую картину.

— Как что, Дракарес! Она девушка — хрупкое, нежное создание с неустойчивой психикой. В обморок грохнется от запаха, а когда придёт в себя от вида крови на стене и обнажённом торсе чародея покраснеет и снова грохнется. Тебе оно надо?

Я бы поспорил, да не стал. Лишь зло спросил:

— Где она?

— Северянский лес, троллий мост, — на одном дыхании выдал друг, а когда осознал, что сказал, смачно выругался: — Разлом мне в глотку!

— Я же просил не впутывать её в это! — рявкнул. Никогда не рычал на друзей. Во-первых, не было повода. Во-вторых, не хотелось выдавать свою истинную сущность, ведь когда дракон злился, он себя не контролировал и мог много чего натворить, после чего был только один выход — казнь.

— Когда гончие взяли след, она уже там была вместе со своим ушастым.

От упоминания об этом эльфе, дракон выпустил когти и принялся царапать грудную клетку, требуя выпустить его на охоту за одной белобрысой головой.

— Ты не договариваешь! Почему она всё и ещё там? — совладав со зверем внутри, спросил тёмного.

— Когда мы вышли к мосту, заметили десять трупов, болтающимися на веревке под мостом. Госпожа Драг, как только заприметила это, так сразу принялась оплакивать их. А тут этот, — он указал на чародея, — со своим заклятием чёрной смерти.

— Что с ней?! — о том, что девушка могла умереть врезалась колом в сердце и мешала мыслить трезво.

— С ней все в порядке, — успокоил тёмный. — Заклятие предназначалось Измиру, но девушка его спасла, потеряв при этом большую часть своего резерва.

— Разлом! Где лекарь?! — выругался. — Энест, ты знаешь, что делать, — дождавшись утвердительного кивка друга, шагнул в ревущий огонь.

Энест зер Фордом

Каждый тёмный однажды принеся клятву короне обязуется жизнь отдать за спокойствие, безопасность и процветание империи. У страж нет личной жизни, ибо есть ли жизнь у того, кто в любой момент мог подставить грудь под удар, заслоняя собой мирных граждан? Но клятва не обязывала магов служить, забывая о себе. Она лишь давала императорской семье и всей империи гарантию защиты. Преданность своей короне и своей империи, вот чего от нас всех ждали. И даже когда в ряды светлой и темной стражи вступали драконы, они также клялись оберегать покой Империи Крови. Они присягали на верность короне и клялись отдать жизнь за чужую для них империю.

Считалось ли это предательством своего королевства? А где сейчас королевство Драконсес? В руинах. Так что фактически ни один дракон, вступивший в наши ряды, не предавал своего короля.

А драконов среди нас было достаточно. Особенно они как-то прижились именно у темной стражи.

Мы ведем охоту на чешуйчатых существ, способных извергать пламя и одним своим дыханием уничтожать тысячи деревень и городов. В то время как драконы давно уже живут среди нас. Они научились скрывать свой гнев. Их огонь не такой обжигающий. Их тела приспособились к окружающей температуре и привыкли к серебру.

Для меня до сих пор оставалось загадкой, как чистейшее серебро, из которого были сделаны их украшения (носили их и мужчины, и женщины), не жгло их кожу. Уверен, что без магии тут явно не обошлось. Вот только кто такой смелый, решивший пойти против империи и помочь драконам скрыть их сущность?

Искать предателя было бессмысленно. Какова вероятность, что он никогда и не был жителем Империи Крови? Может он покрывает своих же?