Видя, что требование не возымело силы над разумом, что катился в бездну, охранник пнул заключенного, и тот, подобно опрокинутому жуку, замер в ожидании следующего удара.

— Довольно, — сказал Дэмин, — прекратите это. Мы пришли расспросить этого человека, а не калечить его.

Заключенный почувствовал сострадание в голосе Дэмина. Он быстро пополз к нему, уверяя, что готов сознаться во всем.

Мингли с отвращением взглянул на Гувэя, чьи глаза не выражали ровным счетом ничего, но стоило молодому судье обратиться к сыну градоначальника, как тот тут же оживился, превратившись в радушного человека.

«Ну конечно, — подумал Мингли, — этот столикий, небось, еще и в груди на все случаи жизни по пять сердец имеет. Удивительно только то, что он не старается это скрыть от меня. Считает, что мое слово не изменит отношения Дэмина к нему? Или жаждет, чтобы я начал говорить о нем гадости своему господину, и тот прогнал бы меня, как шелудивого пса? Или же он так самоуверен, что бросает мне вызов? — Демон невольно улыбнулся, мысленно обратившись к Гувэю: — Ты дышишь только потому, что я еще не решил, как с тобой поступить. Но я благодарен тебе за то веселье, что ты нам уготовил. Жду не дождусь, когда паук поймет, что сам запутался в паутине».

— Расскажите мне все в деталях. Почему вы пропустили ту джонку? — Дэмин начал допрос после того, как получил одобрительный кивок Гувэя. Того требовали правила. Без разрешения главы Ведомства Безопасности никто не имел права получать сведенья из уст заключенных.

— Я уже рассказывал, — жалобно завыл пленник, но, видя, что один из охранников положил руку на меч, тут же прекратил свои стенания, — в ту ночь к воротам города подплыла джонка. Я был на посту и все сделал, как требовалось: проверил документы, посчитал груз и запросил разрешение. Мне показали подвеску судьи, и я разрешил им покинуть город.

— Все документы были в порядке? — уточнил Дэмин.

— Да, никаких нареканий, количество ящиков и число людей на судне соответствовало бумагам.

— И вы уверены, что это была печать судьи?

— Конечно! — внезапно завопил утомленный этим вопросом пленник, — нас учат не только сражаться и соблюдать все правила и законы грузоперевозок, но и знать наизусть каждый герб семьи, каждый опознавательный знак ведомств, каждую печать чиновника. Я клянусь — то была подвеска судьи!

Никого из присутствующих не впечатлила ни его речь, ни интонация, с которой он пытался доказать свою непричастность к преступлению. Находясь на краю пропасти, человек способен на невероятное актерское мастерство, особенно если он давно промышляет мошенничеством. Быть стражем на речных воротах, через которые ежедневно проходят суда, груженные ценными товарами — большое искушение.

Гувэй, который уже слышал историю пленника не один раз, сейчас был больше заинтересован Мингли. Тусклое освещение позволяло ему скрываться в тени, и потому он без опасения рассматривал мечника. Между ними сразу выстроилась стена недоверия и обоюдной неприязни. Поэтому сын градоначальника и искал в этом человеке хоть что-то, что могло бы быть полезным, если потребуется вступить с ним в открытую конфронтацию. Но процесс осмотра оказался недолгим. К удивлению Гувэя, на губах Мингли заиграла мерзкая улыбка. Хоть тот даже не соизволил обернуться в сторону сына градоначальника, сомнений не возникало — мечник знал или почувствовал, что его разглядывают.

— Опишите, как выглядела подвеска, — холодно приказал Дэмин, который не замечал того, что происходило между его спутниками.

— Белая нефритовая подвеска, — обреченно залепетал пленник, предчувствуя, что этот господин тоже не намерен стать его пропуском на волю, — голова тигра с разинутой пастью и золотые нити с вкраплением изумрудных.

Дэмин опешил, но тут же взял себя в руки. В его голове заметался жужжащий рой вопросов. То, что подвеска была неподдельная, он решил сразу. Во-первых, потому что за такое довольно жестоко лишают жизни, а во-вторых, ее не так-то просто сделать. Конечно, можно найти мастера, но обычно такому искусству обучают лишь избранных при дворе правителя. Данное ремесло категорически запрещено законом изучать и распространять вне стен дворца. Как несложно догадаться, таким мастерам платят столь щедро, что будет трудно их подкупить. Поэтому шанс того, что это была подделка, крайне мал.

Но прежде всего Дэмин беспокоился о другом, надеясь на то, что Мингли, который вновь вступил в беседу с Гувэем, своими громкими насмешками заглушил голос пленника и про эту деталь не услышал никто, кроме него.

— Что везли на джонке? — молодой судья спросил первое, что пришло ему в голову, дабы не вызывать лишнего внимания окружающих продолжительным молчанием.

— Ящики «ТанЛинСя» с товарами купца Ши. Он известный человек, и его грузы не вызывают сомнений.

— Что это за ящики?

— Это особенные ящики одноименной торговой лавки. Мы их уже сразу по одному виду узнаем. Говорят, они созданы чароплетами и сохраняют любой груз в целости и первозданном виде в течении долгого времени. Вроде как права на них есть только у купца Ши. Хотя не так давно уже ввозили партию с такими же ящиками в Синтору. Штук двадцать, не меньше. Тогда-то я на них и насмотрелся.

— Как выглядел тот, кто показал вам подвеску?

— Обычный молодой человек, — плечи пленника поникли, а голова опустилась. Он отвечал уже не с тем рвением, с каким пытался содействовать следствию в самом начале.

— Ну, может, какие-то отличительные черты у него были? — не унимался Дэмин.

— Я особо не разглядывал лица, темно было, да и зачем, если есть подвеска. Вроде тот был в плаще, с мечом, ибо его правая рука на что-то опиралась на уровне талии.

— Вы не проверяете оружие у тех, кто выезжает? — поразился молодой судья. В законе четко прописывалось, что следует убедиться, — особенно в позднее время, — что въезжающий в город или покидающей его не прихватил чьего-то имущества или не намеревается провести в Виту что-то опасное.

— Он не выезжал, — пресным голосом ответил пленник, — просто показал подвеску судьи и приказал пропустить судно. А потом ушел. Он горожанин и имеет право носить оружие, с чего мне его досматривать?

— Что-то еще?

— Нет, господин, — страж речных ворот умолк. Он переступил с ноги на ногу, а потом подняв голову, устремился на Дэмина глазами, полными отчаянья, — Молю вас! Я не понимаю, почему меня здесь держат. Я даже не понимаю, как оказался в той ужасной камере с бродягами и сумасшедшими. Я уснул, — он приложил ладони к щеке, изображая отход ко сну, — после вечернего дежурства, а когда проснулся — гляжу, вокруг одни психи! Господин! — снова взмолился он, — Я же все сделал, как следовало. Я не нарушил закона. Я верный подданный нашего правителя!

— А какого был роста тот господин? — Дэмин попытался отвлечь явно находящегося на грани истерики человека тем, что вернулся к прежней теме. Он обязательно постарается помочь этому бедняге, но позже. Сейчас ему было важно узнать все детали, потому что в его голове зарождались очень мерзкие и неприятные подозрения, недостойные для такого человека, как он. — Цвет волос, глаз, из какой ткани плащ? Хоть что-нибудь еще помните?

— Мне кажется, этот верноподданный сейчас разрыдается, — усмехнулся Мингли, — и так понятно, что он ничего не знает, но виноват.

— В чем я виноват, господин?! — завопил пленник. Эти слова окончательно и бесповоротно подтолкнули его к пропасти, полной раздражения, гнева и отчаянья.

— В том, что ты синторец, вероятно, — хмыкнул демон и посмотрел на Гувэя, — и теперь тебе и твоей душе предстоит пройти испытание, дабы ощутить тяжесть выбранного пути. — он повторил слова, сказанные ранее сыном градоначальника, наполнив их сарказмом и презрением, — Будешь медленно гнить и сходить с ума, ибо вина тут только так находит прощение. Я ведь все правильно понял?

— Мингли! — холодно одернул его Дэмин, — прекрати.

— А что такого? Разве этот несчастный не должен знать правды? Сначала его заживо начнут грызть вши, блохи и крысы. Потом он начнет болеть от вони, грязи и нечистот. Затем рехнется и, в конце концов, постепенно разложится, как падаль больного животного, которого не стал жрать ни один хищник.