Она прищуривается на меня.

— Нет, я не хочу, чтобы ты отключил свой! Я не это имела в виду. Я просто имела в виду… — Ее руки взлетают вверх, затем опускаются по бокам. — Я не знаю, что я имела в виду. Я просто… напугана.

Она будет еще больше напугана, когда прочитает новости в Интернете, но мы перейдем этот мост, когда дойдем до него.

К этому времени все ее друзья — и мои друзья — уже видели новости, и почему это так важно для людей, я не понимаю. На самом деле, кому какое дело, с кем я встречаюсь или не встречаюсь, или с кем сплю? Какое кому-то дело до того, с кем я целуюсь на парковке после игры или везу домой к своим братьям?

Кому. Блядь. Какое. Дело.

Я пересекаю комнату и сажусь на диван позади нее, надеясь, что она тоже сядет, чтобы мы могли обсудить все рационально.

Я не хочу быть в этой переделке больше, чем она; если уж на то пошло, то этот взрыв еще больше привлекает внимание ко мне, в то время как я пытаюсь просто играть в футбол.

— Послушай, — начинаю я. — Я тоже был удивлен, увидев вчера вечером этого парня на парковке. Я, честно говоря, думал, что ты будешь на большом экране с надписью «подружка», как они делали с девушками других игроков, потому что толпе это нравится. Это правда.

— Но ты же видел того парня на парковке.

— Да, видел. Вот почему я хотел вытащить тебя оттуда, но к тому моменту было уже слишком поздно.

— Слишком поздно, — повторяет она.

— Да. Ущерб уже был нанесен.

— И что теперь?

— Полагаю, мы должны дать этому утихнуть.

— Мы все еще будем делать что-то вместе? Например, появляться на людях?

Я неуверенно потираю подбородок.

— Давай я спрошу у Элиаса, что он хочет, чтобы я сделал.

— Кто такой Элиас?

— Мой агент.

Ее рот сжимается в линию.

— О.

— Он неплохой парень и хочет только лучшего для меня.

Райан раздражается.

— То, что лучше для тебя, не то, что лучше для меня.

Я…

Не думал об этом в таком ключе.

Она права. То, что лучше для меня, не то, что лучше для нее — не сейчас, когда люди будут дышать ей в затылок. Ей нужно ходить на занятия, и она должна работать.

— Я просто хочу знать, что сказать родителям. Если скажу им, что притворяюсь, что встречаюсь с тобой, они подумают, что я идиотка. Я уже сказала маме, что мы не встречаемся, и она была потрясена, очевидно, она живет в 50-х годах, где девушка не может целовать мужчину, с которым она не обручена.

Ее мама звучит как строгая женщина

— Моя мама привыкла к таким вещам.

Райан приподнимает брови.

— Как это возможно?

— Мой старший брат Дюк играл за «Нью-Йорк», и когда его видели рядом с кем-нибудь, СМИ создавали впечатление, что они встречаются. Это мог быть кто угодно — его публицист, кузина, друг, стилист в магазине — так что моя мама привыкла к подобному дерьму. Не думаю, что она даже написала мне.

Во всяком случае, пока нет.

У меня никогда не было романтических отношений с кем-либо раньше, так что есть шанс, что она свяжется со мной позже.

— С тобой все будет хорошо, если я пойду домой?

Мне нужно в спортзал на дневную тренировку с моими братьями, и иногда наши помощники тренера любят просматривать записи игр перед тренировкой.

Райан пожимает плечами.

— Я буду в норме.

В норме.

Я ненавижу эти слова, но приму их, потому что мне действительно нужно уходить.

В моем животе образуется пустота, это маленькое раздражение, которое я привык называть чувством вины, но в данный момент я ничего не могу поделать — ни с ситуацией, ни с тем, что мне придется уйти.

Я не собираюсь опаздывать из-за того, что какой-то придурочный репортер показал мое лицо по телевизору.

Райан

«В день, когда мужчина сделает меня счастливее, чем чипсы, гуакамоле и маргарита, я выйду замуж. Если только он не играет в футбол».

— Сэв

«Я буду в норме». Мои последние слова.

Я позволила Далласу выйти за дверь и отправиться на тренировку, не говоря больше ни слова, потому что… ну, что тут можно сказать? Ничего нельзя поделать с этим затруднительным положением, на которое я подписалась, не зная о последствиях.

Да и как я могла?

Я обычный человек.

Обычная студентка, ходящая на занятия и занимающаяся своими делами. Я не играю на стадионе в окружении тысячи кричащих людей — у меня нет фанатов. У меня нет стипендии. Меня не показывают по телевизору.

Встречаться с Диего было совсем по-другому.

Диего не будет участвовать в драфте, не будет играть в профессиональный футбол, поэтому встречаться с ним было неброско.

Встреча с ним была похожа на встречу с обычным парнем, если не учитывать все его тренировки в спортзале. Он ходил в спортзал так же, как я на работу несколько дней в неделю, поэтому мне и в голову не приходило, что, если меня увидят на публике с таким парнем, как Даллас, я окажусь в центре внимания общественности.

Я не смотрю футбол и не слежу за ним. Откуда, черт возьми, мне было знать, что он важная персона?

Он учится в колледже, черт побери; он не суперзвезда НФЛ. По крайней мере, пока.

«Я думала, что они поместят мою фотографию на большом экране на стадионе, и на этом все закончится».

Как неловко.

Моя наивность привела меня в эту переделку, и я не могу винить его за то, в каком положении сейчас нахожусь.

Что еще хуже, я чувствую, что за мной наблюдают — потому что так оно и есть.

Куда бы я ни пошла в кампусе, все взгляды устремлены на меня. Занятия, студенческий союз, прогулки по площади — люди смотрят на меня.

Это огромное давление — знать, что меня оценивают: по моей внешности, по моим заслугам, поклонники Далласа считают меня достойной или недостойной, основываясь на моей внешности, моей работе официанткой, моей специальности.

Тот простой факт, что я борюсь с искушением сделать прическу и выглядеть мило, чтобы произвести впечатление на незнакомцев, тяготит меня, поэтому вместо этого я надеваю шапку и солнцезащитные очки, прежде чем выйти из своей квартиры.

Но подождите! Это еще не все!

В субботу вечером я легла спать с пятью сотнями подписчиков, а проснулась с тридцатью двумя тысячами. Я удалила свой аккаунт и создала новый под вымышленным именем и сделала его закрытым, чтобы предотвратить повторение того же самого.

Вдобавок ко всему, мой отец изводит меня разговорами о Далласе, требуя подробностей, которые я не могу предоставить: долго ли мы с ним вместе (нет), привезу ли я его домой для знакомства с семьей (нет), познакомилась ли я с его старшим братом Дюком (тоже нет), показывал ли он мне игровой план (нет, зачем ему это делать?).

И нужно ли упоминать тот факт, что когда я выходила из дома сегодня утром, возле моего многоквартирного дома были фотографы, снимавшие меня на прогулке, что само по себе было странно. Зачем кому-то фотографировать меня в шапке, пальто и варежках, идущую в кампус?

Кого вообще волнует такое дерьмо?

Не меня.

Мой телефон жужжит, и я с облегчением вижу, что это сообщение от Винни, моей единственной спасительницы во всей этой неразберихе. Моя лучшая подруга, может, и любит веселиться и быть в центре внимания, но она замечательно успокаивает мое гиперактивное воображение и не дает мне сойти с ума.

Винни: Хорошие новости! Я взял твою смену на вечер, так что тебе не придется терпеть толпу за ужином.

Я: Ты сейчас серьезно??? Ты богиня.

Винни: Я как твоя крестная фея, да?

Я: Да. Почему ты делаешь это для меня?

Винни: Эм, ты выглядишь напряженной LOL

Я: Правда? С чего ты взяла?