Даллас не двигается, его руки все еще лежат на моих бедрах, а брови приподняты.

У него то, что я называю сексуальным лицом.

Порозовевшая кожа, приоткрытые губы, безумные глаза.

Он хорошо контролирует себя, но глаза не лгут — парень невероятно возбужден сейчас, это тело, привыкшее к выносливости и адреналину.

Я вижу, как он возбужден.

Даллас вдыхает и выдыхает, и я почти вижу, как он считает в уме, как человек считает овец, когда пытается заснуть, но в данном случае, чтобы перефокусироваться, чтобы не начать толкаться.

Странно, как можно узнать человека, когда общаетесь с ним непринужденно, без дополнительного давления, не пытаясь форсировать это, как делают люди, вступающие в отношения — полные решимости найти что-то общее, стремясь быть совместимыми.

Даллас и я просто… есть.

Я нависаю над ним, положив руки ему на плечи, наклоняясь ближе, чтобы положить их на подушки по обе стороны от его головы, его член полностью внутри меня.

Я двигаюсь медленно, привыкая к его размеру.

Отклоняюсь назад…

Нет, слишком глубоко.

Двигаю бедрами, двигаясь вперед и назад, наблюдая за его лицом, потому что не могу удержаться.

Его губы все еще приоткрыты, и я целую их, наши языки влажные и жаждущие, почти отчаянные.

Грязные поцелуи во время секса — моя новая любимая вещь, и Даллас хорош в этом, засовывая свой член и язык глубоко, одной рукой схватившись за мою задницу, другой за голову, притягивая меня ближе.

Притягивает меня так, что наши лбы соприкасаются, целует и трахает, трахает и целует. Бешеный сеанс поцелуев только делает меня еще более влажной, если это возможно.

Как поцелуи во время секса могут возбудить кого-то еще больше, чем уже есть?

Его глаза такие темные.

Такие серьезные.

Рот приоткрыт.

Ладонь Далласа перемещается с моей задницы на грудь, обхватывая ее, пока он делает толчок вверх, наконец, теперь, когда я привыкла к размеру его члена. Мы попадаем в ритм.

Синхронно.

Вперед-назад, вперед-назад…

Так хорошо.

Так мокро.

Он весь потный, пот на лбу.

— Ты пытаешься не кончить? — спрашиваю я вслух, выражение его лица, несомненно, прямо-таки паническое.

Он кивает.

— Пытаюсь.

— Хорошо. — Потому что он уже кончил, и вряд ли будет справедливо, если во второй раз кончит только один из нас…

— Ты такая чертовски тугая, — бормочет он. — Клянусь, я умер и попал в рай.

«Ты ведь не сможешь меня отпустить, да?» — думаю я про себя, глядя на него сверху вниз, наклоняясь, чтобы поцеловать его снова, его жадные руки все еще на моей груди и теле.

Тугой.

Влажный.

Рай.

Я прикусываю нижнюю губу, испытывая искушение сказать что-нибудь непристойное, зная, что ему это понравится, но не имея практики.

Даллас так терпелив; я хочу удивить его сексуальными словами, и делаю это, откинувшись назад, садясь и медленно двигаясь. Его взгляд устремляется прямо на мои сиськи.

Руки тянуться к ним.

Я отбрасываю волосы.

— Тебе это нравится? — Я стону, накрывая его руки своими.

Он задыхается.

— Да.

— Я лучшая фальшивая девушка, которая у тебя когда-либо была?

Он кивает.

— Да.

— Твой член так хорошо ощущается.

Даллас раздвигает губы. Кивает.

— Ты хочешь кончить, не так ли?

Снова кивок.

Я кручу бедрами, представляя себя сексуальной порнозвездой, трахающей своего мужчину так, чтобы он, закрыв глаза, больше никогда не думал о другой женщине. Я хочу, чтобы именно мое лицо он вспоминал, просыпаясь утром; я хочу, чтобы именно меня он искал, когда ходил по барам.

Если бы он ходил в бары…

— Ты такой большой, — говорю я ему, возбуждая. — Тебе нравится, что я узкая?

— Да.

Он едва может вымолвить это слово.

Я думаю, что это сила.

Это сила киски.

То, о чем шепчутся женщины, и у меня она есть.

Это потрясающее ощущение, держать все под контролем — самый сильный афродизиак.

Внутри себя я чувствую первое покалывание, первый намек на оргазм, который, я знаю, будет невероятным.

Я снова наклоняюсь, чтобы прошептать ему на ухо.

— Я собираюсь кончить.

— Кончи для меня, детка. — Он толкается сильнее, хотя в этом нет необходимости; я собираюсь кончить сильно, несмотря ни на что, никаких толчков не нужно. Его член делает свое дело.

Прижимаюсь губами к его шее, чувствую пульс и жар его кожи.

Парень трахает меня и трахает, пока я не могу больше сдерживать свой громкий, протяжный стон.

— О, боже… о Даллас… черт…

— Отпусти это, детка.

Он называет меня «деткой» во второй раз, и я упиваюсь этими фальшивыми словами, которые, как я знаю, не будут правдой утром, но почему-то так хорошо звучат для меня в этот момент.

Завтра, когда проснемся, мы вернемся к реальности, и разве это не будет позором?

Даллас

«Парень был бы кстати, но я уже состою в серьезных отношениях со своей правой рукой».

— Кайл, повар

Я не в своей постели.

Здесь чертовски темно, и я шарю рукой, соприкасаясь с теплым телом, которое исследую ладонью.

Поднимаю запястье, чтобы проверить время, морщась от яркого света, ослепляющего меня, и вижу, что сейчас три часа ночи.

Слишком рано, чтобы вставать и быть продуктивным или идти на пробежку.

Мой член покалывает.

Надо пописать.

Осторожно встаю с кровати, стараясь не издать ни звука, на ощупь пробираюсь за дверь, в маленькую гостиную, мимо кухни в ванную, которая могла бы быть и поближе к спальне — кто, блядь, составлял план этой квартиры?

Как ни странно, когда скольжу обратно в ее кровать, то не отстраняюсь на край матраса, как можно дальше от нее, чтобы заснуть, но сохранять дистанцию, как делал в прошлом с девушками, с которыми у меня были отношения на одну ночь.

Я не только не избегаю ее на кровати, но и обнаруживаю, что перекатываюсь к ее спящей фигуре — и не думайте, что я гребаный урод за то, что делаю это…

Смотрю, как Райан спит, всего несколько мгновений.

Ее рука подложена под подбородок, лунный свет, проникающий в окно, дает мне ясный обзор.

Протягиваю руку, чтобы погладить ее волосы; кончиками пальцев я чувствую, какие они гладкие, они протекают сквозь мои руки, как песок. Кожа Райан тоже очень гладкая, как стекло, когда я медленно провожу пальцем по переносице до кончика носа.

Она такая красивая, что мое сердце учащенно бьется.

Райан двигается, виляет попкой, ее рука тянется назад и ложится на мое бедро. Она похлопывает меня несколько раз, прежде чем снова переместиться, на этот раз спиной ко мне.

Ну, черт.

Это отстой. И что теперь?

Спи, Даллас. Спи.

Я не могу.

Ты должен — у тебя был долгий гребаный день.

Но…

Я вижу ее глаза, смотрящие на меня, когда она сосет мой член, слышу звук, который она издала, когда он оказался в ее горле. То, как она не отступила, когда я сказал, что собираюсь кончить, проглотила мою сперму, как чемпион, вместо того, чтобы подрочить мне, чтобы закончить.

Ее рот вокруг моего члена.

Сосет.

Давиться.

Есть ли более сексуальное зрелище? Если и есть, то я его не видел.

Я проверяю часы и стону, когда вижу, что прошло всего двадцать минут.

Перекатившись на спину, закрываю глаза рукой.

Не найдя удобного места на подушке, придвигаю голову на несколько сантиметров к ней. Я прижимаюсь своим телом к ее телу, так что мы превращаемся в правильный набор ложек, которые плотно и идеально прилегают друг к другу.

Ее волосы щекочут мне нос.

Мой нос находит ее шею и нюхает, губы целуют ее пульс.

Райан вздрагивает.

Я пользуюсь возможностью, чтобы провести рукой по ее талии, по животу, растопырив пальцы веером.