— В её жилах течет древняя кровь магов. Намного сильнее, чем у госпожи, но она явно не умеет с неё справляться, раз из-за стресса ушла в забытие.

— Вы всё время говорите об этом. Но маги… давно исчезли.

— Магия не может исчезнуть. Алхимия – тоже своего рода магия, мой друг. Мы преобразовываем материю, но не можем, к примеру, читать мысли или видеть будущее. Магия и алхимия - дети одной матери, только один ребенок, скажем так, более талантлив от природы. Так или иначе, алхимические формулы пишутся, основываясь на древние письмена и руны. Мы черпаем силу извне, не имея собственной, в то время как такие как Офелия или Сильвия - родились со своими способностями и им не нужно прибегать к дополнительным инструментам, чтобы ей пользоваться.

Фелицио ловко покрутил в руках свою алмазную ручку. Напоминало волшебную палочку из детских сказок.

— Магия запрещена. Если Дарнелл узнает об Офелии, он не остановится.

— Хочешь что-то спрятать – положи на видное место. Мне не хватает моих знаний, чтобы до конца понять из-за чего так мучается эта девочка. Я считаю, что когда она очнется - рядом должен быть кто-то знакомый. Неизвестно на что она способна.

Я замолчал и начал пристально рассматривать круги на поверхности чая, вызываемые дрожью в пальцах. Идея привести Офелию сюда уже не казалась такой хорошей. Не хотел бы я ей моей участи: быть использованным. Нахождение вдали Тизиона явно пошло на пользу. В какой-то момент я даже забыл, зачем приехал в Приморье. Но всё это было уже неважно. Я впервые за много лет не хотел делать, что мне приказали. Я просто… жил.

— Артур, перестань меня смешить!

Звонкий смех Даны эхом отражался от стен. Это была дочка одного из западных купцов, встретившаяся мне на последнем задании. Её отец был тем еще прогнившим торгашом. Не стеснялся завышать цену на жизненно важные продукты, воровать из императорской казны и уклоняться от налогов. А также ходили слухи о том, что он помогает в организации бунта против системы.

Моей ошибкой было подружиться с этой прелестной девчонкой. Такой молодой, открытой этому миру, с поистине добрым сердцем. Она была другой. Отец оберегал её и скрывал многое. Я же решил, что лучшей карой такому гнилому человеку станет то, что от него отвернется самый дорогой человек. И чем дольше я с ней общался, тем сильнее мне хотелось раскрыть ей глаза.

— Твой отец не будет нас искать?

— Он опять ушел на собрание. Я совершенно не понимаю, о чем можно говорить так долго со своими друзьями!

Мы лежали в траве в свете закатного солнца. Приятный ветерок развевал наши одежды. Дана смеялась, а я придумывал, как бы выяснить, где проходят встречи.

— Ты никогда не ходишь с отцом на собрания?

— Что мне там делать? Я же девушка!

— Императрица тоже была когда-то девушкой.

— Ой, не смеши. Вы в столице совсем уже помешались на равноправии. Женщина должна заниматься домом и встречать мужа горячим ужином, а не ковыряться с железках. Нет-нет! Я благодарна Императрице за все те блага, что она нам дала, но это просто… не для меня.

Смольные волосы даны разлетались от порывов ветра, а пятно на радужке становилось ярче, когда та смотрела на солнце.

— Так ты хочешь замуж?

Дана зарделась и опустила смущённо взгляд.

— А какая девушка не хочет?

— Моя мать не была замужем. Вроде не жаловалась никогда, – я пожал плечами.

— Познакомишь меня с ней? — Дана легла мне головой на плечо, её горячее дыхание вызывало мурашки по телу.

— Она умерла, – я выплюнул соломинку, что жевал до этого.

— Моя тоже. В родах. Но ты свою хотя бы знал… А твой отец?

— Он тоже умер.

— Ты – сирота?

Я ощутил на своей груди влагу. Дана заплакала. Резким, но аккуратным движением я перевернул её на спину и лег сверху, начал покрывать поцелуями её глаза. На языке ощутил соленый привкус.

— Но теперь у меня есть ты, разве важно что-либо еще?

— Нет. Неважно.

Мы слились в нежном, но страстном поцелуе. И так проводили дни и ночи, наслаждаясь друг другом. Она наслаждалась… пока я не убил её своими собственными руками.

Снова этот сон. Раз за разом она приходит ко мне во сне и напоминает о том, насколько я успел сам прогнить. И как назло, Офелия очень сильно на неё похожа. Я не испытывал к Дане никакого подобия любви, но её скоропостижная смерть навсегда осталась шрамом на сердце.

— Я больше не хочу убивать…

— Надо же. Какие откровения, – женский голос разрезал воздух.

Я одним движением скинул с себя простыню и вжал нарушительницу в стену. Это была Сильвия. Моё сердце билось в бешеном темпе, а она даже не дрогнула от моих действий. Разжал руку, освобождая её горло. Сильвия потерла чуть покрасневшую кожу и даже как-то грустно опустила взгляд, начав рассматривать меня с ног до головы, а затем медленно провела своим указательным пальцем по шраму на груди. Я остановил её руку, когда та начала спускаться ниже. Она была мягкой и нежной, не то, что моя – грубая и мозолистая.

На ней шелковое зеленое, в тон глазам, платье в пол, распущенные волосы прикрывали оголенные плечи. Я безотрывно вглядывался с высоты своего роста в её мистически привлекательные глаза и алые губы. Её запах дурманил круче любого наркотика.

— Зачем ты пришла?

— Местные жители жалуются на крики из твоей комнаты. Если тебя беспокоят кошмары, обратился бы к врачу.

— И ты решила самолично прийти и сообщить мне об этом? И даже не послала свою собачонку?

— Раз ты уже проснулся, я могу уйти.

— Ты пришла ночью в спальню к мужчине просто, чтобы посоветовать ему сходить к врачу? — моё дыхание сбилось и я перестал отдавать себе отчет.

Схватил Сильвию за подбородок и притянул к себе, впиваясь в её губы. В этот раз поцелуй был другой, сладкий и терпкий как клубничное вино. Моя рука скользнула под подол, я с силой сжал её бедро. Платье скрывало гартеры, на которые крепился кинжал. Не переставая целовать её фарфоровую кожу, я освободил кинжал из ножен и отшвырнул в дальний угол. Сильвия хватала ртом воздух в такт моим движениям.

Я приподнял её за бедра и отнес ближе к кровати. Мгновение и я накрыл её своим телом.

– Я хочу тебя…

Осталось избавиться от одежды. Приспустил лямки на платье, высвобождая из плена ткани округлую и пышную грудь. Сильвия не отставала и уже развязывала мои штаны. Её рука коснулась меня и по телу пробежала волна удовольствия и трепета от ожидаемой близости.

Я опустил руку ниже, туда, где она была особенно горячей… и влажной. Она обхватила мои ягодицы своими ногами, притягивая к себе, и я, кажется, совсем обезумел. Схватил её за талию, притягивая к себе ближе. Так, чтобы наши тела, наконец, слились в одно целое. О, боги, как я этого хотел. “Акдас, если ты это видишь, то перед тобой сейчас самый везучий человек на земле,” – пронеслось в моей шальной голове, пока я смотрел на эту женщину, что извивалась и стонала подо мной. Я брал её как дикарь, как будто это последний секс в моей жизни.

Она отвечала всем моим движениям, ногами прижимая меня к себе глубже и глубже. Пот покрыл наши тела, отчего постель стала влажной. Или она стала влажной от Сильвии. Это было совсем не важно. Её стон был почти криком, и это разжигало во мне еще большую страсть, дурманило голову. Она сжимала простыни руками так сильно, что кончики пальцев белели. Волосы паутиной рассыпались по пуховой подушке, закручиваясь от пота в еще большие кудри.

Я чуть замедлился, давая себе передышку, и ей тоже. В горле пересохло, от чего каждый вздох отзывался болью в горле. Я пытался утолить жажду, слизывая пот с её груди. Я больше не мог сдерживаться, каждый звук приближал меня к пику. Я отстранился от Сильвии, ощутил напряжение во всем теле, которое неимоверным наслаждением заполняло меня всего. Сердце, казалось, вот-вот остановится.