Я потопала к кровати и ничего не ответила, потому что обиделась на Тимура, что он говорит такие глупости, на Влада, что он заразил своими мерзкими бациллами бутылку, из которой я пила, и на бокал, что он не бежал за мной, как в мультике про красавицу и чудовище. Плюхнувшись на кровать… Да, именно плюхнувшись, а не сев или аккуратно повалившись. В общем, я плюхнулась лицом прямо в мягкую подушку, вкусно пахнущую духами Адель.

— Ксюша? — раздалось откуда-то.

Я промычала что-то невнятное. Потом я поняла, что доступ к кислороду в таком положении ограничен и что долго я так не протяну. Поэтому я перевернулась и увидела, что Тимур, не прикасаясь к кровати, навис надо мной и, судя по всему, ждет ответа. Блин, какое же у него идеальное лицо. Как у Киллиана Мерфи, только глаза узкие.

— Только не стригись так! — сказала я в отчаянии.

— Как? — улыбнулся Тимур.

Я нахмурилась. Ну неужели не очевидно?

— Как в «Острых козырьках».

— Ладно, — сказал Тимур.

Но я-то поняла, что он не понял. Снова слегка обидевшись, я перевернулась на бок и положила руки под голову. Через мгновение мне стало холодно.

— Можешь меня, пожалуйста, обнять? — сказала я.

Тимур определенно точно не успел и шага в сторону сделать. То есть он определенно точно стоял позади меня. Несмотря на это, объятий я не дождалась даже спустя десять мгновений.

— Ну? — сказала я, оборачиваясь, чтобы увидеть Тимура.

Он стоял и в растерянности глядел на меня.

— А это не будет выглядеть так, будто я тебя использую?

Я не смогла сдержать стона, который перешел в рык. Потом я даже глаза закатила. Ух, ну я и разошлась.

— Я же сказала «обнять», а не…

— Понял, понял, — затараторил Тимур, чтобы не слышать, какую я придумала рифму.

Он еще недолго мялся, а затем аккуратненько улегся рядом.

— Ай! — воскликнула я.

— Что такое⁈

— Волосы.

Я откинула волосы назад. За один раз не получилось, поэтому пришлось попыхтеть над этим занятием.

Хотя места было не так уж много, Тимур не коснулся меня даже ногтем мизинца. Я прождала очень много мгновений, надеясь, что он перестанет жаться и наконец-то обнимет меня. Но на каком-то мгновении мне надоело, и я сама закинула на него руку. А потом прижалась носом к шее. Ну вот захотелось и все.

Ладонью я чувствовала, как колотиться его сердце. Боится? Неужели я такая страшная? Или… О Боже! За мной бабайка!

Я резко обернулась, из-за чего Тимур снова вздрогнул, но мне сейчас было не до него. Осмотревшись, я не обнаружила ни одной бабайки.

— Ты чего боишься? — спросила я, желая все-таки установить причину учащенного сердцебиения Тимура.

Он призадумался.

— Упасть спиной, когда поднимаюсь по лестнице, — наконец сказал он.

— Да я не про то! Прямо сейчас чего боишься?

Я замолчала, но потерпев секунд десять, отчаялась услышать ответ, и снова заговорила:

— Почему у тебя так сердце колотится?

Тимур посмотрел на меня, как на тугодумку. Я подумывала уже снова обидеться, как поняла, что я реально тугодумка. Наверное, если бы я была мальчиком и на меня какая-то девочка ногу закинула, я бы тоже очень нервничала. Капец, и когда это нога успела на него закинуться? Вот проказница.

Я стала нехотя ее убирать, потому что сердцебиение Тимура меня уже практически оглушило. Но вдруг почувствовала инородный объект на своем колене.

— Можешь… оставить, — прошептал Тимур. — Если хочешь, конечно.

Ох, ну спасибо за разрешение. Кстати, я им воспользовалась. Инородным объектом оказалась ладонь Тимура. Она была потной, так что колено вскоре тоже таким стало.

Повисла тишина. Мне стало скучно и так как делать мне ничего не хотелось, я решила начать ждать, что кто-нибудь другой захочет что-нибудь делать. Например, Тимур может снова спросить разрешения меня поцеловать. Я бы, конечно, согласилась. Но раз он не спрашивает, то, наверное, не хочет. Ну все понятно.

Я обиженно заворочалась.

— Что не так?

Ну и как он по одним моим ворочаньям понял, что что-то не так?

— Все так, — буркнула я.

— А лицо чего такое недовольное?

Все, тайна разгадана. Я призадумалась над тем, что бы такого остроумного ответить. Но так как мой ум сейчас походил скорее на желе с клубникой, чем на что-то острое, я все молчала.

Тимур перевернулся на бок, а я убрала с него свои конечности, потому что стало не удобно. Теперь мы снова не касались друг друга. Ну, если не считать взглядов.

— Мне нравится, как пахнут твои волосы, — сказал Тимур.

Волосы? А все остальное, значит, не нравится? Капец.

— Это подушка Адель так пахнет, — сказала я, не задумываясь.

Ну блин, не могут волосы пахнуть настолько хорошо, чтобы им выделили аж целую реплику.

— Нет, — твердо сказал Тимур. — Я же могу различать ваши запахи.

— Можешь, — сказала я, хотя Тимур не спрашивал, а утверждал.

И откуда такая уверенность? Чтобы различать, нужно хорошо знать. Меня эта мысль почему-то напрягла.

— Так ты скажешь, почему вы с Адель так друг друга не любите?

Хотя Тимур никогда прямо не говорил, что не любит Адель, я сама прекрасно это понимала. По скепсису в его словах, когда речь заходила о ней, по поджатым губам и надменному взгляду, которым он на нее смотрел.

Тимур молчал.

— Пожалуйста, — сказала я. — Ты же уже согласился сказать… Когда мы были внизу, на кухне.

— Да, — сказал Тимур. — Да.

На несколько секунд он задумался, а затем заговорил:

— Помнишь, я рассказывал тебе, что рисую портреты своих знакомых?

Я кивнула из-за чего прядь волос сползла вниз по подушке и пришлось снова ее убирать.

— Ну так вот я хотел нарисовать и ее портрет… — Тимур улыбнулся, словно вспомнив смешную, но дурацкую шутку. — В общем, сколько я не пытался, получался только какой-то шарж. Слишком большие губы, слишком длинный нос и все такое. Затем я подумал, что будет смешно, если я нарисую настоящий шарж. Я так и сделал.

— Надеюсь, ты не показал его Адель? — спросила я, улыбаясь.

Тимур не ответил, но по его искрящимся от смеха глазам, я поняла, что именно так он и поступил.

— Тогда почему ты все еще жив? — смеясь, спросила я.

Тимур пожал плечами. Точнее одним плечом, ведь второе тонуло в одеяле.

— Жив-то я остался. Но Адель меня теперь не очень-то уважает.

— И все? Из-за дурацкого рисунка?

Я нахмурилась. Что-то в этой истории было не так. Ладно Адель, она реально могла на такое обидеться. Но Тимур… Тот Тимур, которого я знаю, не стал бы так вести себя с человеком, который всего-навсего не оценил его шутку. Дело явно в другом. Только вот в чем? Как это узнать? И надо ли узнавать?

Даже если бы я успела подобрать слова для этих вопросов, то все-равно не успела бы их произнести. Тимур положил руку мне на талию. Я ощущала тепло его ладони даже сквозь футболку. В следующий миг он меня поцеловал. Его губы были мягкими, что совершенно не сочеталось с тем, каким Тимур был в моей голове. Добрый, веселый, но точно не мягкий.

Я положила руку ему на щеку. Почему-то захотелось так сделать. Она мягкой не была. Крохотная щетина, которую в такой полутьме и не разглядишь, приятно покалывала подушечки пальцев.

Не отрываясь от губ, Тимур заскользил рукой от талии выше по моему телу. Вот тут уже у меня началась тахикардия. Уверена, если бы мы стояли, то у меня бы коленки сначала задрожали, а потом подкосились бы. Опьянение, если оно и было, улетучилось уже давно.

Когда его ладонь накрыла мою грудь, я сдавленно охнула.

— Все нормально? — спросил Тимур.

— Да, — произнесла я быстро, чтобы не отвлекаться на разговоры.

На разговоры мы и не отвлеклись. Но ради кое-чего другого пришлось прерваться. Я услышала, как распахнулась дверь. Через мгновение кто-то включил свет. Я подскочила. В дверном проеме стояла Адель.

— Я не смотрю! Не смотрю! — тараторила Адель, пробираясь к туалетному столику. — Я за расческой…

Ладонью, будто шорой, она закрывала глаза. Может, если бы я не подскочила, то Адель и не признала бы меня, но резкое движение заставило ее чисто машинально глянуть в нашу сторону.