— Короче, так. Рисковать не будем. Пойдём в обход болота. Если склонит в сон, покимарим по очереди. Если что, соорудим шалаш и разведём костёр. Огня не будет видно, а дыма в сумерках никто не заметит.

Максим вытер о штаны вспотевшие от волнения ладони. Посмотрел на небо, напряг слух в надежде услышать гул лопастей вертолёта.

— Чё зыришь? — спросил Жила.

— Заблудимся, — сказал Максим первое, что пришло на ум.

— Ты же у нас спец, — подал голос Бузук. — Ходишь по лесу без карты. Или не спец?

Максим огрызнулся:

— Я не сова, чтобы видеть в темноте.

— Ты что-то говорил про белые ночи. Молись, чтобы это было правдой. — Бузук подтолкнул его к стене леса. — Веди.

Компания во главе с Максимом нырнула под сень деревьев.

Лес и раньше не проявлял дружелюбия к непрошеным гостям, а сейчас и вовсе стал враждебным. Деревья растопырили узловатые ветки, опутанные лохмотьями лишайника. Разорвав мшистый пласт, древесные корни выперли из земли и скрутились в петли-силки. Кустарники взъерошили утыканные шипами побеги.

В прорехах крон виднелось стальное небо; оно ничуть не потемнело. Там, возле избы, дневной свет без помех лился на крышу и крыльцо, на свободное от растений пространство, и казалось, что день никогда не кончится. А здесь, в паутине зарослей, сумрак окрасил всё вокруг в мрачно-серые тона.

Боль в колене, заложенность носа и шум в голове мешали Максиму чётко мыслить. Он много лет тренировал зрительную память и умение ориентироваться на местности, но травма вытравила навыки. Максим не знал, в каком направлении идёт и где находится. Его угнетала собственная несообразительность. Он не сумел убедить преступников остаться возле избы, почему-то не придумал причину, хотя причина написана у него на лице: он нездоров. Вместо того, чтобы упрямиться и спорить, он покорно отправился на поиски несуществующей охотничьей заимки.

Максим шёл медленно. Следуя за ним, братки молчали, и только напряжённое дыхание выдавало их нервозность. Иногда Жила хватал Максима за куртку, заставляя остановиться. Все замирали, вслушиваясь в тишину. Выждав минуту-другую, брели дальше.

Хрипатый не изменял своей привычке: внезапно исчезал и так же внезапно появлялся. Всякий раз, когда зэк уходил, Максима била мелкая дрожь. Он боялся, что Хрипатый отыщет тропинку, которая выведет их из ловушки. Боялся, что он сам, того не ведая, покинул квадрат пять-два-три-ноль. Боялся услышать звук вращающихся лопастей вертолёта — как дать знак пилоту? Совершив облёт территории, пилот вряд ли сюда вернётся. Пусть отложит полёт до утра. Утро… Когда оно наступит?

Максим цеплялся за надежду, что зона по-прежнему владеет аномальной силой, которая не выпустит своих жертв. Он до рези глазах всматривался в лесную гущу, хотел первым заметить два засохших дерева, а между ними штакетник. Или разглядеть среди лиственниц очертания избы. Надо успеть повернуть в другую сторону, пока зэки не сообразили, что он водит их по кругу. Но сколько времени он сможет плутать по лесу, не вызывая у братков подозрения? Не проще ли вернуться к избе? И будь что будет. Или прямо сейчас рухнуть на землю и притвориться, что потерял сознание?

В голове роились мысли, одна бредовее другой. Максим отметал их и продолжал идти, вглядываясь в угрюмую чащобу. Им двигала единственная цель: необходимо удостовериться, что они до сих пор в зоне. Что делать дальше — он придумает потом.

— Может, перекурим? — жалобно вымолвил Сява.

— Давно пора, — согласился Бузук. Усевшись под дерево, достал из кармана спички и пачку «Мальборо».

Хрипатый, Жила и Сява расположились рядом с главарём. Расширив ноздри, шумно втянули в себя дымок сигареты.

Максим привалился плечом к стволу сосны, потёр колено.

— Сильно болит? — поинтересовался Хирург.

— Терпимо.

Хирург взглянул ему в лицо и повернулся к браткам:

— Слушайте, я, конечно, понимаю, нам всем не терпится побыстрее добраться до заимки, но если шагать без остановки, то наш проводник сковырнётся с ног.

Братки курили, передавая сигарету по кругу, и не произносили ни слова.

— Чего молчите? — не выдержал Хирург. — Я как врач заявляю, что излишняя нагрузка на больное колено приведёт к тому, что парень сляжет. Кто его понесёт?

— Ты, — сказал Жила, выпустив дым через нос.

— Дулю тебе, — огрызнулся Хирург. — Я не ломовая лошадь.

Жила глянул на Сяву, сидящего с видом идиота. Сунул ему в приоткрытый рот сигарету. Выдернул из штанов колючку:

— Тогда Хрипатый. Взвалит на спину и понесёт.

Скривив губы, Хрипатый почесал шею под мокрым от пота воротником рубашки.

Максиму хотелось отдохнуть. Он действительно шёл на пределе физических сил. Но ведь и уголовники утомились. Пока они брели по бездорожью, Сява несколько раз упал и стал прихрамывать, Бузук всё время вдавливал кулак в правый бок: о себе давала знать больная печень. Лицо Жилы приобрело землистый оттенок, щёки ввалились. На куртке Хрипатого растеклись влажные пятна: это сколько же лишних километров он намотал, рыская по лесу? Если зэки продолжат путь в более быстром темпе, то их внимание к пленнику ослабнет, и выпадет шанс для побега. Но сперва он должен убедиться, что компания петляет в аномальной зоне. Затем он заведёт братву в непроходимые дебри… Максим лихорадочно продумывал план действий. В его воспалённом сознании даже вопроса не возникло: а сможет ли он шагать ещё быстрее и сможет ли бежать?

— Я в порядке, — сказал Максим. — Привал устроим на середине пути.

— Мы не прошли половину? — удивился Бузук.

— Я говорил, что дорога в обход болота займёт всю ночь.

— Да-да, помню, — покивал Бузук. — К утру должны быть на месте.

Пыхнув сигаретой, Сява посмотрел на небо:

— Уже утро.

— Это если идти нормальным шагом, — уточнил Максим. — Мы идём слишком медленно. Надо ускориться. — И поймал на себе тяжёлый взгляд Хрипатого.

Что его насторожило? Недостаточно убедительный тон?

— Я больше вашего хочу добраться до охотничьего домика, — произнёс Максим, добавив голосу твёрдости. — Там есть аптечка.

Хрипатый поднялся на ноги, подошёл к Максиму и грубо сжал ладонью ему колено. Максим стиснул зубы, чтобы не застонать, но на глазах навернулись предательские слёзы.

Выпрямив спину, Хрипатый поправил на плече ремень ружья и кивнул Бузуку.

— Что? — спросил тот. — Делаем привал?

Хрипатый ответил кивком. Обратив взгляд на Жилу, растопырил пальцы и обвёл рукой вокруг себя.

— Мы с Хрипатым осмотримся, — сообщил Жила Бузуку. — Хирург, отвечаешь за калеку. И помни, за его побег мы спросим с тебя как с гада.

Привлекая к себе внимание, Хрипатый потоптался на месте, с трудом отрывая ботинки от земли.

Наблюдая за ним, Жила свёл брови на переносице:

— Ни хрена не понял. — И тотчас воскликнул. — А-а-а-а, понял! Хрипатый спрашивает, где болото.

Максим указал влево, хотя с такой же наигранной уверенностью мог указать любое направление. Он понятия не имел, где болото, где овраг, где изба.

— Ложись на живот, — велел ему Жила.

— Чего это?

— Ложись! Лбом в землю!

Максим подчинился.

— Сява! — гаркнул Жила. — Усаживайся сверху.

— Это лишнее, — подал голос Хирург. — Я же отвечаю за него.

— Если дёрнется, вмажь ему в затылок. — Жила ткнул пальцем в основание черепа Максима. — Вот прямо сюда, со всей дури. Понял?

Сява расплылся в улыбке:

— Понял.

Обращаясь к Хрипатому, Жила махнул рукой в одну сторону:

— Я иду сюдой. — Махнул в другую сторону. — Ты тудой. Разбежались.

Максима пронзила мысль: а ну как изба где-то рядом и кто-то её обнаружит?

Намереваясь остановить зэков, он крикнул:

— Постойте!

Но опоздал: Жила и Хрипатый уже скрылись в зарослях.

Сява тихо затянул:

— Я телогреечку свою отдам на склад и распишусь за то, что я свободен. Я годен к строевой, как год назад. Но к честной жизни я уже не годен.