Коперник, чьим последователем является Атлас{402}, считает, что Земля — это планета, которая движется и светит другим, как Луна нам, Диггес{403}, Гилберт{404}, Кеплер{405}, Ориген и другие отстаивают эту гипотезу со сдержанной печалью, равно как и ту, что Луна обитаема, но если это так, тогда Земля тоже Луна, тогда и мы тоже вращаемся, и, значит, тоже не в себе и столь же безумны в этом подлунном лабиринте.
Я мог бы приводить подобные аргументы до глубокой ночи, если бы вы были в состоянии выслушать их,
Ante diem clauso component vesper Olympo
{406} [Прежде чем Веспер взойдет и ворота Олимпа запрутся],
однако согласно моему обещанию перейду к частностям. Эта меланхолия распространяется не только на людей, но и на все произрастающее и чувствующее. Я веду речь не о тех существах, которые являются сатурническими, то есть меланхолическими по своей природе (как свинец, например, и тому подобные минералы), или растениях, таких, как рута, кипарис и прочие и самой чемерице, о которых пишет Агриппа[481], или рыбах, птицах и животных, зайцах, кроликах, тех, что впадают в спячку, и прочих — совах, летучих мышах, ночных птицах, — но о том искусственном, что можно во всех них подметить. Переместите растение, и оно зачахнет, что особенно наблюдается у старых деревьев, о чем вы можете подробно прочесть в книге о земледелии Константина; известно также, что между вином и капустой, вином и растительным маслом существует антипатия. Поместите птицу в клетку — она умрет от печали, или животное — в загон, или отнимите у него детенышей или подругу и поглядите, какое это окажет воздействие. Но кто не замечал у существ, способных чувствовать, таких распространенных чувств, как страх, уныние и прочее? Этому недугу среди всех других животных особенно подвержены собаки, причем до такой степени, что некоторые утверждают, будто собакам, как и людям, снятся сны и что нестерпимая меланхолия способна довести их до бешенства; я мог бы рассказать немало историй о собаках, умерших от горя или угасших от утраты своих хозяев, однако вы можете найти их едва ли не у каждого сочинителя[482].
В равной мере к этой болезни чувствительны и подвержены ей целые королевства, провинции и политические объединения, как это обстоятельно доказал Ботеро в своей «Политике»: «Точно так же, как в человеческом организме различные изменения происходят под воздействием жизненных соков, так и государство претерпевает множество недугов, которые не менее разнообразны и являются следствием внутренней смуты»[483], — как вы легко можете заметить по особым признакам. Ибо там, где вы увидите народ обходительный, покорный Господу и своим повелителям, рассудительный, миролюбивый и спокойный, богатый, счастливый и процветающий[484], живущий в мире, единстве и согласии, где вы увидите тщательно возделанную землю, множество прекрасно застроенных и многолюдных городов, где, как говорил старик Катон[485], жители опрятны, цивилизованны и благовоспитанны и ubi bene beateque vivunt [где они живут в довольстве и счастливы], что наши политики как раз и провозглашают главной целью государства и что Аристотель называет commune bonum[486] [общественным благом] (Polit. lib. 3, cap. 4 [Политика, кн. III, гл. 4]), а Полибий — optabilem et selecum statum [завидным и идеальным состоянием] (lib. 6 [кн. VI]) — в такой стране меланхолия неведома, как это было в Италии во времена Августа, а ныне наблюдается в Китае и многих процветающих королевствах Европы. Но повсюду там, где вы увидите всеобщее недовольство, повсеместные обиды, жалобы, бедность, варварство, попрошайничество, эпидемии, войны, восстания, бунты, распри, праздность, мотовство, эпикурейство, увидите невозделанную землю, пустоши, болота и топи, заброшенные местности, пришедшие в упадок и запустение, обнищавшие города и обезлюдевшие деревни, опустившихся, неприглядных, неприветливых людей, — в таком королевстве, в такой стране неизбежно будут царить недовольство и меланхолия, потому что ее организм болен и нуждается в преобразованиях.
Однако это невозможно успешно осуществить, доколе не будут устранены причины отмеченных недугов, которые происходят обычно либо по вине самих жителей, либо в силу каких-то не зависящих от них случайных неблагоприятных обстоятельств: скверного климата, расположения в удаленных северных краях или в бесплодной местности, как, например, ливийская или аравийская пустыня, или в местностях, лишенных воды, как Лоп и Бельджан в Азии{407}, или со скверным воздухом, как в Александретте{408}, Бентаме{409}, Пизе{410}, Дураццо{411}, Сент-Джоне де Уллуа{412} и других, или подверженных постоянной угрозе морских наводнений, как во многих местах в Нидерландах, или расположенных вблизи некоторых беспокойных соседей, как Венгрия с турками или Подолия{413} с татарами; как почти все граничащие с такими соседями страны, они до сих пор живут в постоянном страхе перед вражескими вторжениями, грозящими им нередко полным разорением. К случайным причинам следует отнести и бедствия городов[487], терпящих последствия войн, пожаров, эпидемий, наводнений, нашествий диких животных[488], упадка торговли, засушливого климата, разбушевавшейся морской стихии; примером последнего может служить Антверпен в недавнее время, а в давнее — Сиракузы и Бриндизи{414} в Италии, Рай и Дувр у нас и многие другие, опасающиеся и поныне ярости и неистовства моря и противоборствующие ему, неся при этом неисчислимые расходы, как, к примеру, Венеция. Но причины наиболее часто встречающихся недугов заключены в самих людях, и первая из них — когда религия и божественная служба находятся в небрежении, изменена или подверглась нововведениям; это происходит там, где не испытывают страха Господня, не повинуются своему государю, где атеизм, эпикуреизм, святотатство, симония и прочие подобные беззакония совершаются безвозбранно, — такая страна не может процветать. Когда Авраам пришел в Герар{415} и увидел скудную землю, он сказал: в этом месте, я уверен, не ведали страха Господня. Киприан Эковий{416}, испанский хорограф, более всех других городов Испании расхваливал Барселону, «в которой нет ни одного нищего, ни одного бедняка, но все богаты и благоденствуют», и он объясняет причину: «потому что они были более набожны, нежели их соседи»[489]. По какой причине враги так часто разоряли Израиль, уводили его народ в рабство и прочее, если не за идолопоклонство, за святотатство и даже за один проступок Ахана?{417} Чего же в таком случае ожидать нам, среди которых так много Аханов, разоряющих церковь, покровительствующих симонии и пр.? как могут надеяться на процветание те, кто пренебрегают своим долгом перед Всевышним, кто в большинстве своем живут, как эпикурейцы?
