Так вот, если довольствоваться каким-либо одним развлечением, питаться одним блюдом, быть привязанным к одному месту, то все это для людей равносильно самой смерти или другому аду, даже если в иных отношениях они могут удовлетворять любые свои желания и, по мнению других, живут, как в раю, сколь же тогда горя и невзгод выпадает на долю томящихся в рабстве или в действительном заточении! Quod tristius morte, in servitute vivendum, ведь рабство — горше смерти, как, по свидетельству Курция[2174], Ермолай сказал Александру; hoc animo scito omnes fortes, ut mortem servituti anteponant[2175], для любого храброго воина, считает Туллий, оно источник страданий. Equidem ego is sum, qui servitutem extremum omnium malorum esse arbitror[2176]: я принадлежу к тем, говорит Ботеро, для кого зависимость — горчайшее несчастье. Сколько же в таком случае мучений претерпевают те, кто трудится на золотых рудниках под началом жестоких надсмотрщиков (подобно 30 000 рабов-индейцев в Потоси[2177] в Перу), добывает олово и свинец в глубоких шахтах, камень — в карьерах, уголь — в копях, подобно многочисленным подземным кротам, обреченным на каторжный труд, на непрерывное изнуряющее напряжение, голод, жажду, бичи без малейшей надежды на избавление! А как страдают в Турции те женщины, которые почти круглый год лишены возможности покинуть свое узилище, или те итальянки и испанки, коих, подобно соколам, держат на замке их ревнивые мужья! И как томительно существование тех, кто целых полгода кряду живет среди камней и в пещерах, как в Исландии и Московии, или на самом полюсе[2178], где полгода длится непрерывная ночь! А сколько горя и страданий претерпевают томящиеся в тюрьмах! Они одновременно испытывают противоестественную нужду в шести вещах — свежем воздухе, хорошей еде, прогулках, обществе, сне, отдыхе, покое и прочем. Они весь день прикованы цепями, страдают от голода и (как описывает это Лукиан[2179]) «принуждены сносить гнусный смрад и звон оков, стоны и жалобные крики узников — все это не только мучительно, но и нестерпимо». Они лежат в подземном каземате среди отвратительных жаб и лягушек, среди собственных испражнений, страдая от мук телесных и мук душевных, как это было с Иосифом{1723}: «Стеснили оковами ноги его; в железо вошла душа его» (Пс. 105, 18). Они живут всеми покинутые и одинокие, лишенные какого бы то ни было общества, кроме снедающей душу меланхолии, и за отсутствием пищи принуждены питаться горьким хлебом скорби и терзать самих себя. У Аркулана[2180] были все основания считать причиной меланхолии длительное тюремное заключение, особенно у тех, кто жил в свое удовольствие, утопая в сладострастии и похоти, а затем неожиданно утратил свое положение и был лишен всего, чем наслаждался прежде, как, к примеру, Хуньяди{1724}, Эдуард{1725}, Ричард II{1726}, император Валериан{1727} и турок Баязет{1728}. Если нам так досадно лишиться обычных своих собеседников и привычной пищи хотя бы на один день или даже час, то каково же утратить их навеки? Если так прекрасно жить по своей воле и наслаждаться всем разнообразием предметов, которое предоставляет нам окружающий мир, то каким же несчастьем и бедствием должно это стать для того, кто неожиданно угодит сейчас в лапы испанской инквизиции; быть неожиданно ввергнутым в узилище — ведь это все равно что свалиться с небес в ад. Как он будет потрясен, что тогда с ним станется? Нормандский герцог Роберт[2181], будучи заточен в тюрьму своим младшим братом Генрихом I, ab illo die inconsolabili dolore in carcere contabuit, повествует Мэтью Парис{1729}, стал с этого дня постепенно угасать от горя. Югурта[2182]{1730}, сей доблестный полководец, «привезенный с триумфом в Рим и брошенный затем в темницу, умер, не снеся душевной муки и меланхолии». Солсберийский епископ Роджер[2183]{1731}, второй человек после короля Стефена (тот самый, что построил знаменитый замок со всякими затеями[2184] в Уилтшире), испытывал в тюрьме такие муки голода и все другие бедствия, которые неизбежны для людей такого ранга, что ut vivere noluerit, mori nescierit[2185], он не хотел жить и не мог умереть, пребывая между страхом смерти и мучениями жизни. Наконец, французский король Франциск{1732}, взятый в плен Карлом V, по свидетельству Гвиччардини{1733}, ad mortem fere melancholicus, тотчас впал в едва ли не смертельную меланхолию. Впрочем, все это столь же очевидно, как солнце, и не нуждается ни в каких дальнейших подтверждениях.
ПОДРАЗДЕЛ VI
Бедность и Нужда как причины Меланхолии
Бедность и нужда — это столь ужасные наказания, столь незваные гости, они настолько ненавистны всем людям, что я не могу упустить случай поговорить о них особо. Хотя бедность (если рассматривать ее по справедливости — для человека мудрого, рассудительного, действительно духовно преображенного и довольствующегося малым) — donum Dei [дар Божий], благословенное состояние, путь на небеса, как называет ее Хризостом[2186], мать скромности и должна быть много предпочтительней богатству (как это и будет показано в надлежащем месте[2187]), и все же, если судить о ней по распространенному в мире мнению, это самое постыдное, унизительное и позорное состояние, это суровая кара, summum scelus, и самое нестерпимое бремя; мы все страшимся ее[2188] cane pejus et angue [больше, чем собаки или змеи]; нам ненавистно даже само это слово;
Paupertas fugitur, totoque arcessitur orbe
[2189] [Весь мир отгораживается от бедности и сторонится ее],
видя в ней источник всех прочих несчастий, тревог, скорбей, трудов и всевозможных горестей. Мы не пожалеем любых усилий, только бы ее избежать, — extremos currit mercator ad Indos [купец устремляется в отдаленнейшие Индии{1734}]; нет такой широты, побережья, реки, которые мы оставили бы необследованными, хотя для этого приходится рисковать своей жизнью; мы нырнем на дно морское, проникнем в недра земли на глубину пяти, шести, семи, восьми, девяти сотен саженей[2190] на всех пяти поясах от самого жаркого и до самого холодного; мы готовы скорее ради этого стать прихлебателями, рабами, торговать собой, клясться и лгать, погубить свое тело и душу, отказаться от Бога, отречься от веры, воровать, грабить, убивать, нежели сносить нестерпимое бремя нищеты, которое так подавляет, распинает и унижает нас.
