А посему то, что нам слышится, может вводить нас в заблуждение, и почти по тем же причинам, как и того, кто, услышав звон колоколов, заставит их возвещать о том, что ему хочется. «Что дураку помыслится, то колокол ему и вызванивает»{1965}. Теофилиу у Галена{1966} казалось, что он слышит музыку, хотя на самом деле в ушах у него звенело от ветров в желудке. Некоторых вводит в заблуждение эхо, других — ревущий водный поток или же отражение воздуха от сводов, от земли или пустого пространства и стен. В Кадуркуме{1967}, в Аквитании, странное эхо повторяет слова и даже целые фразы или то, что вы играете на музыкальном инструменте, и притом более отчетливо и громче, нежели они первоначально прозвучали[2673]. Бывает, что эхо вторит произнесенному до семи раз, как, например, на Олимпе в Македонии, как о том повествует Плиний (lib. 36, cap. 15 [кн. 36, гл. 15 <23>]), а иногда и до двенадцати, как во Франции в Шарантоне — деревне под Парижем. В Греции, в Дельфах, в стародавние времена было поразительное эхо, и то же самое наблюдалось и во многих других местах. У Кардано (Subtil. lib. 18 [Об остроумии, кн. XVIII]) можно прочесть удивительные истории о тех, кто был введен таким эхом в заблуждение. В «Ecchometria» иезуита Бланкана можно найти множество разнообразных примеров, и притом он полностью удовлетворяет любопытство читателя, объясняя природу таких звуков. В Барри, расположенном в устье Северна, людям чудится, будто они слышат шум кузнечного горна[2674], и то же самое рассказывают о Липари, об островах с серными источниками и о множестве других подобных мест, расположенных на континенте — в Скандинавии и в северных странах, о коих повествует Олаус. Кардано (de rerum. var. lib. 15, cap. 84 [о разнообразии вещей, кн. XV, гл. 84]) упоминает о женщине, которой постоянно казалось, будто дьявол ее зовет и даже разговаривает с ней; она была женой художника из Милана; источником многих подобного рода миражей и голосов, тревожащих людей, служит преимущественно больное воображение.
Каким образом это происходит, что такие люди пророчествуют, как говорят на разных языках, толкуют об астрономии и прочих неведомых им науках (о коих они прежде не имели ни малейшего понятия), — этого предмета я уже кратко касался[2675], а здесь добавлю только, что Аркулан[2676], Боден (lib. 3, cap. 6, Daemon.) и некоторые другие считают это очевидным признаком того, что ими завладел дьявол[2677] (того же мнения придерживаются Геркулес Саксонский[2678] и Аппоненсис) и что излечить их под силу лишь священнику. Однако Гвианери[2679], Монтальт[2680], Помпонаци из Падуи и Лемний (lib. 2, cap. 2 [кн. II, гл. 2]) относят это полностью на счет болезненной предрасположенности жидкости[2681] и ссылаются при этом на авторитет Аристотеля (Prob. 30, 1 [......30, 1]), потому что такие симптомы лечат с помощью слабительного, и подобно тому как огонь высекается ударом о кремень, так и бурное движение жизненных сил, elicere voces inauditas, побуждает произносить столь странные речи; а другой аргумент, который он почерпнул в «Reminiscentia» [«Воспоминаниях»] Платона, заключается в том, что все это вызвано внешним воздействием, что столь же невероятно, как и то, что Марсилио Фичино рассказывает о своем друге Пьерлеоне[2682]{1968}, который благодаря своего рода божественному внушению понимал тайны природы, принципы греческих и варварских философов даже еще до того, как он услыхал об их сочинениях или прочел их; однако что до меня, то я скорее придерживаюсь мнения Авиценны и его последователей, считающих, что такие симптомы проистекают от злых духов, которые используют любую возможность, возникающую при расстройстве телесных жидкостей, или находят какой-либо иной способ совратить человеческие души; а кроме того, сама жидкость — это balneum diaboli, дьявольская баня, и, как доказывает Агриппа, она соблазняет его овладеть ими.
РАЗДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПОДРАЗДЕЛ I
Симптомы, предвещающие Меланхолию
Предвестья, или признаки, того, что грядет, бывают либо добрыми, либо скверными. Если речь идет не о наследственном недуге и он захвачен в самом его начале, то есть достаточная надежда на его исцеление, recens curationem non habet difficilem, говорит Авиценна{1969} (lib. 3, fen. 1, tract. 4, cap. 18). Если больной смеется, то это означает, что его недуг протекает в наиболее безопасной, мягкой и вялотекущей форме (Геркулес Саксонский). «Если у меланхолика произойдет эвакуация из геморройных шишек, или, иначе, varices [варикоза], которую они именуют жидкостью, скапливающейся между кожей, это означает конец его мучениям[2683] (Гиппократ, Aphor. 6, 16 [Афоризмы, 6, 16]). То же самое подтверждает и Гален (lib. 6, de morbis vulgar. com. 8); под этим афоризмом Гиппократа подписываются все арабы, а также современные и древние латинские авторы: Монтальт (cap. 25 [гл. 25]), Геркулес Саксонский, Меркуриалис, Викторий Фавентин и др. Скенкий (lib. 1 Observat. med. cap. de maniâ [кн. I, Медицинские наблюдения, гл. о мании]) иллюстрирует этот афоризм примером одного медника, некоего Дэниела Федерера, который долгое время был меланхоликом, а потом, двадцати лет от роду, помешался в уме; но потом эта самая varices, или, иначе, жидкость, стала проступать на его бедрах и он избавился от своего недуга. Некоторые говорят, что точно таким же образом, хотя и с сильными болями, был вылечен римлянин Марий{1970}. У Скенкия есть несколько других примеров с женщинами, почувствовашими облегчение во время месячных, которые перед тем прекратились. Все врачи единодушно отмечают, что к таким же благим последствиям приводит кровотечение из геморройных шишек, однако, как утверждают некоторые, это должно происходить непроизвольно, а не принудительным путем. Все меланхолики чувствуют себя лучше после четырехдневной малярии, или, иначе, квартаны; Юбер[2684] говорит, что едва ли сыщется человек, перенесший перемежающуюся лихорадку дважды, однако исцелился ли он при этом от своей болезни — это еще вопрос, ибо многие врачи приписывают все длительные перемежающиеся лихорадки особым причинам, и в числе прочих квартане. Разис считает (Cont. lib. 1, tract. 9 [Основы, кн. I, трактат 9]), что «когда черная желчь выходит на поверхность кожи, или оседает, высыпая в виде струпьев, лепры, мучнистого лишая, или извергается через испражнения, с мочой и когда селезенка увеличивается, а также появляются varices, болезнь исчезает»[2685]. Гвианери (cap. 5, tract. 15 [гл. 5, трактат 15]) присовокупляет к этим струпьям, парше и разным высыпаниям на коже еще и водянку, желтуху, дизентерию, проказу как благоприятные знаки и доказывает это, основываясь на шестом афоризме Гиппократа.
