Brevis illa voiluptas Abrogat aeternum caeli decus [1895] [Это недолгое удовольствие Лишает их вечной небесной славы]; а обретают они ад и вечные муки.
ПОДРАЗДЕЛ XIV Филавтия, или Себялюбие, Тщеславие, Похвалы, Почести, Чрезмерное Одобрение, Гордость, Чрезмерная Радость и пр. как причины Меланхолии Себялюбие, Гордость и Тщеславие, caecus amor sui[1896] [слепая любовь к себе], которую Хризостом называет одной из трех главных дьявольских ловушек{1466}, а Бернард — «стрелой, которая пронзает душу насквозь и умерщвляет ее; этот тайный, неощущаемый, незаметный враг»[1897], и суть главные причины меланхолии. Там, где ни гнев, ни похоть, алчность, страх, печаль и ничто другое не в силах с нами совладать, эти способны исподволь и нечувствительно совратить нас. Quem non gula vicit, philautia superavit (говорит Киприан{1467}), с кем даже пресыщение не способно совладать, того себялюбие одолеет. «Тот, кто во всех других отношениях справедлив и прямодушен, способен перебороть все тиранические вожделения тела, пренебрегает любыми деньгами, взятками, подношениями, утрачивает все свои представления о чести, увлекаемый тщеславием»[1898] (Хризостом, sup. Jo. [по поводу Евангелия от Иоанна]). Tu sola animum mentemque peruris, [Тобой одной поглощены душа и разум, О Слава.] Она — великая угроза и причина нашего нынешнего недуга, хотя мы большей частью ею пренебрегаем и не обращаем на нее внимания, но все-таки это сильнейший разрушитель наших душ, приводящий к меланхолии и слабоумию. Эта услаждающая склонность, эта приятная молва и всеобщая известность, amabilis insania, услаждающее безумие, самая неодолимая страсть, mentis gratissimus error, угодный нам недуг, который овладевает нами так деликатно, так очаровывает наши чувства, усыпляет наши души, наполняет спесью наше сердце, превращая его в подобие надутых пузырей, и притом совершенно неощутимо и до такой степени, что «все, пораженные этим недугом, никогда его не замечают и не помышляют о каком-нибудь лечении»[1899]. При этой болезни мы более всего любим как раз того[1900], кто причиняет нам наибольший вред, и чрезвычайно жаждем, чтобы нам вредили; adulationibus nostris libentur favemus [мы всегда выслушиваем лесть благосклонным ухом], говорит Иероним[1901]{1469}, мы любим его, любим его за лесть; O Bonciari suave, suave fuit a te tali haec tribui[1902] [О Бонкиарий, до чего же приятно услышать такие похвалы от такого человека, как ты]; до чего же было приятно это услышать. И как откровенно признавался своему другу Авгурину Плиний[1903]: «Я отношусь ко всем твоим сочинениям в высшей степени одобрительно, но в особенности к тем, в которых ты пишешь обо мне». И вновь немного дальше в письме к Максиму: «Не могу выразить, до чего мне приятно выслушивать похвалы в мой адрес»[1904]. Хотя мы и улыбаемся про себя по меньшей мере иронически, когда прихлебатели пачкают нас фальшивыми энкомиями, подобно тому как многим государям не остается иного выбора, как выслушивать quum tale quid nihil intra se repererint, хотя они сознают, что им так же далеко до всех приписываемых им достоинств, как мыши до слона; а все же слушать это весьма приятно. И хотя часто кажется, будто это нас сердит, и «мы краснеем, выслушивая эти похвалы, а все же в глубине души мы радуемся им и надуваемся от спеси»[1905]; это fallax suavitas, blandus daemon [это обманчивое удовольствие, щекочущий дьявол], «важничать сверх всякой меры и заблуждаться на свой счет». А двумя дочерьми тщеславия являются легкомыслие, неумеренная радость и гордость, не исключая и других сопутствующих им пороков, которые перечисляет Джодок Лоричий[1906]{1470}, — бахвальство, лицемерие, капризность и любопытство. Обычная причина этого несчастья коренится либо в нас самих, либо в других; мы и деятельны, и пассивны[1907]. Внутренне оно проистекает от нас, ибо мы являемся действенными причинами, вследствие чрезмерного самомнения о своих способностях, собственном значении (хотя никакой такой значительности нет и в помине), нашей щедрости, привлекательности, любезности, мужестве, силе, богатстве, терпении, смиренности, гостеприимстве, красоте, умеренности, благородстве, осведомленности, остроумии, учености, искусности, образованности, наших выдающихся дарованиях и удачливости[1908], за что мы, подобно Нарциссу, восхищаемся собой, льстим себе, одобряем себя и пребываем в уверенности, что и весь мир точно так же нас почитает; и точно так же, как уродливые женщины легко верят тем, кто уверяет их, что они прекрасны, мы чересчур легковерны в отношении своих собственных способностей и расточаемых нам похвал, слишком склонны принимать это все на свой счет. Мы расхваливаем и превозносим свои собственные труды и пренебрежительно относимся к чужим мнениям о нас; inflati scientia, [знание надмевает{1471}], говорит Павел, мы кичимся своей мудростью, своими познаниями; наши гуси — лебеди, и точно так же, как мы принижаем и черним все, что относится к другим, мы точно так же всегда переоцениваем все свое[1909]. Мы не допустим, чтобы другие считались in secundis [людьми второго сорта], о нет, и даже in tertiis [третьего]; позвольте? mecum confertur Ulisses? [и со мною — Улисс соревнует?{1472}]; все они mures, muscae, culices proe se, ничтожества и насекомые в сравнении с его непреклонной и высокомерной, выдающейся и самонадеянной милостью, хотя эти другие на самом-то деле намного его превосходят. Только такие, как он, непременно мудрые, богатые, удачливые, доблестные и безупречные, раздувшиеся от заносчивого самодовольства; подобно спесивым фарисеям[1910], они, конечно же, убеждены, что они «не такие, как все прочие», из более чистого и благородного металла[1911]: soli rei gerendae sunt efficaces [только они во всем разбираются]; мудрый Периандр относил к ним тех, кто mediantur omne qui prius negotium{1473} [считал, что они прежде других должны изложить свое мнение о любом предприятии]. Novi quendam[1912], говорит Эразм[1913], я знавал одного человека до того высокомерного, что он считал себя нисколько не ниже любого из смертных, подобно философу Каллисфену{1474}, по мнению которого, ни деяния Александра, ни любой другой предмет не заслуживали его пера, так далеко простиралось его оскорбительное высокомерие[1914]; или же, подобно королю Сирии Селевку{1475}, считавшему, что никто, кроме римлян, не достоин сразиться с ним: Eos solos dignos ratus quibuscum de imperio certaret[1915]. То, что давным-давно Туллий написал Аттику, остается в силе и по сю пору: «Не бывало еще такого истинного поэта или оратора, который считал бы кого-либо другого лучше его самого»[1916]. И такими по большей части являются ваши правители, сильные мира сего, великие философы, историографы, основатели сект и ересей, все наши великие ученые, которым дает характеристику Иероним[1917]: «По природе своей философы, — пишет он, — создания славы и сущие рабы молвы, восхвалений и народного мнения», а посему, хотя они и пишут de contemptu gloriae [о презрении к славе], а все же, как он замечает, отнюдь не прочь писать на собственных книгах свое имя. Vobis et famae me semper dedi, говорит Требеллий Поллиот{1476}, я посвятил всего себя вам и славе. «Единственное мое желание, и днем, и ночью, а также цель всех моих ученых занятий — возвысить свое имя». И гордый Плиний[1918] вторит ему: Quamquam O! [Однако, о…]; а сей тщеславный оратор[1919] не стыдится признаться в послании к Марку: Ardeo incredibili cupiditate и т. д., «Я сгораю от невероятного желания, чтобы мое имя было отмечено в твоей книге»[1920]. Именно из этого источника проистекают вся трескотня и бахвальство: Speramus carmina fingi Posse linenda cedro, et leni servanda cupresso[1921] [Мы лелеем надежду сочинить стихи, достойные быть записанными кедровым маслом и храниться в кипарисовом ларце]. Non isitata nec tenui ferar penna… nec in terra morabor longius{1477}. [Взнесусь на крыльях мощных, невиданных… И не пребуду долго на земле.] Nil parvum aut humili modo, nil mortale loquor{1478}. [Я не произнес ничего ничтожного или низменного, ничего, что будет вскоре забыто.] Dicar qua violens obstrepit Aufidus{1479}. [Мое имя будет известно там, где неистовый Ауфид ропщет.] Exegi monumentum aere perrennius. [Создал памятник я меди литой прочней.] Jamque opus exegi, quod neq Jovis ira, neq ignis…[1922] [Вот завершился мой труд, и его ни Юпитера злоба / Не уничтожит, <ни меч,> ни огонь.] Cum venit ille dies…; Parte tamen meliore mei super alta perennis astra ferar, nomenque erit indelebile nostrum (а далее следует мой английский пересказ строк из Овидия):
вернуться Merlin. Cocc. [Мерлин Кокаий <Теофило Фоленго (1491–1544), итальянский поэт; это его сочинение было опубликовано в Венеции в 1613 году. — КБ>.] вернуться Hor. [Гораций. <Оды, I: «Вслед за ним идет в злой слепоте дух Себялюбия» <18, 14, пер. Н. Гинцбурга>.] вернуться Sagitta quae animam penetrat, leviter penetrat sed non leve infligit vulnus. — Sup. Cant. [<Бернард.> Sermo 29 <Проповедь 29> super cantica Canticorum <КБ>.] вернуться Qui omnem pecuniarum contemptum habent, et nulli imaginationis totius mundi se immiscuerint, et tyrranicas corporis concupiscentias sustinuerint hi multoties capti a vana gloria omnia perdiderunt. <Наставление 28 по поводу главы III Евангелия от Иоанна. — КБ.> вернуться Hac correpti, non cogitant de medela. вернуться Dii talem a terris avertite pestem. [Землю избавьте скорей, о, боги, от этой напасти! <Вергилий. Энеида, III, 620, пер. С. Ошерова.>] вернуться Ep. ad Eustochium, de custod. Virgin. [Послание к Евстохии о сохранении девственности.] вернуться Lips. Ep. ad Bonciarium. [Липсий. Послание к Бонкиарию.] вернуться Ep. lib. 9. [<Плиний Младший.> Письма, IX <8, 1, пер. С. Ошерова>.] Omnia tua scripta pulcherrima existimo, maxime tamen illa quae de nobis. вернуться Exprimere non possum quam sit jucundum, etc. [<Плиний Младший. Письма, IX, 23, 3.> вернуться Hierome. [Иероним.] Et licet nos indignos dicimus et calidus rubor ora perfundat, attamen ad laudem suam intrinsecus animae laetantur Poculum quasi sinus in quo saepe naufragium faciunt, jactura tum pecuniae tum mentis. — Erasm. In Prov. Calicum remiges, chil. 4, cent. 7, prov. 41. [Эразм. Пословицы и речения. <Бертон цитирует Иеронима по книге Эразма. — КБ.>] вернуться Thesaur. Theo. [Новая сокровищница… теологии <«Thesaurus novus… theologiae » (1609)>.] вернуться Nec enim mihi cornea fibra est. — Pers. […да и нервы мои не из рога. — Персий. <Сатиры, I, 47, пер. Ф. Петровского.>] вернуться Omnia enim nostra, supra modum placent. [Ибо все, что относится к нам самим, услаждает нас сверх всякой меры. <Квинтилиан. О воспитании оратора, X, 3, 7. — КБ.>] вернуться Fab. Lib. 10, cap. 3. Ridentur mala qui componunt carmina, verum gaudent scribentes, et se venerantur, et ultra. [Они смеются над теми, кто пишет плохие стихи, однако свои собственные вызывают у них восхищение и восторг, и, если вы безмолвствуете, они принимаются сами хвалить то, что накропали и от самих себя.] Si taceas laudant, quicquid scripsere beati. — Hor. Ep. 2, lib. 2. [Если пишу я стихи и ловлю одобренье народа. — Гораций. Послания, II, 2 <103, пер. Н. Гинцбурга>.] вернуться De meliore luto finxit praecordia Titan. [Сердце лепил им титан благосклонный искусно из лучшей. <Ювенал. Сатиры, XIV, 35, пер. Д. Недовича и Ф. Петровского.>] вернуться Chill. 3, cent. 10, prov. 97. Qui se crederet neminem ulla in re praestantiorem. вернуться Tanto fastu scripsit, ut Alexandri gesta inferiora scriptis suis existimaret. — Jo. Vossius, lib. I, cap. 9, de hist. [Он писал с таким презрением, как если бы считал деяния Александра Великого уступающими его собственным писаниям. — Иоганн Воссий, кн. I, гл. 9, об истории.] вернуться Plutarch, vit. Catonis. [Плутарх. Жизнеописание Катона <12>.] вернуться Nemo unquam Poeta aut Orator, qui quemquam se meliorem arbitraretum. вернуться Consol. ad Pammachium. Mundi Philosophus gloriae animal, et popularis aurae et rumorum venale mancipium. вернуться Epist. 5, Capitoni suo. Diebus ac noctibus, hoc solum cogito si qua me possum levare humo. Id voto meo sufficit, etc. [<Плиний Младший.> Письмо 5 к <Титинию> Капитону. Днями и ночами думаю я: Способ есть ли какой у меня над землею подняться — этого только и хочу. <Плиний цитирует здесь строку из «Георгик» Вергилия (III, 8).>] вернуться Tullius. [<Марк> Туллий <Цицерон. На самом деле это письмо не брату Марку, как пишет Бертон, а римскому историку Луцию Лукею, которого Цицерон просил написать об истории раскрытия заговора Катилины; однако затем, не выдержав, Цицерон сам об этом написал, всячески преувеличивая свою роль в этом событии (14, 20)>.] вернуться Ut nomen meum scriptis tuis illustretur. Inquies animus studio aeternitatis, noctes et dies angebatur. — Heinsius, Orat. funeb. de Scal. [Его не ведавший покоя разум днем и ночью снедало желание остаться в вечности. — Гейнзий. Речь по поводу кончины Скалигера. <Речь идет о смерти Скалигера Младшего, умершего в 1609 году в Лейдене.>] вернуться Hor. Art. Poet. [Гораций. Поэтическое искусство. <Бертон цитирует строку «Песни кедровых достойные масл и ларцов кипарисных» (то есть достойных длительной сохранности), однако у Горация эта строка окружена иным контекстом.>] вернуться Vade, liber felix! — Palingen. lib. 18. [Ступай, удачливая книга! — Палингений, кн. XVIII. <Цитата из последней строки уже не раз упоминавшегося Бертоном произведения Палингения «Зодиак жизни»; такой же фразой Бертон и сам начал стихотворное напутствие своей «Анатомии меланхолии». — КБ.>] |
