Читать "Анатомия Меланхолии" - Бертон Роберт - Страница 80

Вход

Войти на сайт

Я забыл пароль
Регистрация

Регистрация

Литмир - Электронная Библиотека > Бертон Роберт > Анатомия Меланхолии > Стр.80

Содержание

Сохранить

Настройки

...

258

Должен признаться, что отличить эти три вида один от другого, обозначить их различные причины, симптомы и лечение при том, что они так часто перемешаны друг с другом и им присуще такое сходство, что даже самые внимательные врачи едва в состоянии их различить и то и дело путают их с другими недугами, вследствие чего даже у самых опытных из них опускаются руки, — дело весьма нелегкое. Так, Монтан (consil. 26 [совет 26]) приводит в качестве примера пациента, страдавшего от этой меланхолии и одновременно от caninus appetitus [собачьего аппетита], а также еще и от головокружений (consil. 23 [совет 23]); Юлий Цезарь Клодин{950} упоминает другого, у которого были еще и желчекаменная болезнь, подагра и разлитие желчи[1085]; Тринкавелли приводит случай, когда она сочеталась с лихорадкой, разлитием желчи и тем же caninus appetitus и т. д. Паоло Реголини[1086]{951}, выдающийся врач своего времени, когда с ним советовались по этому поводу, бывал настолько озадачен подобным смешением симптомов, что не знал, к какому виду меланхолии ее отнести. Тринкавелли[1087], Фаллопио и Фраканзано{952} — прославленные итальянские врачи, когда к ним обратились по поводу одного и того же человека, высказали три разных мнения. А в другом случае Тринкавелли, когда его спросили, что он думает относительно одного юноши, которого его попросили осмотреть, чистосердечно признался, что тот, конечно, меланхолик, но к какому роду его отнести, понятия не имеет. В его семнадцатой консультации можно обнаружить сходные разногласия в случае с одним монахом-меланхоликом. Симптомы, которые другие относили на счет поврежденных органов и юморов, Геркулес Саксонский[1088] полностью приписывал расстройству душевных сил, то есть уже упоминавшимся мной причинам нематериальным. Врачи подчас не в состоянии отличить эту болезнь от других. В своих «Консультациях» (sect. 3, consil. 5 [раздел 3, консультация 5]) Райнер Соленандер{953} повествует, как он и доктор Бранд оба сошлись во мнении, что пациент страдает от гипохондрической меланхолии, а доктор Матольд{954} считал, что это астма и ничего более. Соленандер и Гуариони[1089]{955}, приглашенные недавно в числе прочих к меланхолику герцогу Клевскому, так и не смогли определить, от какой именно меланхолии он страдает, или хотя бы в чем-то сойтись друг с другом во мнениях. Виды этой болезни до того взаимопереплетены, что, как свидетельствует в своем сорок четвертом совете польскому графу Цезарь Клодин, тот, по его суждению, «мучился от головной меланхолии, а также еще и от той, что проистекает от его организма в целом, то есть от двух причин одновременно»[1090]. А я мог бы привести примеры больных, у которых наблюдались три вида этой болезни semel et simul [все одновременно], тогда как у некоторых они проявлялись последовательно одна за другой. Так что относительно встречающихся у нас видов меланхолии я заключу так же, как многие политики, отвлеченно рассуждающие о совершенных формах государственного устройства в чистом виде[1091]{956}: монархии, аристократии и демократии; при таком умозрительном рассмотрении все они превосходны, однако на практике они лишь умеренно хороши и обычно встречаются в смешанном виде (как уведомляет нас Полибий[1092]); так было в Лакедемоне, в Древнем Риме, так обстоит дело и в нынешней Германии и во многих других странах. То, что толкуют в своих книгах о различных видах меланхолии врачи, немногого стоит, ибо в телах их пациентов все это обычно перемешано А посему при такой запутанности, разнообразии и приводящей в замешательство смеси симптомов и причин как тяжко лечить каждый из этих видов болезни отдельно, устанавливать какую-то определенность и различие среди такого множества случайностей и путаницы, когда крайне редко можно встретить хотя бы двух людей, пораженных per omnia [во всех отношениях] одним и тем же видом этого недуга! Признаюсь, это очень непросто, и все-таки, несмотря ни на что, я отважусь пробраться сквозь самую сердцевину этих затруднений и, руководствуясь в качестве ключа или путеводной нити трудами лучших писателей, выбраться из лабиринта сомнений и ошибок, а посему приступлю теперь к рассмотрению причин болезни.

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ПОДРАЗДЕЛ I

Причины Меланхолии. Господь как причина

«Бессмысленно рассуждать о лечении болезни или размышлять о средствах против нее, прежде чем мы не приняли в соображение ее причины» — так рассуждает Гален, предписывая лекарство от глаукомы[1093]; да и совместный опыт всех других подтверждает ту истину, что до тех пор, пока не исследованы причины, всякие попытки лечения неизбежно будут несовершенны, неудачны и тщетны, — как справедливо замечает в своем трактате de atra bile [о черной желчи], адресованном кардиналу Цезию[1094]{957}, Проспер Кален. Это настолько важно, что Фернель считает «своего рода необходимостью выяснение причин, без чего невозможно излечить или предупредить любого рода заболевания[1095]. Эмпирики могут ее, конечно, облегчить и чем-то помочь, но не искоренить ее полностью; sublata causa tollitur effectus, как гласит поговорка, — стоит лишь устранить причины, и последствия сами собой исчезнут. Но, признаюсь, труднее всего уметь распознавать причины, в чем их источник, и при таком разнообразии проявлений болезни сказать, с чего это началось[1096]. Поистине счастливец тот, кто способен сделать это как следует[1097]. Я все же рискну установить их настолько близко, насколько это в моих силах, и вскрыть их все от первой и до последней, как общие, так и частные, и притом для каждого из видов, дабы их можно было таким образом лучше описать.

Общие их причины либо сверхъестественные, либо естественные. Сверхъестественные — от Бога и Его ангелов или, с Божиего соизволения, от дьявола и его прислужников. Тому, что сам Господь ее причиной — в наказание за грехи и для удовлетворения Его справедливости, — есть много примеров и свидетельств в Святом Писании; они красноречиво нам показывают, что «безрассудные страдали за беззаконные пути свои и за неправды свои» (Пс. 107, 17); Гиезий был поражен проказой (4 Цар. 5, 27); Иорам — дизентерией, кровавым поносом и еще тяжким заболеванием всех внутренностей (2 Цар. 21, 15); Давид был наказан за то, что велел исчислить свой народ (1 Цар. 21), а Содом и Гоморра были поглощены. И эта болезнь была обозначена особо: «Он смирил сердце их работами» (Пс. 107, 12); «Поразит тебя Господь сумасшествием, слепотою и оцепенением сердца» (Втор. 28, 28); «А от Саула отступил Дух Господень, и возмущал его злой дух от Господа»[1098]{958}; Навуходоносор «ел траву, как вол», и «сердце его уподобилось звериному»[1099]. Предания язычников изобилуют такого рода возмездиями. Ликург был ввергнут Вакхом в безумие за то, что рубил в своем государстве виноградную лозу; то же самое произошло с Пенфеем и его матерью Агавой, не пожелавшими сделать жертвоприношение богу{959}; на цензора Фульвия, снявшего черепицу, покрывавшую храм Юноны, дабы покрыть ею выстроенный им новый храм, посвященный Фортуне[1100]{960}, «было наслано безумие; горе и душевные муки свели его вскоре в могилу»[1101]. Когда Ксеркс вознамерился ограбить храм Аполлона в Дельфах и завладеть его несметными сокровищами, с неба раздался ужасный удар грома, который поразил насмерть четыре тысячи человек, а остальных вверг в безумие[1102]. Немного позднее нечто подобное произошло и с Бренной{961}: молния, гром, землетрясение — и все это вследствие такого же святотатства[1103]. Если мы можем доверять нашим католическим авторам, они повествуют нам о множестве странных и чудовищных наказаний такого же рода, навлекаемых на людей их святыми. О том, например, как Хлодвиг, сын Дагоберта, бывший одно время французским королем, лишился рассудка за то, что он сорвал покров с тела Св. Дени[1104], и как один француз, попытавшийся было совершить святотатство, похитив серебряное изображение Св. Иоанна в Биргбурге, впал неожиданно в неистовство и стал терзать и раздирать собственное тело[1105]; или еще о лорде Рэдноре, который, возвратясь поздно ночью с охоты, поместил своих собак в церкви Св. Эвана (Ллана Эвана, как они его называют), а пробудясь рано поутру и, как это в обычае у охотников, отправясь проведать собак, обнаружил, что все они впали в бешенство, а сам он тут же неожиданно ослеп[1106]; или еще об армянском короле Тирдате[1107]{962}, который, после совершенного им надругательства над святыми монахинями был наказан подобным же образом, утратив рассудок. Впрочем, поэты и паписты не уступят друг другу в сочинении небылиц, предоставим, однако, им самим восстанавливать свою репутацию; но, что бы они ни напридумали о своих Немезидах и о своих святых, или о том, в какой обман может ввести дьявольское наущение, мы убеждаемся в истинности слов ultor a tergo Deus[1108], что «Он — есть Бог отмщения»[1109], как характеризует Его Давид, и что наши вопиющие грехи — вот что навлекает на голову нашу эту и множество других болезней; что с помощью Своих ангелов Он может сражать и исцелять (говорит Дионисий{963}) любого, кого пожелает[1110], что Он может мучить нас с помощью созданных им Солнца, Луны и звезд, они для него орудия, говорит Занчи, коими Он пользуется, как земледелец своим топором. Град, снег, ветры и прочее. — Et conjurati veniunt in classica venti[1111] [И все ветры сообща врываются по звуку трубы], как во времена Иисуса и как при царствовании фараонов в Египте{964}; они словно многочисленные исполнители Его правосудия. Он способен унизить самых гордых и заставить их воскликнуть, подобно Юлиану Отступнику: Vicisti, Galilae [О, Галилеянин, ты победил!{965}], или вместе со священником храма Аполлона у Хризостома[1112]{966}: O, caelum! O terra! [О небо! О земля!] unde hostis hic? [Откуда надвигается этот враг?] и взмолиться вместе с Давидом, признавшим Его власть: «Я изнемог и сокрушен чрезмерно; кричу от терзания сердца моего» (Пс. 38, 9); «Господи! Не в ярости Твоей изобличай меня, и не во гневе Твоем наказывай меня» (Пс. 38, 1); «Дай мне услышать радость и веселие, и возрадуются кости, Тобою сокрушенные» (51, 10); «Возврати мне радость спасения Твоего, и Духом владычественным утверди меня» (Пс. 51, 14). Похоже именно поэтому Гиппократ[1113] настаивал на том, чтобы врач прежде всего выяснил, не происходит ли болезнь от божественной сверхъестественной причины, или же она протекает естественным путем. Но поскольку позднее в дальнейшем этот вопрос рассматривали Франсиско Валезий, de sacr. philos. cap. 8 [о священной философии, гл. VIII <это сочинение — комментарий к «Прогностикону» Гиппократа. — КБ>], Фернель[1114] и Ю. Цезарь Клавдиан[1115], то я вас и отсылаю к ним для уяснения, как именно следует понимать это место у Гиппократа. Парацельс придерживается мнения, что подобные душевные болезни (ибо он называет их именно так) следует и лечить духовными средствами и никак не иначе. Обычные средства в таких случаях не помогут: Non est reluctandum cum Deo [Никто не в силах бороться с Богом]. Когда Геркулес, этот покоритель чудовищ, одолел всех олимпийцев, последним с ним сразился сам Юпитер, принявший другой облик; исход единоборства оставался неясен, пока, наконец, Юпитер не обнаружил себя, и тогда Геркулес уступил{967}. Сопротивляться высшим силам бесполезно. Nil juvat immensos Cratero promittere montes [Тщетно сулить золотые горы Кратеру{968}] — тут уж врачи и лекарства совершенно бессильны, «нам должно покориться могучей руке Господа, признать свои проступки и воззвать к его милосердию»[1116]. Если Он поражает нас, una eademque manus vulnus opemque feret [Ибо в единой руке — раны и помощь от ран{969}], как это происходило с теми, кто был ранен копьем Ахилла{970}; только Он один должен помочь, в противном случае наша болезнь неисцелима и нет нам утешения.

Войти на сайт

Регистрация