ПОДРАЗДЕЛ IV Как глумление, клевета и грубые насмешки становятся причиной Меланхолии Существует старая пословица: «Удар, нанесенный словом, ранит глубже, чем удар мечом»[2145], — и многих людей клевета, оскорбление или грубая насмешка, памфлет, пасквиль, сатира, аполог, эпиграмма, театральные спектакли и тому подобное мучают, как и любое другое несчастье. Принцы и государи, которые счастливы во всех иных отношениях и всем повелевают, которые защищены и вольны в своих действиях, quibus potentia sceleris impunitatem fecit [и могут безнаказанно сами совершать преступления], бывают мучительно уязвлены этими пасквилями, памфлетами и сатирой, они страшатся насмешника Аретино{1692} больше, чем врага на поле боя[2146], что вынуждало большинство монархов его времени (как рассказывают некоторые) «жаловать его щедрыми пенсиями, только бы он не хулил их в своих сатирах»[2147]{1693}. У богов был свой Мом, у Гомера — Зоил{1694}, у Ахилла — Терсит{1695}, у Филиппа — Демад{1696}, даже сами цезари в Риме и те подвергались насмешкам. В те времена никогда не бывало недостатка в Петрониях и Лукианах, как никогда не будет недостатка в Рабле, Эуфоромио{1697} и Боккалини в наши. Папа Адриан Шестой{1698} был настолько оскорблен и жестоко раздосадован пасквилями в Риме, что приказал разбить и сжечь статую{1699}, а ее осколки утопить в Тибре, и он осуществил бы это без промедления, если бы Лодовик Сюэссан, его остроумный собеседник, не разубедил его, заметив, что осколки Пасквина превратились бы на дне реки в лягушек и квакали бы еще хуже и громче прежнего[2148]. Genus irritabile vatum [Поэты — весьма ревнивое племя{1700}], а посему Сократ у Платона советует всем своим друзьям, «если они дорожат своей репутацией, испытывать благоговейный страх перед поэтами, ибо это ужасные люди, которые могут хвалить и хулить, лишь только им представится повод»[2149]. Hinc quam sit calamus saevior ense patet. [Из этого вы сами можете умозаключить, что перо может быть более жестоким, нежели меч.] Пророк Давид жалуется (Пс. 123, 4), что «довольно насыщена душа наша поношением от надменных и уничижением от гордых» и «смущаюсь от голоса врага своего и от притеснения нечестивого», ибо «они в гневе враждуют против меня. Сердце мое трепещет во мне, и смертные ужасы напали на меня, и ужас объял меня» (Пс. 55, 3, 4); и еще: «Поношение сокрушило сердце мое и я изнемог» (Пс. 59, 20). Да и у кого нет такой же причины жаловаться, кого не тревожит, что он попал на язык подобного рода людям? Ведь такая злобная недоброжелательность свойственна многим[2150], и с их языка то и дело слетает тот вид насмешки, что именуется словом sarcasmus, столь язвительной, столь безрассудной, что, как замечает о таких людях Бальтазар Кастильоне, «такие люди не способны просто говорить, им непременно надобно укусить»[2151]; они готовы скорее потерять друга, нежели воздержаться от насмешки, и в каком бы обществе они ни появились, они непременно начинают глумиться, оскорблять тех, кто по положению своему ниже их, а в особенности глумиться над теми, кто от них зависит, потешаясь, выставляя на посмешище, водя за нос то одного, то другого с помощью такого вышучивания и одурачивания или ex stulto insanum[2152] [превращения дурака в безумца], олуха, болвана; одним словом, идут на все, лишь бы позабавиться:
Dummodo risum Excutiat sibi, non hic cuiquam parcit amico [2153]. [Он пощады Даже и другу не даст, коли вздумает сыпать насмешки.] Друзья ли, враги или ни то ни се — для них все одно; простака представить безумцем — вот их забава, и нет у них большего счастья, чем поглумиться и поиздеваться над другими; им надобно, подобно героям Апулея[2154]{1701}, хотя бы раз в день совершить жервоприношение богу насмешки, ибо в противном случае у них самих начнется приступ меланхолии; и нет им никакой заботы о том, что они мучают и скверно обходятся с другими, лишь бы таким способом себя повеселить. Разум служит им для этой единственной цели — позабавиться, отпустить какую-нибудь оскорбительную шутку, которая levissimus ingenii fructus, не более чем плод остроумного пустословия, как считает Туллий[2155], чем они нередко заслуживают одобрение; в любой другой беседе они скучны, ограниченны, бесцветны, бестолковы и тяжеловесны, потому что весь их талант заключен лишь в этом, они способны выделиться только в этом одном, потешить себя и других. Лев Десятый, сей глумливый папа, как отметил в четвертой книге своего жизнеописания Джовьо, находил чрезвычайное удовольствие, потешаясь над простаками и водя их за нос, одних расхваливая, а другим внушая то одно, то другое, и, прежде чем расстаться с ними, превращал ex stolidis stultissimos et maxime ridiculos, ex stultis insanos, податливых простаков в закоченных болванов, а глупцов — в совершенных безумцев. Джовьо приводит, в частности, один весьма примечательный пример, связанный с музыкантом из Пармы Тараскомом{1702}, которого Лев Десятый и Биббиена{1703}, его помощник в этих забавах, так разыграли, что он возомнил себя непревзойденным мастером в своем деле (хотя он был, разумеется, простофиля); они «уговорили его сочинить дурацкие песни и придумать новые смехотворные предписания для музыкантов, которые оба шутника всячески расхваливали»[2156]; вот, к примеру, одно из них: привязывать руку лютниста к инструменту, дабы извлекаемые им звуки были нежнее, а еще «сорвать со стен развешанные на них шпалеры, потому что голос будет тогда звучать яснее по причине отражения звуков стеной»[2157]. Подобным же образом они убедили некоего Барабалли из Кайеты, что как поэт он не уступает Петрарке, а посему они пожелали объявить его поэтом-лауреатом и пригласили всех его друзей на эту церемонию; их стараниями бедняга настолько уверовал в совершенство своей поэзии, что, когда некоторые из его более благоразумных друзей попытались указать ему на его глупость, он ужасно на них рассердился и сказал, что «они просто завидуют воздаваемой ему почести и его успеху»[2158]; странно было наблюдать (заключает Джовьо) шестидесятилетнего старика, серьезного и почтенного человека, до такой степени одураченным. Впрочем, чего только не способны проделать такие глумливые шутники, особенно если им подвернется под руку слабохарактерный человек? И то сказать, у кого достанет мудрости или благоразумия, чтобы не поддаться на такого рода забаву, особенно если за него примутся столь отъявленные остроумцы. Тот, кто сводит с ума других, если бы и над ним так подшутили, вел бы себя точно так же безумно и в такой же мере горевал бы потом и мучился, он мог бы тогда вместе с героем комедии воскликнуть{1704}: Pro Jupiter, tu himo me adigis ad insaniam [О Юпитер, ты сводишь меня с ума]. Ведь в такого рода вещах все зависит от их восприятия; если человек глуп и не замечает, что с ним проделывают, тогда все в порядке и он может благополучно служить развлеченнием для других, нисколько сам при этом не тревожась; но если он сознает свою глупость и принимает происходящее близко к сердцу, тогда это терзает его сильнее, чем любая плеть. Грубая шутка, злословие, клевета пронзают сердце глубже, нежели любая утрата, опасность, телесная боль или рана; leviter enim volat [она летит стремительно], как пишет Св. Бернард о стреле, sed graviter vulnerat [но ранит глубоко], особенно если исходит от злобного языка, «она ранит как обоюдоострый меч», говорит Давид, «они стреляют язвительными словами словно стрелами» (Пс. 64, 3{1705}). «И они поражали своими языками» (Иер. 18, 18), притом настолько жестоко, что оставляли после себя неисцелимые раны. Сколько людей таким образом погублено, удручено и настолько пало духом, что им уже никогда от этого не оправиться; однако из всех людей на свете именно меланхолики ите, кто склонен к ней, наиболее чувствительны (будучи подозрительными, холериками, склонными заблуждаться) и нетерпимы к такого рода оскорблению: сами же они лишь усугубляют его непрерывными размышлениями, и это постоянно разъедает душу; от него невозможно исцелиться, пока оно само не утратит со временем свою остроту. Хотя любители поглумиться, возможно, поступают так лишь из веселого расположения духа, ради забавы и считают, что это optimum aliena frui insania{1706}, превосходная вещь — извлечь выгоду за счет безумия другого, однако им надобно знать, что это смертельный грех (как считает это Фома[2159]), и, как объявляет пророк Давид «те, кто к нему прибегают, никогда не будут обитать в жилище Господнем»[2160]. вернуться Leviter volant, graviter vulnerant. — Bernardus. [Бернард <Клервосский>.] вернуться Ensis sauciat corpus, mentem sermo. [Меч ранит тело, а слово — разум.] вернуться Sciatis eum esse qui a nemine fere aevi sui magnate non illustre stipendium habuit, ne mores ipsorum satiris suis notaret. — Gasp. Bartius, praefat. Pornoboscodid. [Каспар Барт <(1587–1658), немецкий ученый и переводчик>. Предисловие к «Порнодидаскалиям».] вернуться Jovius, in vita ejuis. [Джовьо. Vitae illustrium virorum <«Жизнь выдающихся мужей».>] Gravissime tulit famosis libellis nomen suum ad Pasquilli statuam fuisse laceratum, decrevitque ideo statuam demoliri, etc. <II, 125–126. — КБ.> Ut voces, nudis parietibus illisae, suavius ac acutius resilirent. вернуться Plato, lib. 13, de legibus. [Платон. Законы, кн. XIII.] Qui existimationem curant, poetas vereantur, quia magnam vim habent ad laudandum et vituperandum. <В «Законах» Платона нет 13-й книги, а в 11-й книге он говорит о необходимости запретить авторам комедий осмеивать людей; то, что вспоминает Бертон, — пассаж из сочинения Платона «Минос» в переводе Марсилио Фичино. — КБ.> вернуться Petulanti splene cachinno. [Ведь я хохотун с селезенкою дерзкой. <Персий. Сатиры, I, 13, пер. Ф. Петровского; Бертон уже цитировал эту строку в своем предисловии «Демокрит Младший — читателю», ее смысл интерпретируется неоднозначно. — КБ.>] вернуться Curial. Lib. 2. Ea quorundam est inscitia, ut quoties loqui, toties mordere licere sibi putent. вернуться Ter. Eunuch. [Теренций. Евнух <254>.] вернуться Hor. Sat. lib. 2, sat. 4. (Гораций. Сатиры, II, 4 <на самом деле — I, 4 (пер. М. Дмитриева); предполагается, что первоначальным источником этого выражения послужило сочинение Квинтилиана «О воспитании оратора» (VI, 3, 28). — КБ; русский вариант этой поговорки: «Ради красного словца не пощадит и родного отца».>] вернуться Lib. 2. [<Апулей. Метаморфозы (см. прим. 218).> Кн. II <на самом деле — III.>] вернуться Laudando, et mira iis persuadendo. [Восхвалять и убеждать. <Латинская цитата в основном тексте — Цицерон. Об ораторе, 2, 247.> вернуться Et vana inflatus opinione, incredibilia ac ridenda quaedam musices praecepta commentaretur, etc. вернуться Ut voces, nudis parietibus illisae, suavius ac acutius resilirent. вернуться Immortalitati et gloriae suae prorsus invidentes. вернуться 2a, 2 dae quest. 75. Irrisio mortale peccatum. <Бертон имеет здесь в виду мнение Св. Фомы Аквинского, высказанное им в его «Сумме богословия». — КБ.> вернуться Ps. XV, 3. [Пс. 15, 3. <В синодальном переводе: «Господи! Кто может пребывать в жилище Твоем?… кто не клевещет языком своим».>] |
