Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A
Illius viduae, aut patronum virginis hujus,
Ne me forte putes, verbum non amplius addam{1933}.
[Но умолкаю, дабы не подумали вы, будто здесь
Именно эту вдову или деву хочу защитить я.]

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ПОДРАЗДЕЛ I

Непосредственные причины этих описанных выше симптомов

По моему суждению, едва ли можно принесть меланхоликам, мучимым подобными симптомами, лучшее удовлетворение, нежели указав им на причины, от которых они проистекают: что дело не в кознях дьявола, как они предполагают, и не в том, что их околдовали или что от них отказался Господь, не слышит и не видит их, как многие из них думают, а вызвано это естественными и внутренними причинами; зная эти причины, они сумеют лучше избежать их последствий или, по крайней мере, с большим терпением сносить их. Самыми горестными и распространенными симптомами являются страх и печаль, причем они возникают совершенно без всякого повода, и при этом недуге даже самые мудрые и рассудительные не в силах их избежать. Причины, в силу которых они таковы, пространно обсуждает Аэций (Tetrabib., 2, 2 [Четверокнижие, 2, 2]) в первом же рассматриваемом им вопросе, почерпнутом у Галена (lib. II, de causis, sympt. 1 [кн. II, о причинах, симптом 1]). Ибо Гален приписывает все холоду, который черен, и считает, что жизненные силы омрачены, а мозговая субстанция мутна и темна, вследствие чего все предметы предстают в устрашающем виде, и сам разум под воздействием этих темных, смутных, грубых испарений, поднимающихся от черных жидкостей[2629], пребывает в состоянии продолжительного отчаяния, страха и печали; разнообразные устрашающие призраки, чудовищные видения, принимающие тысячи обликов, неистовые чувства будоражат и помрачают мозг и воображение. Фракасторо (lib. II, de intellect. [кн. II, об интеллекте]) склонен считать именно холод причиной страха и печали, ибо «те, кто холоден, не расположены к веселью, они скучны и сумрачны и от природы одиноки и молчаливы, и не по причине какой-либо внутренней мрачности (как полагают врачи), ибо многие меланхолики смело отваживаются находиться в темноте и прогуливаться в сумерки и получают от этого удовольствие»[2630]; solum frigidi timidi [только тем, у кого холодный темперамент, свойственна робость], ибо, будь они горячими, они были бы веселыми; и чем более это горячие люди, тем более они неистовы и не ведают страха, как мы наблюдаем у безумцев; однако этот довод не убедителен, ибо в таком случае никто при меланхолии, проистекающей от перегретой желчи, не должен испытывать страх. Аверроес насмехается над Галеном по поводу его доводов и приводит пять аргументов, оспаривающих их{1934}; точно так же поступает Геркулес Саксонский (tract. de melanch. cap. 3 [трактат о меланхолии, гл. 3]), указывающий на другие причины[2631], которые пространно осуждают и опровергают Элиан Монтальт (cap. 5 et 6 [гл. 5 и 6.]), Лод<овико> Меркадо (de inter. morb. cur. lib. I, cap. 17 [о лечении внутренних болезней, кн. I, гл. 17]), Альтомар (cap. 7 de melan. [гл. 7 о меланхолии]), Гвианери (tract. 15, cap. 1 [трактат 15, гл. 1]), Брайт (cap. 37 [гл. 37]), Лауренций (cap. 5 [гл. 5]), Валезий (Med. contr. lib. V, cont. 1 [Медицинские противоречия, кн. V, противоречие 1]). «Недомогание, — заключают они, — порождает черную жидкость, чернота омрачает жизненные силы, помраченные жизненные силы становятся причиной страха и печали»[2632]. Лаурентий (cap. 13 [гл. 13]) предполагает, что эти черные испарения оказывают вредное воздействие в особенности на диафрагму или грудобрюшную преграду и per consequens (и вследстве этого) на разум, который затемняется, как солнце облаками[2633]. Под этим мнением Галена подписываются все греки и арабы, а также латиняне, древние и новые; internae tenebrae offuscant animum, ut externae nocent pueris [уныние внутри омрачает разум, так же как темнота снаружи пугает детей{1935}], подобно тому как дети страшатся темноты, точно так же испытывают его во все времена и меланхолики, поскольку причина постоянно находится у них внутри и они всегда носят ее с собой[2634]. Эти самые черные испарения, происходят ли они от черной крови близ сердца, как считает иезуит Т<омас> Р<айт> в своем «Трактате о страстях разума»{1936}, или в желудке, селезенке, грудобрюшной преграде, или во всех поврежденных органах, вместе взятых, это не имеет значения; они держат разум в вечной темнице и гнетут его постоянными страхами, тревогами, печалями и пр. Для тех, кто здоров, самое обычное дело смеяться над этой удрученной боязливостью и прочими симптомами меланхолии, находить в этом повод для веселья и дивиться им как пустякам и мелочам, считая, что им можно сопротивляться и противостоять, стоит только самим этого захотеть; однако пусть тот, кто этому дивится, примет в соображение, что если бы человек сказал ему вдруг, что некоторые из его лучших друзей умерли, разве мог бы он удержаться от горестного чувства? Или если поместить его на отвесной скале, с которой он в любую минуту может низвергнуться, будет ли он чувствовать себя в безопасности? Его сердце будет трепетать от страха, и голова будет кружиться. П. Бьеро (tract. de pest. [трактат о чуме]), как я уже говорил, приводит следующий пример: «Представим такой случай, — говорит он, — с человеком, идущим по одной доске; если это происходит на земле, он может делать это с полной безопасностью, но если ту же доску проложить вместо моста над глубокой водой и он в запальчивости устремится по ней, то в этом случае все его органы и способности окажутся во власти одного лишь его воображения» — forma cadendi impressa [мысли о возможном падении][2635]. Да, но вы заключите, что у таких людей есть действительная причина страшиться, настоящий предмет устрашения; так вот и у меланхоликов есть такая внутренняя причина — постоянные испарения и мрак, вызывающие страх, печаль, подозрение, которые всегда с ними неотступно, объект, который невозможно устранить, который так же тесно пристал к ним, как тень к нашему телу, и так же неотделим от них, а кто способен отогнать или опередить свою тень? Удалите жар из печени, холод из желудка, разбавьте желчь; удалите ссохшиеся от жара жидкости и поднимающиеся от них испарения, а также черную кровь из сердца и все внешние треволнения, устраните причину, а уж тогда просите их не горевать, не бояться, не быть унылыми, хмурыми, подавленными, ибо в противном случае от одних советов мало толку; с таким же успехом вы можете просить страдающего от перемежающейся лихорадки не испытывать жажду или раненого не чувствовать боль.

Подозрительность следует по пятам за страхом и печалью, она возникает из того же источника, так, по крайней мере, считает Фракасторо[2636]: «Страх причиною подозрительности, таким людям постоянно мнятся предательство или некие тайные козни, замышляемые против них», поэтому они всегда недоверчивы. Из того же источника проистекает и постоянное беспокойство, разнообразие испарений вызывает у них то расположение, то отвращение. Из того же источника — и стремление к одиночеству, боязнь яркого света, усталость от собственной жизни, отвращение к обществу, ибо их жизненные силы и телесные соки враждебны свету; страх принуждает их бежать общества и искать уединения, дабы с ними не обошлись дурно, не выразили им неодобрения или чтобы они сами не допустили какую-либо оплошность, чего они постоянно опасаются. Они склонны к распутству по причине ветров. Они постоянно раздражены, брюзгливы, сердиты вследствие чрезмерного количества желчи, порождающей устрашающие сновидения и мучительную тревогу, независимо от того, спят они или бодрствуют. Что же до их фантазий, будто у них нет головы, что они летают или тонут, что они на самом деле горшки или стекляные стаканы, — все это следствие ветров в голове. Геркулес Саксонский[2637] приписывает это различным движениям в животных силах, «их распространению, сокращению, смешиванию, изменению, затемненности, болезненному жару или холоду», не принимая в расчет влияние материальных жидкостей{1937}. Фракасторо считает «предметом, заслуживающим расследования, то, почему у них возникают столь ложные представления на свой счет, — будто у них есть рога, огромные носы, будто они птицы, животные» и пр.[2638], почему они считают себя королями, лордами, кардиналами. Прежде всего Фракасторо выдвигает две причины: «Одна из них — предрасположение организма, а вторая — фантазия»[2639], — словно их глаза подслеповаты, а в ушах звенит вследствие некой простуды и насморка. Относительно этой второй причины Лауренций отвечает, что не только воображение, побуждаемое изнутри или извне, представляет суждению искушения, дабы благоприятствовать страсти или неприязни, но и страсть или неприязнь сами в свой черед сопровождаются очень сильным удовольствием, и воля и разум оказываются в плену испытываемого от этого наслаждения.

вернуться

2629

Vapores crassi et nigri, a ventriculo in cerebrum exhalant. — Fel. Platerus. [Феликс Платер. <Praxeos tractatus. — КБ.>]

вернуться

2630

Calidi hilares, frigidi indispositi ad laetitiam et ideo solitarii, taciturni, non ob tenebras internas, ut medici volunt, sed ob frigus: multi melancholici nocte ambulant intrepidi.

вернуться

2631

Vapores melancholici spiritibus misti, tenebrarum causae sunt (cap. I). [Испарения черной желчи, смешанные с жизненными силами, — вот причина мрачности <Гвианери. Tractatus. — КБ> (гл. 1).]

вернуться

2632

Intemperies facit succum nigrum, nigrities obscurat spiritum, obscuratio spiritus, facit metum et tristitiam.

вернуться

2633

Ut nubecula solem offuscat. Constantinus, lib. de melanch. [Когда испарения от черной желчи подымаются к мозгу и достигают местонахождения разума и омрачают, будоражат и разрушают его. Константин <Африканский. Opera (1536), I>, кн. о меланхолии.]

вернуться

2634

Altomarus, cap. 7. Causam timoris circumfert ater humor passionis materia, et atri spiritus perpetuam animae domicilio offundunt noctem. [Альтомар <Ars medica>, гл. 7. Человеку надобно опасаться того, кто носит причину окружающих его страхов в своем теле, и мрачные жизненные силы превращают местонахождение души в постоянную ночь.]

вернуться

2635

Pone exemplum, quod quis potest ambulare super trabem quae est in via: sed si sit super aquam profundam, loco pontis, non ambulabit super eam, eo quod imaginetur in animo et timet vehementer, forma cadendi impressa, cui obediunt membra omnia, et facultates reliquae. <Бьеро. Трактат о чуме («Tractatus de peste»), из книги «Учебник» («Enchiridion», 1566). — КБ.>

вернуться

2636

Lib. 2 de intellectione. [Кн. 2 об интеллекте.] Suspiciosi ob timorem et obliquum discursum, et semper inde putant sibi fieri insidias. Lauren. 5. [Лауренций, 5.]

вернуться

2637

Tract. de mel., cap. 7. [Трактат о меланхолии, гл. 7.] Ex dilatione, contractione, confusione, tenebrositate spirituum, calida, frigida intemperie, etc.

вернуться

2638

Illud inquisitione dignum, cur tam falsa recipiant, habere se cornua, esse mortuos, nasutos, esse aves, etc.

вернуться

2639

I. Dispositio corporis. II. Occasio imaginationis.

165
{"b":"869066","o":1}