Наблюдать, как какой-нибудь бедолага или наемный слуга рискует жизнью ради своего нового господина, который навряд ли уплатит в конце года причитающееся ему жалованье; как деревенский фермер-издольщик трудится в поте лица своего, пашет и надрывается ради расточительного и праздного тунеядца, проедающего весь доход, или с каким-то сладострастием тратит его на фантастические прихоти; как вельможа из показной храбрости готов погибнуть на дуэли и расстается с жизнью ради взыгравшего в нем мелкого чувства чести; как погрязший в мирской суете человек трепещет при виде палача и при этом не страшится адского пламени, желает и надеется на бессмертие, жаждет быть счастливым и при этом всеми способами бежит смерти — единственного пути, способного к этому привести. Наблюдать, как какой-нибудь сорвиголова, подобно древним датчанам, qui decollari malunt quam verberari [предпочитавшим скорее умереть, чем понести наказание], из дурацкой причуды с готовностью принимает смерть, но при этом считает ниже своего достоинства сокрушаться по поводу своих прегрешений и невзгод или оплакивать кончину ближайших друзей[399]{326}. Наблюдать, как унижают мудрых и отдают предпочтение дуракам; как тем, кто повелевает городами и весями, дома помыкает ничтожная женщина, и тому, кто повелевает целыми провинциями, предписывают, как себя вести, собственные слуги или дети[400], подобно тому как вел себя в Греции сын Фемистокла. «То, чего хочу, — говаривал он, — желает и моя мать, а то, чего хочет моя мать, исполняет мой отец»[401]. Наблюдать, как лошади разъезжают в каретах, в которые впряжены люди{327}; как псы пожирают своих хозяев, а башни воздвигают каменщиков, как дети управляют, а старики ходят в школу, как женщины держат мужей под башмаком, овцы разрушают города и пожирают людей[402] и т. п.; одним словом, мир, перевернутый вверх ногами! O viveret Democritus [О, если бы Демокрит вновь ожил!{328}]. Требовать от меня более подробного описания было бы равносильно ожиданию еще одного подвига Геркулеса: ведь подобные смехотворные примеры неисчислимы, как пятна на солнце[403]. Quantum est in rebus inane! [Какая тщета во всех делах человеческих!{329}] И кому по силам поведать обо всем? И однако Crimine ab uno disce omnes [по преступлению одного суди обо всех{330}], пусть это послужит тебе образчиком. Впрочем, все это достаточно очевидно любому рассудку, хорошо известно, и это нетрудно разглядеть. Но как был бы Демокрит потрясен, умей он проникать в тайны человеческих душ![404] Если бы в груди каждого человека было окошко, как того хотел, увидя сотворенного Вулканом человека, Мом{331}, или если бы, как чрезвычайно желал этого Туллий, на челе каждого человека было начертано, quid quisque de republica sentiret, каковы его политические взгляды; и если бы это возможно было осуществить в одно мгновенье, как проделал у Лукиана Меркурий с Хароном{332}, лишь прикоснувшись к его глазам, дабы наделить его способностью распознавать semel et simul rumores et susurros [что о нем говорят громко и что шепотом], Spes hominum caecas, morbos votumque labores, Et passim toto volitantes aethere curas {333}, Слепые надежды людей, желанья, недуги, труды, Шепоты, слухи и мимолетные тревоги; и дабы он мог cubiculorum obductas foras recludere et secreta cordium penetrare [узнать то, что скрыто за дверями спальни, проникнуть в тайные помыслы, как того желал Киприан[405], раскрывать двери, отпирать замки и отодвигать засовы, как это проделывал пером своего хвоста Лукианов петух{334}, или обладал невидимым перстнем Гигеса{335}, или редким увеличительным стеклом, или слуховой трубкой, которые так бы увеличивали species [внешние проявления], что человек мог видеть и слышать все одновременно (как Юпитер у Марциана Капеллы, видевший все в своем копье, которое он держал в руке и которое представляло все, что каждодневно совершается на лике земли)[406] — рога обманутых мужей, подделки алхимиков, философский камень, новых прожектеров и тому подобных созданий невежества, дурацких обетов, страхов и желаний — вот уж было бы над чем посмеяться! Он, наверно, увидел бы в одних головах ветряные мельницы, а в других — осиные гнезда! Или если бы он вместе с Лукиановым Икаромениппом очутился на том месте, где Юпитеру лучше всего слышны обращенные к нему просьбы людей, и послушал, как один молит о дожде, другой — о хорошей погоде, тот — о смерти своей жены, а этот — своего брата, то есть «тихонько просит у Бога о том, о чем постеснялся бы сказать в чьем-либо присутствии»[407] — как бы он был поражен! Как вы считаете, решил бы тогда он или любой другой на его месте, что люди пребывают в здравом уме?
Haec sani esse hominis quis sanus juret Orestes? {336} [Назовет ли Орест, будь он здрав, их безумье — здоровьем?] Способна ли вся чемерица Антикиры исцелить этих людей? Нет, изведи хоть целый акр чемерицы — все будет тщетно[408]. Люди, о коих более всего следует сокрушаться, безумны подобно той слепой женщине у Сенеки{337}, однако они никогда в этом не признаются и не станут искать лекарства от этого[409], ибо pauci vident morbum suum, omnes amant [ведь немногие осознают свои недуги, и все мы привязаны к ним]. Если нас беспокоит рука или нога, мы стремимся исцелить их, если мы страдаем от телесных недугов, то посылаем за лекарем[410], однако на душевные недуги мы не обращаем никакого внимания[411]; нам не дают покоя, с одной стороны, похоть, а с другой — зависть, злоба и честолюбие. Страсти, подобно диким лошадям, раздирают нас на части, одного — в силу природных склонностей, другого — по привычке, один — меланхоличен, другой — безумен, но кто из нас ищет помощи, признает свои заблуждения или понимает, что он болен[412]. Подобно тупоголовому малому, который погасил свечу в надежде, что блохи теперь его не отыщут; человек всячески прячется за непривычным одеянием, заимствованными титулами, ибо никто не должен догадаться, что он собой представляет. Каждый думает про себя Egomet videor mihi sanus [А по мне — так я здоров, да и все тут!{338}], у меня все в порядке, я благоразумен и посмеиваюсь над всеми остальными. И всеобщее наше заблуждение состоит в том, что мы теперь осмеиваем и отвергаем, как нелепость, все, что одобряли наши предки, — пищу, одежду, мнения, нравы, обычаи, манеры. Старики считают всех молодых просто-напросто глупцами[413], тогда как на самом деле они только лишь ветрены; подобно тому как матросам представляется, что terraeque urbesque recedunt [отступают селенья и берег{339}], тогда как на самом деле земля стоит на месте, а удаляются они, вот и в мире сохраняется куда больше благоразумия, в то время как сами они впадают в детство. Турки смеются над нами, а мы — над ними; итальянцы — над французами, коих они почитают легкомысленными, а французы в свой черед потешаются над итальянцами и некоторыми их обычаями; греки в свое время почитали всех населяющих мир людей, кроме себя, разумеется, варварами{340}, а теперь весь мир в такой же мере поносит греков; мы считаем немцев тяжеловесными, скучными людьми, порицаем многие их обычаи, а они с таким же презрением относятся к нам; испанцы смеются над всеми, а все опять-таки — над ними. Вот до какой степени мы глупы, смехотворны и нелепы в своих поступках, поведении, пище, одежде, обычаях и мнениях; мы глумимся и киваем друг на друга[414]{341}, хотя все мы в конечном счете олухи и «самые отъявленные ослы как раз те, кто усерднее всего прячет свои уши»[415]. Отдельный человек, если он уверен в себе или не сомневается в своем мнении, считает идиотами и ослами всех тех, кто не разделяет его устремлений, вернуться Adamus, Eccl. hist. cap. 212. [Адам. Церковная история, гл. 212.] Siquis damnatus fuerit, laetus esse gloria est; nam lachrimas et planctum caeteraque compunctionum genera quae nos salubria censemus, ita abominantur Dani, ut nec pro peccatis nec pro defunctis amici ulli fiere liceat. вернуться Orbi dat leges foras, vix famulum regit sine strepitu domi. [Устанавливает законы для других, сам же дома едва в силах справиться со слугой.] вернуться Quicquid ego volo hoc vult mater mea, et quod mater vult, facit pater. <Плутарх. О воспитании детей (однако принадлежность этого сочинения Плутарху теперь оспаривается). — КБ.> вернуться Oves, olim mite pecus, nunc tam indomitum et edax ut homines devorent, etc. — Morus, Utop. lib. I. [Овцы, скот, некогда столь робкий, стали ныне до того неукротимы и прожорливы, что пожирают людей и т. д. — Мор. Утопия, кн. I.] вернуться Diversos variis tribuit natura furores. [Природа распределила разные безумства разным людям.] вернуться Democrit. Ep. praed. Hos dejerantes et potantes deprehendet, hos vomentes, alios litigantes, insidias molientes, suffragantes, venena miscentes, in amicorum accusationem subscribentes, hos gloria, illos ambitione, cupiditate, mente captos, etc. [Демокрит. Уже цитировавшееся письмо <к Дамагету>. Он бы подметил тех, кто богохульствует спьяну, кто рыгает, затевает драки, тех, кто сутяжничает, расставляет другим ловушки, хлопочет о голосах, смешивает отраву, ставят свою подпись под обвинением, выдвинутым против своих друзей, увидел, как этих сводит с ума жажда славы, а тех — честолюбие или алчность и т. п. <Это письмо Бертон также мог прочесть в уже упоминавшемся издании сочинений Гиппократа: Hippocrates. Opera, 1526. — КБ.>] вернуться Ad Donat. ep. 2, cap. 9. O si posses in specula sublimi constitutus, etc. [К Донату, послание 2, гл. 9. О если бы ты мог посмотреть, поместившись сверху, и т. д.] вернуться Lib. I de nup. Philol. In qua quid singuli nationum populi quotidianis motibus agitarent, relucebat. [Кн. I, о свадьбе Филологии. Осветил, чем каждодневно движимы люди.] вернуться O Jupiter! contingat mihi aurum, haereditas, etc. Multos da Jupiter annos! Dementia quanta est hominum, turpissima vota diis insusurrant, si quis admoverit aurem, conticescunt; et quod scire homines nolunt Deo narrant. — Senec. Ep. 10. [О, Юпитер! Я осквернен жаждой наживы, наследства и пр. Пошли мне долголетие, Юпитер! А ведь до чего люди безумны! Шепотом возносят они богам почтыднейшие мольбы, а чуть кто приблизит ухо — смолкают, но Богу рассказывают то, что скрывают от людей. Велика глупость людская. Постыднейшие обеты нашептывают люди богам; а если кто может их услышать — умолкают, и о чем не хотели бы, чтобы узнали люди, нашептывают Богу. — Сенека. Послание X. <Начальных обращений к Юпитеру у Сенеки нет — это скорее контаминация фраз из разных источников: о наследстве молит Юпитера персонаж из Лукианова «Икаромениппа» (в нем выражающий в основном взгляды киников на жизнь Менипп отправляется в поисках истины на небо — отсюда его сходство с Икаром; главный итог, к которому приходит Менипп, — ничтожность всего земного); мольбу о долголетии можно прочесть в сатире Ювенала (X, 188), а уж далее следует фрагмент из письма Сенеки к Луцилию (X, 5).>] вернуться Plautus, Menech. Non potest haec res hellebori jugere obtinerier. [Плавт. Менехмы. Здесь втираньями простыми чемерицы не помочь <V, 4, 913>.] вернуться Eoque gravior morbus quo ignotior periclitanti. [Недуг тем серьезней, что человек, подвергающийся такому риску, не осознает его. <Иоганн Пелетий. De humanorum affectuum morborumque cura («Об излечении человеческих страстей и болезней», 1617), обращение к читателю. — КБ.>] вернуться Quae laedunt oculos, festinas demere; si quid Est animum, differs curandi tempus in annum. — Hor. [Все, что тревожит твой глаз, устранить ты торопишься, если ж / Что-нибудь душу грызет, ты отложишь лечение на год. — Гораций. <Послания, I, 2, 38–39, пер. Н. Гинцбурга.>] вернуться Si caput, crus dolet, brachium, etc., medicum accersimus, recte et honeste, si par etiam industria in animi morbis poneretur. — Joh. Pelezius, Jesuita, lib. 2 de hum. affec. morborumque cura. [Если у нас болит голова, нога, рука и т. п., мы призываем врача и ведем себя откровенно и честно, но если такое же рвение необходимо в отношении душевного недуга, мы медлим. — Иоганн Пелетий, иезуит, кн. II об излечении человеческих страстей и болезней.] вернуться Et quotusquisque tamen est qui contra tot pestes medicum requirat vel aegrotare se agnoscat? Ebullit ira, etc. Et nos tamen aegros esse negamus. Incolumes medicum recusant. Praesens aetas stultitiam priscis exprobat. — Bud. de affec. lib. 5. [Найдется ли среди нас такой, кто станет искать врача или признает себя больным? Когда люди здоровы, они винят медиков, а нынешнее время бранит глупость древних. — О страстях, кн. V. <Сокращенная вариация того, что написано в названном выше сочинении Пелетия. — КБ.>] вернуться Senes pro stultis habent juvenes. — Balth. Cast. [Бальтазар Кастильоне. <Придворный, гл. 2.>] вернуться Clodius accusat moechos. [Клодий обвиняет развратных.] вернуться Omnium stultissimi qui auriculas studiose tegunt. — Sat. Menip. [Мениппова сатира.] |
