Я сижу в удобном кресле и пью зеленый чай, приготовленный для меня услужливой девушкой, отвечающей за кейтеринг. Настрочила Максу с десяток сообщений, теперь переписываюсь с мамой.

– Главную актрису на грим! ­– звучит из недров павильона.

Это первые мои съемки и все, что происходит на площадке, мне чрезвычайно интересно, но в данный момент мысли о другом. Вчера мама виделась с отцом Нечаевой. Оказывается, Лерка уже неделю не ночует дома. Не на шутку разволновавшись, я набираю номер подруги и слушаю монотонные гудки, когда женский голос прямо за спиной произносит негромко:

– Бережная – ты у нас?

В подскоке поворачиваюсь:

– Так точно! Я.

– А чего сидишь? В гримерную тебя приглашаю, – с теплом улыбается рыжеволосая женщина в оранжевом свитере.

Главная актриса – это я, оказывается. Ничего себе, как круто звучит!

Через пять минут я сижу в малюсенькой комнатушке перед ярко освещенным зеркалом. Яркая женщина с ярким именем Ярослава кружит вокруг меня, жонглируя кистями для макияжа.

– Хорошая у тебя кожа, чистая и тон ровный, – нахваливает. – Сколько тебе, двадцать?

– Восемнадцать.

– Ребенок совсем, – качает головой. – Свежая, как утренняя роса. Я б тебя вообще не красила, но для камеры нужно. Акцент на глаза сделаю, яркие губы опошлят всю милоту.

­– По смыслу песни я вообще-то сука, – напоминаю со смешком.

– А кто сказал, что суки не бывают милыми? – усмехается визажистка. – Демонов с ангельскими лицами достаточно, особенно в мире больших денег. Я знаю, о чем говорю, почти десять лет работаю с селебрити.

– Делаете макияж звездам? – спрашиваю для поддержания разговора.

Сама открываю соцсеть, проверить нет ли там чего от Лерки, но эта балда закрыла свою страницу, спрятавшись от меня и в виртуальном мире тоже. Поддавшись искушению, я просматриваю сториз Рины Фаро. Обещала себе не подглядывать за ней, но как удержаться? Она сейчас где-то рядом с Максом, он говорил, что они в одном районе живут.

– Последний год сотрудничаю больше с шоубизом, а раньше «рублевским» лица рисовала, – рассказывает Ярослава, складывая одни кисти в кофр и доставая другие. – Еще работаю с некоторыми блогерами. Например, с Каринкой, которой ты любуешься, – усмехается, увидев, на чьих сториз я залипла.

– Вы ее знаете? – немного удивляюсь.

– Давно и очень хорошо, – подтверждает.

– Она красивая…

– Красивая. Но сглупила и похерила карьеру. В нее столько денег вбухали, а она в черту на кулички эмигрировала.

– Почему похерила? Блог введет, подписчиков меньше не стало.

– Она все рекламные контракты разорвала из-за своей Австралии. Не знаю, какие там убытки, но не малые. Мать ее волосы рвет! Это же она сделала из нее звезду, а отец спонсировал.

– Они богатые, да?

– Очень, – выразительно моргает визажистка. – Он – известнейший адвокат, она – настоящая светская львица, владеет сетью косметологических клиник, мы давно знакомы, – говорит с гордостью, раскрывая палетку с разноцветными тенями. – Поначалу они пытались выучить дочку. Еще школьницей отправили Карину в Англию, потом она сама попросилась в Сидней, за компанию с подружкой. Год еле отучилась и вернулась – не потянула. Тогда мать стала лепить из нее бьюти-блогерку.

– Лепить? – переспрашиваю и опускаю веки, на которые Ярослава наносит тени. – В смысле спонсировать ее блог?

– И это тоже. Но сначала девочку перекроили. Нос, скулы, грудь сделали… Даже верхние ребра удалили, чтобы грация появилась. Дальше аппаратная и инъекционная косметология работали.

– А я думала, она в спортзале сутками пропадает, – хмыкаю.

– В спортзал она ходит сториз снимать для таких зрителей, как ты, – смеется Ярослава, откручивая тушь для ресниц. – Не жизнь, а сплошная показуха.

– Не сплошная. Она замуж вышла недавно, а мужа не показывает. Говорит, счастье любит тишину, – забрасываю удочку и жду.

– Не моргай, – просит Ярослава, и я послушно замираю. – Ее тихое счастье всем боком выходит. Своим отъездом кучу проблем создала. Блог ее закроют, кем она будет?

Ярослава включает утюжок и раскладывает в ряд расчески для волос. С макияжем мы закончили, осталась укладка. Меня раздирает от любопытства, хочется узнать побольше сплетен о Карине и ее браке. Никто не знает, что он фиктивный. Интересно, что говорят?

– Будет счастливой женщиной и женой, начнет вести другой блог, мамский, например…

Говорю и пальцы скрещиваю, чтобы не дай Бог не сбылось. Не хватало еще накаркать!

– Не сможет она так. Привыкла к славе и к роскоши.

– Разве они важнее любви? Ради настоящего чувства всем можно пожертвовать!

Договариваю и чувствую, что что-то не так. Речь ведь не обо мне, а о Карине. Это я ее поступок чувствами оправдываю, не свой. По спине холодок пробегает еще до того, как слышу подтверждение догадке.

– Вот она и пожертвовала. Не вернется в ближайшее время – хана ее блогу, будет при своем австралийце счастливой домохозяйкой, – хмыкает Ярослава, проводя расческой по моим волосам. – Он вроде тоже не бедный, успел разбогатеть за то время, что она по нему сохнет. Еще с университета с ума сходит, как одержимая любит этого парня.

– А он ее? – спрашиваю дрогнувшим голосом.

– Откуда ж мне знать? ­Они то встречались, то расходились. Лет пять это длилось. Сколько раз она плакала, сидя вот так у меня в кресле, – обводит меня руками. – Женились они тайно, свадьбы не было. Не знаю… Наверное, там и правда большая любовь.

У меня внутри все леденеет. Я смотрю на свое отражение в зеркале и чувствую, как начинаю проваливаться в какую-то дыру.

Карина любит моего Макса! Они встречались много лет и поженились наперекор ее родителям и обстоятельствам!

Мне все преподносилось иначе.

Ярослава сбрызгивает мои волосы защитным спреем, прочесывает и вытягивает утюжком. Параллельно расспрашивает, как я попала в продюсерский центр, чем занимаюсь, кроме танцев, где учусь. Я отвечаю отстраненно, иногда невпопад. Мысли путаются.

Что, если Лера права и брак Макса настоящий, а сказку про проблемы с документами он придумал для меня? Тогда получается, он ведет двойную игру. Ночью жарко обсуждает со мной отдых на Бали, а за обедом планирует с женой Рождество на горнолыжном курорте.

Не может быть!

Не хочу в это верить, отчаянно не хочу, но вязну в трясине мерзких подозрений, захлебываюсь в ней.

День проходит как в тумане. В съемочный процесс я вливаюсь незаметно, участвую в общих планах и танцую соло. Хорошо танцую, на надрыве. В перерывах хватаюсь за телефон, чтобы набрать Макса, но не знаю, что ему сказать. Вошла в гримерку окрыленная его любовью, вышла опутанной липкой паутиной его лжи.

Я растеряна и подавлена, но виду не подаю. Режиссер дает задание снять несколько дублей на хромакее. Выкладываюсь на максимум. Оператор уверяет, что в кадре я – огонь, ребята из подтанцовки смотрят с восхищением, некоторые с завистью. Девушка с кейтеринга просит сделать селфи со мной, потом мы фоткаемся с рэпером и делаем большое совместное фото всей съемочной группой. Я стою в центре и широко улыбаюсь. Никто не замечает, что со мной что-то не так, я держусь, я молодец.

После съемок большая часть группы едет праздновать, меня тоже зовут, но я отказываюсь, ссылаясь на усталось. Впереди у меня еще один съемочный день, а я как выжатый лимон. Вот только утомили меня не съемки, а десять часов смятения и внутреннего напряжения.

Я не знаю, что думать и кому верить. Хочу Максу, но как?

Какова была вероятность, что я узнаю правду вот так, в случайном разговоре на съемках? Один к двадцати миллионам проживающих в Москве людей? Да я счастливчик, повезло так повезло.

Умом можно двинуться от такого везенья.

Войдя в гостиничный номер, не раздеваясь, падаю лицом в подушку и плачу. Выпускаю чертово напряжение, после чего проваливаюсь в мутный сон, в котором продолжаю думать, взвешивать, размышлять…

В час ночи просыпаюсь, как по хлопку. Решительно достаю телефон и набираю Макса.