Я с силой прижимаюсь к Максу, чувствую его возбуждение. В дрожь бросает. Кайф от нашей близости какой-то ненормальный, раздирает изнутри, выжигает. Это агония, ее не остановить.

– Макс…Я не могу, не могу, – шепчу сбивчиво, шаря руками под его футболкой. Снять ее хочу, кожу его почувствовать.

Он понимает и сразу же действует. Оголяет торс и меня раздевает. Топик вверх задирает, брюки тянет вниз. Они на резинке и легко поддаются. Почувствовав кожей песок, я прихожу в себя и вспоминаю, где мы находимся.

– Нельзя здесь, – мягко отстраняюсь и поправляю одежду.

Макс хмурит брови.

– Почему? Мы одни.

– Но это пляж, вдруг кто-то придет и застукает, – поясняю.

– Иди ко мне, – улыбается он, за ногу подтягивая к себе. – Уже темно, никто сюда не придет, – уговаривает и снова целует, да так, что у меня мозг отказывает.

Обхватываю его руками и ногами, льну телом. Не могу не отвечать на его ласки. Физически больно без них. Кожа огнем пылает, спазмы до боли сводят низ живота.

Поцелуи становятся жарче, движения откровеннее. Макс стягивает мои брюки, следом свои. Очередь доходит до белья, и у меня снова происходит откат.

– А вдруг кто-то сверху стоит? – шиплю, отползая попой по песку. – Мы же тут, как на ладони.

– Ты смерти моей хочешь? – вздыхает Макс.

– Я так не могу, прости, – шепчу виновато.

Он снова вздыхает. Смотрит вверх и по сторонам, потом произносит настойчиво:

– В воду идем!

– Голышом? – выкатываю глаза.

Максим игнорирует глупый вопрос, раздевается и с разбега ныряет.

– Бегом ко мне, Элли. Вода – парное молоко, – негромко зовет из темноты. – Ты же хотела попробовать в море.

Я хотела, и сейчас хочу. Но мне страшно до стука в висках. Трогаю то лифчик, то трусы. Никак не могу решить, что первое снять.

– Отвернись, пока войду, – прошу смущенно.

Макс усмехается, но просьбу выполняет. Я за секунду раздеваюсь, за вторую забегаю в воду. Она и правда теплая, но я бы и в холодную влетела, не раздумывая. Так стыдно, что все возбуждение на нет сошло, кажется.

Но это мне только кажется.

Максим подплывает сзади, подхватывает и прокручивает меня. Так ловко и быстро, что голова кружится. Я вцепляюсь в его плечи, обхватываю бедра ногами, прижимаюсь и не дышу. Мы же голые совершенно, в воде это иначе ощущается, острее как-то.

– Скромница моя, – улыбается Макс. – Покраснела-то как...

Я не просто покраснела, я огнем полыхаю. Вся целиком, и вода не помогает.

А Макс снова целует. Нетерпеливо, вкусно. И ласкает приятно. Губы у него соленые, руки горячие, сердце бьется громко и часто. Мое не отстает, кровь гоняет с ненормальной скоростью. Я трепещу вся, задыхаюсь от желания.

– Что же мы делаем? – спрашиваю как-то обреченно.

– Любим друг друга, – отвечает Макс, и я чувствую его в себе.

Нет больше никаких сомнений, тревожных мыслей, страхов... Ничего нет.

Мы любим друг друга.

От универа до дома Максима двадцать минут пешком, но я еду на троллейбусе и буду через пять. Волнуюсь. Кручу в руках пакет-маечку с голубыми цветочками, в нем булочки из университетской столовки. Макс только прилетел и наверняка не завтракал, а они еще теплые, вкусно пахнут ванилью и корицей.

Мы не виделись два с половиной дня, а я соскучилась до легкой степени безумия. В голове с утра только одна мысль: «Скоро увижу его! Скоро увижу!»

Через двор почти бегу, забыв про каблуки, от которых за год совершенно отвыкла. Порывы ветра спутывают волосы и поднимает юбку. Она короткая и солнце-клеш, приходится придерживать руками. Не по погоде я оделась, зато красиво, для него.

В подъезде после улицы темно и душно. Он еще хранит тепло лета, которое уже ушло. Это было лучшее лето, оно подарило мне Макса.

С того вечера на море мы практически не расставались. Несколько дней совсем не выходили из квартиры. Заказной пиццей питались и душ принимали вдвоем, боясь оторваться друг от друга. С катушек слетели на пару.

Потом началась учеба, пришлось вернуться домой. Я прибегала к Доронину после или вместо пар, но вечером уезжала. Пока мама и Слава не умотали в санаторий, выдав мне карт-бланш на взрослую жизнь. С прошлых выходных я ночую у своего парня.

Скрипучий лифт поднимается медленно, мой пульс за это время взлетает до предела. Поправляю юбку, волосы. Ветер всю укладку растрепал, но и пусть, зато на мне белье сегодня кружевное, это важнее.

Дверцы разъезжаются – сердце замирает. Я собиралась уйти после второй пары, но сбежала с первой. Хочу поскорее увидеть его и обнять, почувствовать тепло его тела. Я помешалась на Максе Доронине.

Он летал в Москву забирать документы для вывоза Маши. Мы круглосуточно были на связи, слали друг другу фотки и бесконечные смайлики, а перед сном болтали по видеосвязи, но я все равно скучала и переживала. Вчера не выдержала и спросила, виделся ли он с Кариной. Сказал, что нет и не планирует до отлета в Австралию. Я заставила себя поверить. Глушу ревность в зачатке, иначе у нас ничего не получится.

На ватных ногах подхожу к знакомой двери и прислушиваюсь. Макс предлагал в его отсутствие ночевать в этой квартире, но я не решилась и не взяла ключи. Тихонечко стучусь. В это время дня мой деловой парень проводит рабочие созвоны по видеосвязи, я не хочу ему помешать.

Максим открывает почти сразу, с ноутом в руках и наушником в ухе. Глянув мельком, коротким кивком приглашает войти и уходит в комнату. У него важный звонок, это понятно по напряженной спине.

Стараясь не стучать каблуками, прохожу на кухню. В своей Австралии Доронин привык не разуваться дома, я следую его правилам.

Макс с бешенной скоростью тараторит за стенкой по-английски. Судя по интонации что-то доказывает. Он взрослый и умный, у него миллионный бизнес, а я заурядная студентка, ведущая убыточный блог. Все что умею – танцевать, но не Плесецкая и даже не Волочкова. Сегодня же запишусь на онлайн-курсы личностного роста. Нужно соответствовать, я буду стараться.

Включаю чайник и выкладываю булочки на тарелку, непроизвольно подслушиваю разговор. Что-то понимаю, что-то нет. Надо написать репетитору по инглишу и возобновить занятия. Раньше я на них халтурила, теперь буду выкладываться на сто двадцать процентов. У меня ого-го какой стимул появился!

Перед отъездом в Москву Доронин рассказал и наглядно показал мне, как видит наше будущее. Сделал небольшую слайд презентацию, в которой, по сути, уговаривал меня продолжить отношения, встречаясь на нейтральных территориях.

Я обалдела от подачи и от самого предложения, попросила время подумать. Тогда Макс показал мне финальный слайд в виде сердечка с моим именем внутри. Под ним была подпись: «Ты – лучшее, что случалось со мной в жизни, я не хочу тебя потерять».

В тот момент мне хотелось запрыгнуть на него, расцеловать и сказать, что люблю больше жизни, но я сдержалась.

Эти два дня много думала. Не видеть его месяцами, встречаться тайно в каких-то азиатских странах, продолжать обманывать маму, жить двойную жизнь... Это будет непросто, но я готова. Я не просто не хочу его терять, я этого до ужаса боюсь.

Чай уже заварился, булочки остыли, а Макс все болтает. Теперь он шутит, смеется со своим далеким собеседникои или собеседницей. Разговор вышел из деловой плоскости, но никак не закончится. Одну из шуток о старых пердунах в правительствах я понимаю и радуюсь, что не совсем тупая.

Нарезаю кубиками сыр, поливаю его медом и смеюсь тихонечко себе под нос. Мне с первого дня интересно с этим наглым австралийцем, мне с ним во всех смыслах хорошо. Если б не его фиктивный брак, все было бы просто идеально.

В квартире становится тихо.

Я достаю и ставлю на стол чашки, когда Макс заглядывает на кухню и присвистывает:

– Ох ничего себе!

У меня улыбка на все лицо. Это мой первый завтрак для него после тех шедевральных оладушков, которые жарила здесь, кажется, сто лет назад.