— Убивайте их! Бейтесь! — орал он забежавшим в крепость алсогонцам.

Это был небольшой дворик, где собрался гарнизон крепости. В них летели стрелы, солдаты бежали с воплями. Началась мясорубка, вроде сражения, которое случилось ночью. Звон стали и крики, кровь, летящая со всех сторон. В Делана попала стрела, прямо в живот, но он не остановился. Лишь снова завопил и ринулся в бой.

Вскоре таллийцы были разбиты, их оказалось не так много. А до лучников добрались стрелки Алсогона (среди которых, вроде бы, была Истра). Эпарх, вооруженный мечом, с испуганным лицом, дрожащий, стоял в окружении всего троих солдат. Делан подошёл к ним, весь в крови, со стрелой, торчащей из живота. Его волосы растрепались и липли к лицу от крови.

Эпарх смотрел на него, его рот дрожал.

— Я муж девушки, которую ты убил! — прокричал Делан. — Я выпотрошу тебя!

— Остановитесь! — закричал в ответ эпарх, дрогнувшим голосом. — Вас всех уничтожат! Сюда придёт а-а-армия! В-в-вас всех казнят!

Солдаты, видевшие Делана и людей, обезумевших от ненависти к ним, окруживших их и желающих их прикончить, побежали. За ними рванулись пару человек и вскоре догнали. Эпарх остался один.

— З-з-законы короля… тебя к-к-казнят… м-м-мятежник…

Делан выбил меч из его рук, повалил на землю и стал бить по лицу. Он избивал его, вложив всю злобу, не думая ни о чем. Он бил до тех пор, пока не размозжил ему череп, и не разбил себе кулаки. Но тогда не остановился. Он бил уже просто по кровавому месиву и ошмёткам мозгов, которое остались от головы эпарха. Потом он разорвал ошмётки, кинул в разные стороны, закричал так, что полетела слюна. Видевшие это люди, были настолько шокированы, что не могли двинуться с места.

После этого Делан встал, взял тело эпарха за ногу и потащил на холм. Замахнувшись, он швырнул его в толпу. Повисла пауза. Он стоял перед молчащей толпой, весь в крови, с торчащей из живота стрелой. Вдруг он поднял меч и заорал во всю глотку:

— Мое имя Делан! Я убью каждую таллийскую тварь в Алсогоне! Я говорю пред лицом богов! Я объявляю мятеж! Я буду убивать этих тварей! Я буду резать их! Пусть боги будут мне свидетелями! Я выпотрошу их всех! АЛСОГОН!

Когда он закончил, шокированная толпа сначала молчала. Но потом раздались крики:

— Делан!

— Алсогон!

— Мятеж!

И вскоре толпа уже скандировала его имя. Но ему это было не нужно. Он не отдавал себе никакого отчёта в том, что делает. Как бы сказали — пустил все на самотёк. Он развернулся и обрубил веревки, державшие руки Илиены. Взял ее на руки, аккуратно, бережно, смотря на ее мертвое лицо, и пошёл в сторону крепости. Люди, видевшие его, расступались, смотря на него как на чудо.

А он просто шёл вперёд, не зная, что делать дальше.

Кайден

Поначалу была лишь тьма и безмолвие. Полное отсутствие. Какое бывает когда человек ещё не рождён. А потом неслись мысли, видения, воспоминания. Вспышки былых дней, яркие, как солнце.

Девочка, красные волосы, ее зовут Эрелия, вокруг огонь и Тень. Да, эти воспоминания он старался стереть, забыть как можно быстрее. Потому что это была его дочь. Ещё была девушка, Марана, которую он безумно любил. Его жена. Но он не мог вспомнить их лица. Они погибли по его вине.

Кайден!

Крик впился в голову клещами, это была настоящая боль. И боль была вторым, после воспоминаний, рождённая во тьме.

Они погибли по его вине, он не помог им. Он никому не помог, потерял всех.

Боль, как удар, снова поразила его.

И вдруг, яркая вспышка света. Вздох, свежий воздух наполнил легкие. Поначалу все было как в тумане, но потом появились очертания деревьев, уходящих в серое небо, откуда падали капли. Откуда-то слева шло тепло. Все было таким обычным, что он не мог понять происходящее. В голове была полная неразбериха. Он отчетливо помнил, как ему вспороли живот, как его пожирала Тень, но теперь он ощущал себя вполне хорошо, только, казалось, постарел на сотню другую лет.

Медленно он повернул голову к источнику тепла. Рядом горел костёр, а возле него сидела та самая девочка, чумазая, с капюшоном на голове, откуда торчали чёрные волосы, и большими изумрудными глазами. Она смотрела на Кайдена с минуту, потом перевела взгляд на костёр.

Авир пошевелил руками, которые порядком отвыкли от движения. Он был чем-то накрыт, и как оказалось, это был его же плащ. Пощупав живот, он испугался, потом удивился, а потом просто не мог поверить. На месте разреза остался шрам, но сам он был цел. Нет, этого просто не могло случится. Так не бывает. Он не мог исцелиться от таких ран, просто не мог, люди умирают, когда им выпускают кишки! Потом он поднял заражённую руку, осмотрел. Теперь он не мог сдержаться и часто задышал. Она была абсолютно здорова, но малейшего признака заражения.

— Как… нет, — прохрипел он. — Невозможно…

Он с трудом поднялся, скинул плащ. Тело затекло, кости хрустели. Он будто бы проспал лет десять, чувствовал себя старее. Голова немного кружилась, но это ничего — ведь он лично, своими глазами увидел место разреза — только шрам, которому, на вид, пару месяцев. Кожа ещё была розовой, не огрубевшей.

— Как это возможно?

Может, он все таки умер? Нет, было совсем не похоже, ведь все осталось как прежде, то же тело, то же место.

Он снова посмотрел на девочку, оно встретились взглядом.

— Что произошло? — спросил Кайден, но девочка вновь уставилась в костёр, медленно протянув к нему руки. — Все ещё не разговариваешь, мышь? И тебя не смущает, что я должен был умереть… может ты и говорить то не можешь. Хотя бы слышишь? — он повысил голос и заметил, что она кинула на него короткий взгляд. — Ага, значит слышишь. Прекрасно.

Он оглядел поляну, где они находились. Первым делом он обнаружил труп лысого кейнарца, лежавший справа. Его лицо было бледно-синим, глаза расплылись, от него попахивало, что Кайден заметил только сейчас. Все остальные тела лежали на тех же местах. Их было здесь много.

— Ираэль? — спросил авир, смотря на трупы, потом перевёл взгляд на девочку.

Та сначала вновь глянула на него, а потом посмотрела на один из трупов, лежавший у дерева и, единственный, накрытый плащом.

— Ясно, — прохрипел Кайден и поднялся, потянулся и хрустнул спиной. Чувствовал он себя отлично, если не считать, что он будто бы постарел.

Ему все ещё не верилось в такое стечение обстоятельств и он видел только один ответ. Его вернул к жизни Нуррэ, другого быть не может. Такое просто невозможно. Он медленным неуверенным шагом побрел в лес, туда, где его не увидит девчонка. Когда он нашёл подходящее место, свалился на колени, упал лицом в землю. Только сейчас он понял, что на его голове не было ни повязки, ни шляпы, длинные красные волосы, которые обзавелись сединой в три раза больше, чем было вчера, упали на траву.

— Нуррэ, — прошептал он. — Владыка, Сущий, Созидатель… если ты еще слышишь меня…

Тут он сам себе удивился, ведь из его глаз потекли слёзы.

— Почему ты сделал это? Неужели я нужен тебе? Ради чего? Почему ты снизошёл на такого как я? Почему не дал умереть? Я ведь так хотел наконец со всем покончить… но я всегда был трусом, и всегда шёл назад, когда дело доходило до смерти. Ты видел это.

Он поднялся, посмотрел в небо.

— И теперь, когда я был уже так близок, ты забрал у меня это. Забрал, потому что я тебе ещё нужен.

Он вытер слёзы, поднялся.

— Тогда укажи мне путь. Никогда я не слышал твоего голоса, не видел твоей руки, но продолжал верить. И вот, ты простер мне свою руку, чтобы я закончил твою волю.

Он, не отрывая взгляда от неба, указал в ту сторону, где сидела у костра девочка.

— Ведь все дело в ней, да? Она нужна тебе? А я должен довести ее туда, куда определено твоей волей. Что ж, я сделаю это. Я всегда старался служить тебе, знал, хоть и сомневался, что ты вообще меня слышишь… и я сделаю это. Клянусь тебе, Владыка, я сделаю это.

Он опустил голову, зажмурился, прошептал: