В лазарете, переполненном людьми и драконами-оборотнями в человеческой форме, не вдруг поймёшь, кого больше, нашлось местечко и для мальчика... юноши. Просто непривычно так называть.

— Отпусти... — шептал он, то закрывая глаза, то распахивая их двумя провалами в бездну. — Отпусти... я не могу... я не хочу...

Кого он просил и о чём, Учитель старался не думать.

Лекари справлялись, как могли. Им помогали их ученики, палачи, ученики палачей: кто способен отнимать жизнь, обязан знать, как вернуть с порога Небесной Канцелярии.

Йи Дэи, раздетый донага, омытый отваром трав, напоенный крепким отваром других трав, с поставленными Учителем в кисти рук и стопы ног иглами, наконец уснул, прикрытый тоненькой простынкой.

Драконы-оборотни, преимущественно молодые, производили удручающее впечатление.

Неподвижные, посеревшие, ледяные на ощупь, словно уже умершие, они редко-редко дышали, иногда издавали протяжные стоны. Учитель не думал, что ему доведётся когда-либо увидеть столько всесильных с точки зрения человека существ — обессиленными. Коготь, с которым Учитель познакомился ещё нося имя Фа, сидел рядом с молодым драконом, Мао Тоу Янном1. Держал его за руку. Изредка звал:

— Сова, Сова! Лети домой! Пора возвращаться!..

Заметив Учителя, покачал головой:

— Небесная Драконица просила глав кланов помочь людям, и первыми на зов откликнулись совсем ещё юные, вчерашние дети. Они все верят в себя, но не умеют рассчитывать силы. У них ещё не было опыта проведения Драконьими Тропами других существ, теперь будет. Но вот — цена обретения опыта, их души медлят по ту сторону Тропы.

— Они сумеют вернуться?.. — осторожно спросил Учитель, вглядываясь в неподвижное лицо Мао Тоу Янна. Он казался ровесником Йи — и казалось, если юного дракона не отпускает в этот мир Драконья Тропа, то Йи удерживает Та Сторона Воды.

— Куда бы им деться, а? — хохотнул дракон. — Вернутся, конечно. Просто не так быстро, как рассчитывали. Как они рассчитывали. Им-то казалось, всё легко и просто, ан нет. Просто, да не легко!

Учитель присоединился к лекарям: помочь Йи чем-то ещё он уже не мог, а лишних рук в эту ночь в лазарете не было. Чаши с огнём и факелы, походные очажки, на которых варились необходимые снадобья, корзины с бинтами, сундучки лекарей, пыточные наборы палачей — всё сливалось в одно бесконечное, смазанное пятно. Тяжёлый от ароматов горящих трав и дыма воздух отказывался проходить в лёгкие, и Учитель понял, что скоро ему придётся остановиться. Не хватало ещё рухнуть без сил и добавить работы коллегам!

Цаао Цзао, точно зная, что его Сова прилетит назад, как только чуть-чуть отдохнёт, пошёл вместе с Учителем накладывать лубки на сломанные руки и ноги, вправлять вывихнутые плечи, зашивать разодранные ветками и камнями тела.

Мысли застывали, как скорпион в янтаре. Коготь заметил сам и обратил внимание Учителя, когда слуги Звёздной Императрицы переложили Йи на плотную ткань и куда-то унесли. Добинтовав хрупкую ножку молоденькой красавицы из дальнего клана, Учитель помчался в ту сторону, куда уносили мальчика, всё уже, юношу — откуда только взялись вдруг силы! — и чуть не сбил с ног посланного Императрицей гонца.

В покоях Божественной Княгини было тепло и сухо. Не горел ни один факел в креплениях, зато рядом с уложенным на матрас из морских водорослей Йи Дэем искрились огненные чаши.

Императрица стояла на коленях рядом с юношей, вглядываясь в его лицо, измученное, но умиротворённое.

— Ты расскажешь мне, что у вас случилось, — тихо велела она Учителю.

— Да, Госпожа, — склонился тот, выражая подчинение и готовность к исполнению приказа.

Опустился на пол по другую сторону от Йи, осторожно вынул из его руки иглы и, подержав немного в пламени чаши и дав остыть, переставил в другие точки. Императрица последовала его примеру, извлекла и прокалила иглы со своей стороны, передала их Учителю.

Не торопила. Понимала, что случилось слишком много всего, о чём нужно рассказать.

И он не спешил. В его лице невозможно было прочесть ни единого намёка на переживания, только ровное спокойствие... Звёздная Императрица знала, какой ценой даётся умение так держать лицо.

Долгое молчание помогло Учителю составить недолгий рассказ, в котором не было ни слова лишнего — но в каждом слове стонала душа.

— Йи Дэю всего тринадцать лет, но в своём развитии он равен юношам, и, когда о том просила Небесная Императрица, я позволил ему самостоятельно провести дознание. Объектом избрали отравителя колодцев, я полагал, что в ходе работы я и Йи поменяемся ролями. Он не любит причинять боль живым существам... а здесь был человек, настроенный на то, чтобы молчать под любой пыткой. Но Йи призвал своих подконтрольных зверей. Это пауки. Я представить себе не мог, что Йи Дэй, мальчик, готовый упасть в обморок при виде маленького паучка, сможет управлять целыми полчищами пауков...

Учитель покачал головой, словно до сих пор не верил:

— Йи справился с заданием сам. Мне пришлось помогать только перекладывать пленника. Я подарил Йи набор инструментов... мы пили чай. Я хотел извиниться перед ним за то, что принуждаю так быстро взрослеть... а он вдруг вскочил и утянул меня в Тень. Мне показалось, что на поселение клана обрушилось цунами... позднее я пришёл к выводу, что оно было галлюцинацией. Не моей. Йи боится не только пауков: Йи очень сильно боится воды.

Это никак не могло уложиться в голове Учителя: как, как воспитанник, плавающий лучше всех, обожающий пить воду, беззаветно любящий ливни и грозы — как он может бояться воды? Бояться настолько, чтобы сходить с ума от страха!

Единственное объяснение, что приходило на ум — Вода как стихия решила выйти на борьбу со Вселенским Злом разрушительной силой потопа.

Идя по тонкой ниточке слов над пропастью лжи, Учитель так и не решился рассказать Императрице о том, в чём сознался мальчик: в том, что вода призывала юного палача умереть.

Рассказать Божественной Княгине, что Йи сам сделал вывод, что не является человеком, Учитель тоже не сумел. Понимал, что одна несказанная фраза может обернуться большой бедой, но не мог себя пересилить. Успокаивал себя тем, что в настоящий момент важнее другое.

— Мы оказались в паре дней пути от Циньдара. Нашли лодку, первый день гребли по очереди, но под вечер Йи сознался мне в своих страхах... а вода понесла нас к Столице... сама.

Это видели все, кто столпился у импровизированной «пристани», наскоро оборудованной из не полностью затонувшей пекарни: Учитель перестал грести, а лодочку продолжало тянуть туда, где среди лодок прямо на глазах образовывалось свободное место.

Голос Императрицы прозвучал пением флейты, подводящей черту под монологом в спектакле:

— На вопрос, что случилось с водой, Небесная Императрица ответила: Вода послушна воле Гибели Мира.

Учитель задумался: Йи боится пауков, но они его призываемые звери. Так, может быть, его подконтрольная стихия — действительно, Вода? И не отозвалась на проверке лишь потому, что Дэй её очень сильно боится...

Открыв глаза, Йи увидел самое прекрасное в мире создание: лаконичная в своём великолепии, сияющая в свете живого пламени, как птица феникс, чёрные жемчужины глаз бликуют волшебным изумрудным светом, заглядывают прямо туда, где совсем недавно заманивал умереть бескрайний водный простор.

— Яшмо... Божественная Княгиня!

Она не рассердилась, её тихий смех переплёлся со звоном подвесок короны:

— Да, Яшмовая Тётя помнит, как назвал её, впервые увидев, один маленький мальчик!

— Ты мне только что снилась! — сообщил Йи шёпотом, как великую тайну.

— Разумеется! Мы только что здесь беседовали с Учителем...

— Учитель? — Йи завертел головой в поисках, а когда комната поплыла перед глазами — до хруста в пальцах вцепился в матрас, на котором лежал.

— Вот он я, — Учитель, уложив иглы в специальный футляр, вошёл в поле зрения юноши. — Что скажешь?