Лин-эр от такой холодности на мгновение даже остолбенела, но тут же сделала вид, что ничего не заметила, и со смехом сказала:
— Ничего такого, просто я увидела, что бессмертный господин грустит в одиночестве, и решила составить ему компанию, поговорить о том о сем.
— …
Чу Ваньнин не думал, что его лицо можно назвать доброжелательным. Самым ярким доказательством его неумения производить хорошее первое впечатление являлось поведение этой кошки. Но кошка — не человек: животным чужд расчет, а вот у людей могут быть самые разные мотивы.
Как и следовало ожидать, поболтав немного на общие темы, Лин-эр перешла к делу и будто бы между прочим поинтересовалась:
— Бессмертный господин, на Пике Сышэн… каких людей берут в ученики? Как вы думаете, я… могла бы попробовать?
— Протяни руку, — сказал Чу Ваньнин.
— О!.. — широко открыв глаза от волнения, она тут же исполнила его просьбу.
Чу Ваньнин кончиками пальцев легко дотронулся до ее запястья, чтобы почувствовать пульс. Какое-то время спустя он убрал руку и произнес:
— Ничего не выйдет.
Щеки Лин-эр мгновенно покраснели:
— Да? Разве у меня нет духовного корня[138.7]?
— Когда я попросил тебя протянуть руку, ты ведь сразу поняла, что я хочу исследовать твое духовное ядро. И вряд ли до этого ты не спрашивала других, — ответил Чу Ваньнин. — Девушка, твоя связь с Небесами слишком слаба, боюсь, даже усиленно практикуясь, ты и к старости не сможешь построить духовный фундамент и только впустую потратишь время в горах. Лучше оставь эти мысли.
Лин-эр молча понурила голову. Вид у нее был совершенно потерянный. Потребовалось время, чтобы трясущимися губами она прошептала:
— Большое спасибо за ваш совет, бессмертный господин.
— Не стоит благодарности.
Девушка ушла, больше не сказав ни слова, и, глядя на ее удаляющуюся фигурку, Чу Ваньнин испытал очень смешанные чувства. Так уж повелось, что очень многие жители Нижнего Царства мечтали стать заклинателями, но в Верхнем Царстве таких было значительно меньше. В первую очередь это было связано с тем, что в Верхнем Царстве основной мотивацией для взращивания бессмертия было поддержание престижа семьи и желание прославиться, однако люди Нижнего Царства часто вставали на путь самосовершенствования в надежде спасти свою жизнь.
Откинувшись на копну сена, Чу Ваньнин сделал глоток чая. Стало холоднее, и, пока он держал чай в руках, тот успел остыть. Сделав еще пару глотков, он закрыл глаза, намереваясь вздремнуть. Однако из-за того, что Чу Ваньнин практически не спал ночью, а с самого утра ударно трудился, легкая дрема обернулась глубоким сном. Так, незаметно, пролетел почти весь день.
Когда он снова открыл глаза, небо окрасил кроваво-алый закат. Над верхушками деревьев кружили и громко каркали вороны. Среди межей аккуратными рядами лежали скошенные рисовые колосья, над которыми ветер кружил в воздухе мелкие соломинки и шелуху.
В изумлении Чу Ваньнин широко открыл глаза.
Он просто прилег на стог сена и вот так вдруг проспал до самого вечера. Наверняка из-за его статуса селяне постеснялись его будить. Более того, они не только не стали нарушать его сон, но и накрыли его какой-то одеждой, чтобы он не простудился.
— …
Эта одежда…
Чу Ваньнин хотел сесть прямо, но тут его нос учуял слишком хорошо знакомый запах. Опустив взгляд, он внимательнее взглянул на эту ткань. Материал был плотным и грубым, но чистым и с примесью приятного аромата мыльного рога.
Это ведь верхняя одежда Мо Жаня.
Непонятно почему, как только Чу Ваньнин понял это, ему расхотелось вставать, и он, расслабившись, снова лег, прикрыв половину лица одеждой Мо Жаня так, что из-под нее была видна только пара чуть прищуренных ясных и чистых глаз, скрывающих непостижимые эмоции.
Это и правда какое-то безумие.
Прикрыв глаза опахалами мягких ресниц, он осмотрел окрестные поля в поисках знакомой фигуры. Конечно же, он быстро ее нашел, ведь Мо Жань вырос в такого выдающегося и высокого красавца, что сразу привлекал все взгляды, где бы он ни находился.
Сейчас этот молодой мужчина помогал старосте села грузить сжатый рис в запряженную волами повозку. Работая спиной к Чу Ваньнину, разгоряченный тяжелой физической работой он, как и прочие селяне, разделся до пояса, открыв взгляду крепкую медовую спину.
Накалившаяся под лучами закатного солнца широкая спина словно плавилась от жары. Капли обильного пота медленно стекали вниз, по пути вырисовывая каждую мышцу, струились по позвоночнику от широких плеч по узкой талии к пояснице, а потом еще ниже…
Мо Жань был как раскаленное железо на пылающих углях горна, где любые нежные и сладкие чувства переплавлялись в обжигающую мужскую страсть и влечение. Чу Ваньнин долго наблюдал издалека, и постепенно его глаза переставали видеть что-то еще, кроме этого человека с гладкими мышцами и кожей, похожей на влажный мех гепарда. Когда Мо Жань повернул голову, чтобы что-то сказать деревенскому старосте, его взгляд тут же прикипел к его профилю. Эта лучезарная улыбка, сладкие ямочки на щеках и сияющие глаза буквально кружили голову и сводили с ума.
Как будто почувствовав на себе его взгляд, Мо Жань повернул голову, и Чу Ваньнин поспешил закрыть глаза, притворяясь спящим.
Сердце оборвалось и забилось громко и часто. Словно ливень, внезапно обрушившийся на горы, в его ушах слышалось гулкое биение крови.
Спустя время, когда Чу Ваньнин осторожно приоткрыл глаза, чтобы снова взглянуть на Мо Жаня из-под занавеса ресниц, тот уже отвернулся. По высокой меже к работающему мужчине подошла Лин-эр и, застенчиво потупив взгляд, протянула платок.
— Бессмертный господин, вот, промокните пот.
Мо Жань как раз ухватил очередной тюк рисовой соломы, чтобы погрузить его на повозку. Услышав ее слова, он со смехом ответил:
— Слишком занят, подожди немножко.
Счастливая Лин-эр встала рядом с ним, внимательно следя за погрузкой и то и дело поправляя выбившиеся из тюка колоски. Удивленный подобным усердием Мо Жань сказал:
— Спасибо.
Еще больше обрадованная его сердечностью девушка между тем не могла отвести взгляда от широких плеч и крепкого тела этого мужественного мужчины, оказавшегося на расстоянии вытянутой руки. Слушая его дыхание, наблюдая, как перекатываются мышцы на мускулистой мокрой от пота спине, она невольно зарделась и, выбросив из головы, что мужчины и женщины не должны касаться друг друга[138.8], схватилась за платочек и нежно позвала:
— Бессмертный господин, если не вытереть пот со лба, он зальет глаза.
Увлеченный работой Мо Жань лишь отмахнулся:
— Сейчас не могу, руки заняты.
— Я могу вытереть его за вас… — еще не закончив говорить, девушка спиной почувствовала холодок.
Непонятно в какой момент Чу Ваньнин подошел к ним со спины. На его плечи все еще была наброшена черная верхняя одежда Мо Жаня, лицо выглядело так, словно он только что проснулся не в лучшем расположении духа:
— Мо Жань, — холодно позвал он.
— А? — минуту назад очень занятый человек тут же выпустил из рук тюк с рисовой соломой и, потерев кончик носа, обернулся. Стоило ему увидеть Чу Ваньнина, и на его лице в тот же миг расцвела счастливая улыбка. — Наконец-то Учитель проснулся.
Чу Ваньнин смерил его оценивающим взглядом с головы до ног:
— Тебе не холодно?
— Жарко, — с улыбкой ответил Мо Жань.
Как только он это сказал, большая капля пота, скопившегося между его иссиня-черными бровями, скатилась вниз прямо в глаз. Охнув, Мо Жань прищурил один глаз, а вторым настойчиво продолжил пялиться на Чу Ваньнина. Ему все же было неловко брать платочек у девушки, поэтому он предпочел искать помощь у Чу Ваньнина:
— Учитель, мой глаз…
— Я постирал платок.
— …
Лин-эр, увидев их затруднительное положение, поспешила встрять в разговор:
