Адрес мой сдали работники «Комсомолки», и первую из ряда планируемых статей обо мне пока попридержали: приказ сверху. Заинтересовал их мой рассказ, вот следователь в чине капитана госбезопасности и решил со мной пообщаться. Я ему рассказал то же самое, что и журналистам, поставив подписи на бланках опроса. Все удостоверения военнослужащих вермахта и люфтваффе, которые я оставил журналистам, были тут же, стопками на столе сложены, как и мои фотографии. В общем, следователи НКВД всё это изучили.

Отметили, кстати, что часть военнослужащих, документы которых тут были, служили в частях, воюющих на Украине. Я подтвердил: группа капитана Минск была и там, ну и я с ними. На вопрос, что мы там делали, пояснил, что спасали семью командарма, подготовили аэродром и ночью вывезли их самолётом. При попытках выйти на тех, с кем я воевал, объяснял, что связь с группой капитана Минск потеряна, больше никого не знаю.

В итоге первую статью обещали выпустить через пару дней, когда закончат изучение предоставленных мною документов и фотографий. А насчёт группы капитана Минск следователь мне сказал, что надо мной зло подшутили: скорее всего, работали профессиональные диверсанты и выполняли какие-то свои задачи. Боевые интенданты – это миф. На этом меня отпустили, сообщив, что всё, что нужно, они узнали, и больше я им не требуюсь.

Уже дома, после душа, сидя на кухне в одном халате на голое тело, ужиная картофельным пюре с котлеткой, я размышлял. Главное, слух пущен, газеты его ещё больше разнесут, так что под прикрытием этого дела работать мне станет легче, я так понимаю. Чем больше ложь, тем охотнее люди в неё верят, это ещё Геббельс заметил. Так что лет через двадцать боевые интенданты будут восприниматься как реальный факт.

В военкомат соваться больше не буду, как придёт повестка, так и отправлюсь, а пока стоит предложить свои услуги каким-нибудь командирам. Рокоссовскому, например, буду его интендантом. Скоро меня разрекламируют, думаю, проблем с этим не возникнет. К известным генералам попасть сложно, нужно узнать, какие части под Москвой и в Москве формируются, и попробовать устроиться туда. Тут как повезёт. Судя по газетам, уже сформировано несколько отдельных полков и дивизия народного ополчения, и, похоже, заканчивать с этим не собираются, ещё две дивизии начали формировать. Можно туда попытаться, но опять-таки смотря кем.

Закончив ужин, я завёл патефон, поставив пластинку с Утёсовым, и продолжил размышлять. Похоже, завтра придётся побегать.

В десять часов утра я в своём лучшем костюме, с наградами на пиджаке направился к зданию Генштаба РККА, где, пройдя проходную, обратился к дежурному, сидевшему за конторкой у входа. Объяснив, что хочу, и вызвав немалое удивление, я был направлен к дежурному командиру по Генштабу, имевшему звание генерал-майора, Апраксину. Я изложил: мол, хочу стать интендантом в любой боевой части, достану всё, что будет нужно. Тот меня внимательно выслушал, посмеялся, сообщил, что интендантское управление вполне справляется со своими задачами, и выставил. Хорошо, с лестницы не спустил.

Та же ситуация повторилась в Главном управлении ВВС Красной Армии. Тут меня даже слушать не стали. В два часа дня, пообедав в ближайшей столовой, я отправился в Главное интендантское управление Красной Армии. И чего я сразу сюда не сунулся? Пообщался с дежурным по управлению в звании интенданта первого ранга, это вроде подполковника. Когда объяснил, что я хочу, тот задумчиво на меня посмотрел, поиграл пальцами по столешнице рабочего стола и сказал:

– Ты сюда, парень, не за должностью пришёл, работа ротным старшиной тебя вряд ли прельщает, ты за званием пришёл, не так ли?

– Допустим, угадали.

– Конечно. Если ты так стремишься к чинам, это можно устроить. Говоришь, вы у немцев много трофеев взяли?

– Было дело.

– «Мерседес» с откидывающимся верхом, генеральский, есть?

– Есть, – с протяжной ноткой задумчиво ответил я и добавил: – И не один. На любой вкус.

– Ну, вот видишь, парень ты понимающий. За одну генеральскую машину звание дадим, за вторую – хорошую должность. На выбор, на любой вкус, – усмехнувшись, ответил он мне моими же словами.

– Я только за. Когда всё устроим?

– Погоди, не торопись. Ты каким военкоматом призываешься?

– Центральным, капитан Власов куратор. Вчера медкомиссию прошёл, велели повестки ждать.

– Отлично, сделаем всё быстро, официально тебя к нам направим, дадим звание. Это сложно, но для нас нет ничего невозможного. Получишь звание техника-интенданта первого ранга. Извини, больше не смогу, дальше сам должен выслужить и опыта набраться. У тебя ведь его нет, опыта?

– Нет.

– Ну а чтобы проблем не было, начальнику управления тоже стоило бы трофейную машину подарить. Найдётся?

– Пошукаем. «Хорьх» подойдёт?

– Ого, а ты, я смотрю, на винной бочке сидишь? Не смотри так, это наша интендантская шутка, значит, что ты богач: у кого спиртное – у того всё есть.

– Хм, я запомню.

Интендант созвонился с военкоматом, пообщался с Власовым и велел ждать бумаги: мол, интендантское управление забирает меня к себе, переводом. Закончив говорить и положив трубку, он повернулся ко мне:

– Через два дня подойдёшь, получишь документы на техника-интенданта второго ранга, форму сам выправишь. Это лейтенант, если на армейские звания переводить. В принципе, на должность начальника тыла полка тянешь, ставили уже людей с такими званиями, хотя по штату там интенданты третьего ранга стоят. Пока в резерве будешь, направим тебя на две недели в формирующийся полк Московского ополчения, поможешь ПНШ-пять, заодно наберёшься опыта в работе, знакомствами обзаведёшься. У нас без этого никуда.

– Понял. Когда первую машину подогнать?

– У нас, как у Ильфа и Петрова. Читал?

– «Двенадцать стульев»? Конечно.

– Вот и тут: машина сейчас, звание потом.

– Добро. Куда подогнать?

– А она что, тут?

– В окрестностях. Через час тут будет.

– Да ко входу и подъезжай, я выйду встретить.

– Есть проблема с машиной: она ни по каким документам не проходит.

– Вот это как раз решаемо. Ты, главное, пригони, мы всё сделаем.

– Спасибо, товарищ интендант первого ранга.

– Не сглазь, потом поблагодаришь.

Покинув кабинет, а потом и здание, я поехал трамваем на окраину. Взор показывал, что слежки не было. И ещё кое-что показал. Я стоял у кабины водителя трамвая, поэтому, наклонившись к нему, сказал:

– Я видел, как у девушки кошелёк вытащили. Останови, но двери не открывай.

– Понял.

Подозвав кондуктора, я описал ей всё, что видел, указав на жертву и грабителя – парня воровской наружности, примерно моих лет. Трамвай был переполнен, вечер всё же, народ по домам спешит, поэтому действовать было затруднительно. Парень наши манёвры заметил и кошелёк сбросил, кондуктор это видела.

Трамвай остановили, сознательные граждане скрутили воришку и передали его постовому милиционеру на перекрестке. Следом и жертва шла, кошелёк несла, по моему совету, завёрнутым в платок, чтобы отпечатки пальцев не стереть. Мои слова под сомнения не ставили: награды всё так же были на пиджаке, так что показания орденоносца и воришки даже не равнялись.

Свидетелей хватало, добровольцы отправились с задержанным и милиционером в ближайший отдел, а я, отговорившись срочными делами, проехав дальше, ушёл в тенистый парк. Зря, народу тут было много. Пришлось в промышленный район уходить, там мест, скрытых от глаз, было куда больше. Нашёл я такое, Взор точно показал, что меня никто не видит. Я достал из Хранилища «Мерседес-Бенц-W-21», кабриолет, в красивом голубом цвете. Ключ уже был в зажигании, я вообще старался брать машины вместе с ключами. Устроившись на сиденье водителя, нажал кнопку стартера на приборной панели, мотор сразу схватился. Включив первую скорость, я мягко тронул автомобиль, и тот, плавно сглаживая неровности почвы, покатил к выезду из промышленного района.