Пока я шёл по коридору, изучал изображения ближайших обломков, висевших в системе. Опытным глазом я определил, что тут, похоже, поисковики не работали, а если и работали, то эпизодически и несерьёзно. Думаю, хабара тут будет немало, как бы нам тут на полгода не задержаться. Хм, и вывозить-то нечем. Крейсер у меня не грузовое судно, и так почти всё свободное место занято, уже на обшивке креплю контейнеры.

Обломков было действительно много, включая крупные фрагменты двух станций и несколько обломков орбитального терминала. Остального не вижу: наверное, на планету упали. Кстати, орбита замусорена, и с десяток обломков готовы вот-вот сорваться вниз. Надо будет поработать буксиром: у крейсера есть транспортный луч, я сам установил и программы в искинах прописал для использования.

– Похоже, мы тут задержимся, – сообщил я девчатам.

Они находились у себя в каютах, так как мостик крейсера – закрытая зона, только для меня. Но мы находились на прямой связи и, пока летели, общались, обсуждая увиденное.

– На планете есть выжившие, – сказала Мари.

Ей было доступно оборудование наблюдения, вот она из каюты и приблизила изображение; ничего сложного там нет, тем более она имела необходимые знания из баз по пилотированию. В ручном режиме сделала – и готово. Действительно, на светлой стороне планеты был виден довольно крупный городок на двух берегах реки.

– Похоже, уровень жизни, как на Юнон: вон повозки с тягловыми животными, явно торговый караван идёт, вон два грузовика проехали, – подтвердил я, изучая изображение. – Кстати, система пустая, только наши радары и сканеры тут засветку дают, остальное всё давно мертво. Вольных торговцев или исследовательских судов не видно. Может, и не бывало их здесь. Если учесть, что мы отклонились сильно в сторону от маршрута, а летим в государства, образованные после падения Содружества, то может оказаться и так, что тут уже давно никого не бывало и жители планеты находятся в полной изоляции…

– Может. – начала было Мари, но я прервал её.

– Погоди, что-то не так. Радар ничего не показывает, а сканер фиксирует массу в пустом месте.

– Невидимка?

– Похоже, да. Кто-то под режимом маскировки, и мощной, раз даже наши сканеры его не пробивают. Странно, что прячется. Он нас боится?.. Приготовьтесь к бою. Остальных из капсул поднимайте. Не знаю, кто это, но мне не нравится, что неизвестные не опознаются.

К тому моменту я поднял защиту корабля на максимум. Мощные пушки были готовы к ведению огня, ракетные пусковые прошли проверку и дали рабочий отклик. Я просвечивал боевым радаром место стоянки неизвестного корабля, показывая, что вижу его, но он продолжал молчать.

Я не стал переть буром на неизвестного, наоборот, ушёл вбок и укрылся за крупным обломком, который раньше был большим грузовым судном, а сейчас являлся огрызком в два километра. Тем не менее спрятать за ним крейсер я смог. Встал носом к неизвестному, чуть выставил радар и отслеживал, что там происходит.

– Не двигаются.

Честно говоря, неизвестный корабль изрядно напрягал меня. Я даже проверил подсумок на ремне, где находился артефакт Джоре «Исход». Я закончил его неделю назад. Больше трёх лет делал, с того самого момента, как очнулся в этом теле, по два-три часа в день я тратил на его создание. Сейчас я создаю симбионт Джоре. Кому-то покажется, что надо было начинать с симбионта, но нет, моё решение было трезвым и продуманным. Иметь запасной шанс на случай гибели необходимо всегда, хотя погибать я не желаю, мне этот мир очень нравится. Я только путешествовать начал, развеялся душой и не хочу, чтобы так быстро всё закончилось.

Девчат я уже отправил в спаскапсулы; если случится худшее, искины отстрелят их в сторону планеты, и там у них будет шанс выжить. Ну а у меня есть «Исход». Симбионт я буду ещё года два делать, мне не к спеху. Сейчас я развиваюсь как псион, и симбионт пока ставить нельзя: это значительно затормозит моё развитие. Тем более для симбионта программы писать надо, а я ещё и не приступал, только начал с болванки. Поэтому в случае неприятностей я серьёзно рассчитывал на «Исход».

Масса неизвестного корабля была не меньше моей, а ведь у меня, я напомню, тяжёлый крейсер, и до этого момента я думал, что у меня на этой стороне вселенной самая большая дубина. Сейчас я начинал в этом сомневаться.

Находясь в укрытии, я не стрелял и вообще никак не проявлял агрессию. Минут через десять, подумав, я выпустил через пусковую разведывательный зонд. Тот мигом канул в никуда, а я, просмотрев пришедшие с него данные до места обрыва трансляции, наконец сделал вывод.

– Отбой тревоги, – сообщил я по громкой связи.

Девчата явно напугались, когда я отправил их в спаскапсулы, и теперь требовали объяснений, желая знать, что же это такое было.

– Аномалия. Похоже, начала образовываться чёрная дыра. Засосала в себя что-то похожее на крупный обломок орбитального терминала и переваривает. Вот и получился такой казус: не маскировка это была, а излучение чёрной дыры. Кстати, приближаться к ней не стоит, поди знай, чего от неё ждать. Штука плохо исследованная. Пару раз мне приходилось через них проходить, ощущения очень неприятные.

– Приходилось? Когда? – удивилась Мари.

– В прошлой жизни, – честно ответил я.

Снявшись с места стоянки, а точнее, укрытия, я за шесть часов увёл крейсер за планету: мне казалось, что так будет безопаснее. И пока не ушёл за планету, я прям ощущал спиной чужеродный неприятный взгляд. Бр-р-р, очень неприятный. Зонд было жаль, их всего четыре в запасе осталось, но хоть для дела использовал.

Я поставил крейсер на средней орбите. Думаю, его тушу жители планеты смогут рассмотреть даже без биноклей, ну а с оптикой-то точно. На борту была ночь, я ещё три часа назад должен был лечь. Остальные уже спали, и я тоже направился отдыхать.

Трое суток я чистил орбиту планеты, пока не увёл в сторону всё опасное, включая несколько крупных обломков, которые точно бы натворили дел. Жители планеты, несомненно, засекли наше движение и наблюдали за нами, но сигналов пока не подавали, да и на связь не выходили. Антенны «Губителя» засекали на разных частотах информационные пакеты, скорее всего, с коммуникаторов и планшетов, причём интенсивность сообщений возросла на порядок с тех пор, как нас обнаружили. Но больше никакой реакции девчата, которые отслеживали аборигенов, не заметили. Впрочем, нас это не особенно волновало.

Мы вполне могли спуститься на планету под видом торговцев, у нас было что продать, и немало: я находил контейнеры с коммуникаторами, с тысячу штук точно продать можно, планшетов пару тысяч. Спутники есть восстановленные, их можно разместить на орбите. Нам удалось накопить медкартриджей, и мы могли оказать жителям планеты медицинские услуги, да и близняшкам было бы полезно получить разнообразный опыт врачевания.

Правда, спускаться на планету я им запретил, пока они не изучат боевые базы, хотя бы по ручному оружию и дроидам – станут «погонщиками». Так что пока я чистил орбиту, они получили нужные базы и активно учили их, находясь в учебных капсулах. Ещё две наблюдали за аборигенами, собирая информацию, искины крейсера помогали взламывать перехваченные сообщения. Меня не беспокоили, я плотно был занят вывозом мусора с орбиты. Непростая работа, надо сказать. Однако чем бы ни занимался, работа когда-нибудь подходит к концу, вот и я закончил.

Мы как раз ужинали в кают-компании, дроид-няня присматривал за детьми, искин его контролировал: если что, отправит девчат, и они решат возникшие вопросы. За ужином я объявил о своём решении не вступать пока в контакт с аборигенами. Я не хотел торопиться с высадкой на планету. Девчата ещё учились, поднимали боевые базы: у меня была капсула виртуального тренажёра для десантников, и в ней они отрабатывали изученное. Я тем временем на своей яхте, ну или на боте, изучал ближайшие от стоянки крейсера обломки, очищая их от всего интересного.

Одиннадцать дней мы занимались своими делами. За это время девчата изучили боевые базы до третьего уровня. Да там по три базы и было, самый минимум, но метки «погонщиков» я всем трём поставил. Каждой выдал по паре боевых дроидов-универсалов (это подарок от меня, их личное имущество теперь), плюс дал доступ к противоабордажному комплексу на борту спасательного бота.