Немного подождав и видя, что на него не обращают внимания, он прочистил горло. А что, я один на подворье: девчата разбежались, хозяйка на работе. Она недавно получила должность старшей доярки, теперь руководит.

Вздохнув (времени и так мало, поработать не дают), я положил инструменты на полено и прошёл к столу под навесом. Устроившись напротив незваного гостя, исподлобья посмотрел на него.

– Что, даже своего знаменитого чаю гостю не нальёшь?

Я прошёл к кухне и стал наливать из кувшина кисель.

– Чая нет. Утрешний кисель остался, – буркнул я и, вернувшись к столу, протянул гостю стакан.

– А вкусно, у нас в столовой такого не подают, – оценил председатель, сделав пару глотков. Покосившись в сторону горизонта, где виднелись уже не синие, а чёрные тучи, он заметил: – Ливень будет.

– Закон подлости в действии: разобрал крышу, и пожалуйста, вам дождь, – пожал я плечами.

– Это да. Как железо? Знаю, где купил.

– Да так себе, быстро ржа тронет. Как покрою, нанесу слой грунтовки. Судовая, специально купил. Если без неё красить, краска через год пузырями пойдёт и шелушиться начнёт.

– И что, грунтовка есть?

– И краска, – кивнул я. – Голубая. Другой не было.

– Красиво будет смотреться, – оценил председатель, окинув дом взглядом, а потом как бы между прочим спросил: – Что у вас там за поездка намечается? Всё село говорит. Почему я не знаю?

– Это частная поездка. Машину нам выделили из горкома Сталинграда. Знакомые у меня там. Третий раз автобус беру.

– Даже так? Не нравится мне ваша самодеятельность. Думаю запретить, а то сразу пятеро отпуск затребовали. Зимой берите, кто же летом даст?

Возможно, председатель ожидал от меня возражений, но я только пожал плечами. Общаться с ним я желанием не горел, у меня работа стоит. Я ещё могу успеть положить второй слой листов и закрепить их, пока дождь не хлынет. Остальное прикрою чехлом от танка, у меня был, по размеру хватит.

Крыша у нас четырёхскатная, два больших ската и два поменьше. Я только один большой разобрал, и чтобы минимизировать потери, нужно срочно положить второй слой. Почти все листы для этого ряда я уже согнул, собрать и прибить осталось, а тут этот. Ну не даст разрешения, так не даст. Мне лично никто не запретит отправиться отдыхать, если захочу.

Председатель помолчал, хмыкнул чему-то, отставил пустой стакан и продолжил:

– Знаешь, что мастер из дома быта уехал от нас?

– Слышал.

– Я ищу замену, но пока желающих к нам перебраться нет. Временно думаю тебя поставить.

– Честно говоря, желания нет.

Теперь понятно, почему он пришёл: мастер ему нужен. Но затащить меня вновь, может, и не получится, поэтому он и намекнул о возможном запрете поездки на море. Странно, а морковкой перед лицом не помахал, Макаренко на него нет.

Дом быта у нас размещался в новом одноэтажном здании. Вход был один. В правом крыле устроились парикмахеры: мужской и женский залы. В левом крыле – ателье: портниха и две работницы-швеи, две швейные машины. В глубине здания – кабинет заведующей, бухгалтера, комната отдыха, где чаи гоняют, два склада и две мастерские: в одной мастер-ремонтник, он же мастер на все руки, во второй – сапожная мастерская, причём неплохо оборудованная.

В холле располагается приёмная, тут принимают оплату за все услуги. За зданием – двойной скворечник туалета. Водопровода нет, воду приносят вёдрами от колодца. Вот такой у нас дом быта. Сельский вариант. Впрочем, местным хватало.

Сейчас работали только парикмахеры и ателье, один мастер уехал, второго так и не было. Был старик-сапожник, но он на дому работал, в здании не хотел категорически. Заведующей домом быта была жена нашего председателя.

– Если согласишься, поставлю первым в очереди на мотоцикл. «Киевлянин», уже на складе, вчера привезли три штуки.

А вот и морковка. Вообще, модель мотоцикла мне знакома, в селе у двоих такие машинки, тоже по очереди в колхозе получили. Выпускать их начали с сорок шестого. Это одноместный лёгкий мотоцикл с багажником. Хотя в будущем, лет через сорок, этот «Киевлянин» никто мотоциклом и не назовёт, он больше на мопед похож, да и педали, как у велосипеда.

Интересное, конечно, предложение, одиннадцатилетний пацан ухватился бы за него обеими ногами и руками. Но я же понимал, что это капитальная подстава. Председателю передачу машины никто не припомнит, а вот мне и нашей семье – вполне.

Если проще, я ещё вчера узнал о доставке мотоциклов и знал, кто их по очереди должен получать. И эти люди уже готовы забрать, деньги собирали с соседей и знакомых, у нас тоже заняли. И если кого-то из них пододвинут и выдадут мне… Блин, это реальная засада. Могут и поджечь что-нибудь, мы и так заметно выделялись среди сельчан.

Подумав, я решил ответить уклончиво:

– Тут мама Марфа должна решать. Как она скажет.

– Ну, значит, так и решим, – неожиданно легко согласился председатель. Подозрительно.

Когда председатель вышел, я помахал рукой Кнопке, которая в соседнем дворе играла с подружкой. Она подбежала к плетню, разделявшему наши участки, и я велел ей:

– Беги к маме, передай записку, я сейчас напишу. Только чтобы никто этого не видел. Поняла?

– Да.

Быстро написав письмо, я отдал его сестрице, и она убежала. Марфа Андреевна всю эту кухню от и до знает, она сразу поймёт, как нас подставят с этим мотоциклом. В общем, пусть сама решает, взрослая женщина.

Ну а сам стал поднимать наверх железо, верёвками, но на самом деле помогал себе телекинезом, поэтому мне помощники были не нужны. Предложения о помощи я отклонил, сказав, что сам справлюсь, поэтому за мной подглядывали, наблюдая за моей работой. Чую, если справлюсь хорошо, пойдут предложения и им покрыть крыши.

Я успел наложить второй ряд, гвозди не все забил, но не сорвёт, после дождя доделаю. Потом накинул тент на крышу и закрепил. И тут хлынул такой сильнейший ливень, что даже под навесом сидеть было нельзя – протекал. Сейчас он соломенный, потом я его тоже железом покрою.

Кнопка и младшая Анна были дома, не промокли. А вот Марфа Андреевна пришла хоть и под зонтом, который ей Кнопка вместе с запиской отнесла, но с мокрыми ногами. Впрочем, все босые ходили.

Помыв ноги у входа в тазике и вытерев их полотенцем, она вошла и с порога огорошила всех, заявив:

– Меня председатель заведующей домом быта назначил.

Хоть стой, хоть падай. Ловко он въехал в тему. Как всё вывернул.

Мы накрыли стол. Из-за того, что я работал на крыше, на обед было то, что легче всего отварить – вареники с картошкой и грибами. Первого блюда нет, но к чаю есть ватрушки, которые испекла утром Марфа Андреевна.

Когда мы сели обедать, прибежала мокрая Даша, быстро переоделась и присоединилась к нам. За обедом Марфа Андреевна и рассказала, как и что было. Председатель особо не уговаривал: в лоб предложил ей место заведующей, и она, подумав, согласилась. Насчёт мотоцикла она была со мной согласна: не надо нам таких проблем.

Вот как получилось: с моей стороны зайти не смог – зашёл со стороны матери. Кстати, сельчанам Марфа Андреевна поведала историю о том, как нас соблазняли мотоциклом, а мы не поддались.

За окном ударила молния, и я тут же сбегал в зал и отсоединил антенну от радиоприёмника. Как же я забыл-то? У меня стояла длинная деревянная мачта антенны, если по ней ударит – сгорит приёмник. А мы Москву ловили, слушали новости.

Вернувшись, я сказал:

– Предложение, конечно, интересное, но это же нужно знать специфику работы.

– Так жена председателя не сразу уходит, месяц меня обучать будет, а там уже я за работу примусь.

– Это, получается, ты с нами на море не поедешь? – спросила Даша, купая очередной вареник в блюде со сметаной.

– Почему? Поеду. Я договорилась. Председатель тоже не возражает. Через четыре дня выезжаем, как и договорились.

В принципе, я не возражал. Рабочее место вполне уважаемое, всё же начальник пусть и небольшого, но своего хозяйства. Председатель вполне мог снимать с подобных должностей и назначать на них. И на Марфу Андреевну он мог положиться: она там два года в архиве проработала мастером на все руки, так что специфику знает.