М а р а. Нда-а… Но пока не так уж и страшно.
И о н. Как тебе жилось?
М а р а. Хорошо. Даже очень хорошо.
И о н. Я слышал, у тебя есть дети.
М а р а. Двое. А почему ты этим интересовался?
И о н. Я не интересовался. Это Георге сегодня сказал.
М а р а. Вот именно, тебе незачем было интересоваться. Между нами ведь ничего не было. Забава глупых подростков. В то времена ты мне казался большим, красивым и сильным…
И о н. А ты мне — маленькой, нежной и беззащитной.
М а р а. Тебе ведь тоже жилось неплохо, не так ли?
И о н. Жаловаться не на что… Где преподаешь?
М а р а. В гимназии. Утверждена по конкурсу. Так что у меня все в порядке. Инициатива развода с мужем — моя. И теперь мне гораздо спокойнее; у меня свои странности, свои маленькие причуды, я убедилась, что никого не переношу рядом с собой… (Неискренне.) Что мне дышится свободно только тогда, когда я одна, когда я могу делать что хочу, ты ведь знаешь, я всегда была такой… (Поспешно.) Одним словом, жаловаться не на что.
И о н. Сегодня утром я случайно проходил мимо нашего каштана.
М а р а. Я тоже. По дороге с вокзала.
И о н. Жалкое, хилое деревце.
М а р а. Мне стало смешно, когда я его увидела. А ведь было время, мне казалось, что этот каштан выше неба, а ветви его раскинулись над всей землей.
И о н. Кинотеатр снесли. Знаешь, тот, где мы…
М а р а. Где мы посмотрели с галерки сто пятьдесят девять фильмов. Я как-то искала дома старую справку и наткнулась на твои письма.
И о н. Абсолютно идиотские.
М а р а. Нелепые. А ведь было время — я верила!
И о н. Каждое я переписывал по пять раз и только шестой вариант посылал тебе.
М а р а. А как ты закуриваешь сигарету, все так же?
И о н. А как я закуривал?
М а р а. Ты делал какой-то жест, совершенно особый, мне он очень нравился.
И о н. Вот уже шесть лет, как я не курю.
М а р а. Да-а-а… Ничего не осталось. Ни-че-го.
И о н. Может, к лучшему.
М а р а. Конечно, к лучшему.
И о н. Я рад тебя видеть.
М а р а. И я рада. (Показывает на чемодан.) Где я могу это поставить?
П у й к а влетает в дверь, за ней о ф и ц и а н т. В руках у нее большая миска.
П у й к а. Ион! Ион! Ты только посмотри, какое безобразие! Ты видишь?
И о н. Опять злополучные маслины, дорогая, опять…
П у й к а. Это я нашла на кухне, они были спрятаны. Попробуй — маслины первый сорт.
О ф и ц и а н т. Побойтесь бога, что вы говорите, это те же самые, у нас один ассортимент.
П у й к а. Замолчите! Со мной этот номер не пройдет! Эти — отборные и свежие, а нам вы подали соленые и сморщенные. (Иону.) Ну как?
И о н (пробует). Ей-богу, я не вижу никакой…
П у й к а (Маре). Попробуйте и вы, девушка… Или… госпожа… (Внимательно всматривается.) Я вас, кажется, раньше не видела. А?
И о н. Это Мара. (Представляет женщин друг другу.) Мара… моя жена…
О ф и ц и а н т. Уверяю вас, честное слово…
П у й к а. Честное? Все вы честные до первой ревизии.
О ф и ц и а н т. Да нет у нас маслин двух сортов, все они одинаковые. И что за корысть была бы мне…
П у й к а. У вас никогда не бывает корысти. Все вы бескорыстно преданы людям, страдальцы во имя общественного блага. Думаете, раз мы живем в деревне, нас можно обманывать как вздумается. Пошли! Живо!
О ф и ц и а н т. Куда?
П у й к а. К вашему заведующему. С этой минуты я беру бразды правления на кухне в свои руки.
О ф и ц и а н т. Но ваши обвинения несправедливы, это клевета, я…
М а р а (пробует). Хорошая маслина.
П у й к а. Вот видите, что люди говорят? (Стоя на пороге, после небольшой паузы, Маре.) Знаете что? Я рада, что вы не блондинка. (Выходит в сопровождении официанта.)
Гонг.
8
В танцевальном зале остались только С о ф ь я и П е т р е.
С о ф ь я. Наконец настоящий мужчина! Эти филологи как мороженые судаки…
П е т р е. Вы совершенно правы, мышц у меня хоть отбавляй.
С о ф ь я (гладит его). Эти называются — бицепсы?
П е т р е. Точно не знаю.
С о ф ь я. У вас глаза — ясные и смелые. А когда я смотрю в глаза своего мужа, я вижу только заботы, проблемы и папки с уголовными делами. Почему, танцуя, вы держитесь от меня за километр? Боитесь меня?
Гонг.
9
В холле мотеля. Из соседнего зала, отделенного от холла дверью с матовым стеклом, доносится шум веселья. В креслах — В а л е н т и н и И о н.
В а л е н т и н. Не хочешь — не верь.
И о н. Значит, ты попал сюда… случайно?
В а л е н т и н. Угу.
И о н. Брось, не прикидывайся, ты прочел объявление.
В а л е н т и н. Я не читаю газет.
И о н. Когда-то ты даже писал в газетах. Единственный из нас. Рецензии небольшие, верно, но так или иначе — считалось, что ты вышел в люди.
В а л е н т и н. Это было очень давно.
И о н. В конце концов, что с тобой случилось?
В а л е н т и н. Сам знаешь. Вы меня выгнали с факультета накануне государственных экзаменов. Пять лет жизни пропали зазря. А потом я ушел в армию.
И о н. Ты сам себя выгнал.
В а л е н т и н. Мда. Конечно. Я купил и представил к защите диплом. «Валентности метафоры» — тысяча пятьсот лей, в рассрочку — два взноса.
И о н. Тогда почему же ты говоришь, что тебя выгнали мы?
В а л е н т и н. Да так, к слову пришлось.
И о н. Не стоит играть словами.
В а л е н т и н. Это — девиз филологов. Я — бывший будущий филолог, преподаватель, которого пустили ко дну. Друг и недруг официантов.
И о н. Где ты работаешь?
В а л е н т и н. Нигде. И живу тем, что перепадет. Вернее, от кого перепадет. Когда я узнаю, что какого-нибудь выпускника провалили на государственном экзамене, я его разыскиваю и предлагаю ему дипломную работу. Первоклассную, на пятерку.
И о н. Всем одну и ту же?
В а л е н т и н. Зачем, всякий раз новую.
И о н. И кто тебе их делает?
В а л е н т и н. Сам делаю, кто ж еще…
И о н. Клиентов находишь?
В а л е н т и н. Все реже. Три-четыре в год. У меня есть список. Список тех, кто таким образом стал преподавателем. Некоторые из них даже в вузах работают.
И о н. Да ты с ума сошел!
В а л е н т и н. Если ты однажды узнаешь, что меня сбила машина, знай: я не был пьян. Просто кому-то из моих учителишек осточертело иметь в моем лице коллегу по реальной действительности. Я веду список, понятно? В моем завещании будет оговорено, что запечатанный конверт, который я оставлю в нотариальной конторе, надлежит вскрыть в двухтысячном году.
И о н. Валентин, ты меня пугаешь.
В а л е н т и н. Брось, ты такой же, как я: не способен ни на ненависть, ни на любовь.
И о н. Что ты хочешь сказать?
В а л е н т и н. Ты прекрасно знаешь что.
И о н. У нас с Марой не было ничего серьезного.
В а л е н т и н. Если вы понятия не имеете, что творится в ваших собственных душах, зачем же пытаетесь докопаться до того, что происходит в моей? Закажи-ка мне лучше виски.
И о н. Сам закажешь.
В а л е н т и н. Мне не подают. В мотеле «Veritas» не обслуживают лиц, находящихся в состоянии опьянения. Увы и ах! Пятеро среди вас более пьяны, чем я, и все-таки получают спиртное.
И о н. Я не знаю, в какой мере ты…
В а л е н т и н. Не смей меня судить. Однажды вы меня уже осудили. С меня довольно. Ты когда-нибудь получал удар по голове, увесистый удар, от которого теряешь сознание? Какое-то время кажется, что почва уходит из-под ног, что ты падаешь и не за что ухватиться.
И о н. Не знаю, не думаю, может, когда-то в детстве.
