Р а б. Диоген приказал мне принести старый плащ, суму и посох.

А р и с т о д е м. Хорошо, хорошо… Позови его!

Р а б. Он ушел.

А р и с т о д е м (шокированный). Как?! Немедленно отправляйся и приведи его. Скажи, что я его прошу… Нет, я приказываю ему вернуться!

Раб направляется к выходу.

П а с и ф о н. Стой!

Раб останавливается.

Оставьте его в покое!

А р и с т о д е м. Не забывай, сынок, что Диоген принадлежит нам, что он связан с нами на всю жизнь.

П а с и ф о н (с грустью). Отец, не может быть, чтоб ты не понял, почему ушел Диоген… Я же начинаю понимать. Все эти годы, пока он жил у нас, он лелеял одну мечту: стать свободным. А теперь он считает, что может быть свободным.

А р и с т о д е м. Но я относился к нему, как к родному сыну. Ты был ему братом. У него все было: дом, одежда, еда, тепло, дружба, любовь…

П а с и ф о н. Все, кроме одного — свободы.

А р и с т о д е м. Он был свободен. Он мог делать все что угодно. Я даже не приставил к нему стражи.

П а с и ф о н. Ты не понимаешь, отец. Диоген хотел другой свободы.

А р и с т о д е м. Ты пожалеешь, если не позовешь его обратно.

П а с и ф о н. Если Диоген решил уйти, значит, для него так лучше.

А р и с т о д е м. Он же твой друг. Нельзя было позволить ему уйти как раз в тот момент, когда ты нуждаешься в его советах.

П а с и ф о н. Мне самому лучше знать, что надо делать. Если я не смогу делать все сам, без Диогена, значит, я не гожусь для того дела, которое ты мне доверил. Возможно, и он это понял.

А р и с т о д е м. Пасифон, прислушайся к совету старика: позови Диогена обратно.

П а с и ф о н (непреклонно). Отец, не думай, что я не прислушиваюсь к твоим советам. Но что касается Диогена, я лучше знаю, что надо делать.

А р и с т о д е м. Не забывай, что я могу и приказать.

П а с и ф о н. Не забывай, что с сегодняшнего дня приказываю я.

Оба смотрят друг другу в глаза открыто, без ненависти, с полным пониманием. Но между ними как бы блуждает странная тень. Тень Диогена.

Та же улица в Афинах, что и в начале. Д и о г е н  в старом плаще своего отца, с сумой через плечо, останавливается перед домом старика и стучит посохом в дверь. Никто не выходит. Снова стучит, уже сильнее. Слышится лай собак. Из соседнего дома выходит  ж е н щ и н а, у которой он когда-то просил ночлега, а она по наивности предложила ему вступить в брак.

Ж е н щ и н а. Будь даже у тебя палица Геракла, ты не смог бы его разбудить. И не стучи больше, как ненормальный. Ты злишь собак.

Д и о г е н. Я задолжал старику кусок жареного мяса и кусок черствого хлеба, но с тех пор прошло несколько лет.

Ж е н щ и н а. Ты пришел вернуть долг?

Д и о г е н. Нет, я опять пришел просить у него.

Ж е н щ и н а. Мясо стало костями, а кости обратились в прах. Старик давно умер, Диоген.

Д и о г е н. Значит, ты еще помнишь меня…

Ж е н щ и н а. Думаешь, с того времени здесь прошло много Диогенов?

Д и о г е н. Боюсь, что ни одного.

Ж е н щ и н а. Ты ищешь постель на ночь или на всю жизнь?

Д и о г е н. А ты разве не вышла замуж?

Ж е н щ и н а. Ты же меня не захотел.

Д и о г е н. Возможно, я передумаю.

Ж е н щ и н а. Когда?

Д и о г е н. Когда буду убежден в том, что до сих пор я мыслил ошибочно.

Ж е н щ и н а. С такими философами, как ты, я никогда не выйду замуж.

Д и о г е н. Как я?

Ж е н щ и н а. Нерешительными.

Д и о г е н. А ты когда-нибудь видела решительных философов?

Ж е н щ и н а. Я вообще никаких философов не видела. Я видела только тебя, и с меня достаточно.

Д и о г е н. Ты первый человек, которому достаточно одного философа.

Ж е н щ и н а. Ты мне не ответил, нужна тебе эта постель или нет. Из еды у меня ничего нет.

Д и о г е н. Ты хочешь, чтоб я сразу же ответил? Подожди немного.

Ж е н щ и н а. Я уже несколько лет жду. Я постарела.

Д и о г е н. Неправда! Ты так же красива.

Ж е н щ и н а. Я сказала, что постарела, а не подурнела.

Д и о г е н. Тебе все еще снятся кошмары?

Ж е н щ и н а. Сплошные кошмары. Я все отдала бы за прекрасный сон. (Широко распахивает дверь.) Зайдешь?

Д и о г е н. На сколько ночей ты сможешь дать мне постель?

Ж е н щ и н а. На всю жизнь.

Д и о г е н. Не выношу чрезмерно щедрых людей. Знаешь, почему вам нравится если уж давать, то на всю жизнь? Потому что вы, если уж берете, — тоже на всю жизнь.

Ж е н щ и н а. Что может быть прекраснее, если можешь сказать: я даю тебе эту постель на всю жизнь… Я даю тебе свою жизнь на всю жизнь…

Д и о г е н. Еще прекраснее, если можешь сказать: я даю тебе эту постель на то время, пока она тебе нужна… Я даю тебе жизнь на столько, на сколько ты хочешь…

Ж е н щ и н а. Ты думаешь как злой, подозрительный и усталый человек.

Д и о г е н. Я думаю, как человек, который знает, что можно передумать.

Ж е н щ и н а. Ты по натуре непостоянен?

Д и о г е н. Нет. Я по натуре искренен.

Ж е н щ и н а. Скажи, Диоген, мы нуждаемся в искренности или в несбыточных надеждах, сладких снах, иллюзиях?

Д и о г е н. Вы нуждаетесь в правде. Зло рождается из лжи, из беспомощности, незнания или страха сказать правду.

Ж е н щ и н а. Врешь! Зло рождает только правда! Когда ты мне сказал, что я красивая, ты меня обманул, потому что ты добрый, потому что знаешь — ложь сердечнее, мягче, сладостнее правды.

Д и о г е н (в замешательстве). Я не обманул.

Ж е н щ и н а. Нет, обманул, обманул. Та глупая, невыносимая жизнь, которой я жила, научила меня отличать ложь от правды. Так войдешь?

Д и о г е н. Мне надо еще кое-что сделать, потом я вернусь.

Ж е н щ и н а. Ты и теперь врешь. Я знаю, что ты никогда не вернешься.

Д и о г е н. Зачем мне тебя обманывать?

Ж е н щ и н а. Из доброты. Доброта порождает ложь.

Д и о г е н (укоризненно качая головой). Какая жуткая чушь! «Доброта порождает ложь»! Войди в дом, несчастная, и жди меня. Если я не вернусь, значит, ты была права.

Ж е н щ и н а, презрительно взглянув на него, входит в дом. Диоген продолжает свой путь. Его догоняет  р а б  Аристодема.

Р а б. Диоген, я должен передать тебе кое-что от моего хозяина, Пасифона.

Д и о г е н. Новоиспеченный архонт зовет меня обратно во дворец? Или, чего доброго, запрещает стучать в двери домов, есть и спать? Или, может быть, он издал закон о борьбе с попрошайничеством…

Р а б. Мой хозяин посылает тебе вот это, чтобы не надо было просить милостыню.

Д и о г е н. Я не просил у него денег.

Р а б. Пасифон знает, что гордость не позволит тебе обратиться к нему за деньгами.

Д и о г е н. Твой хозяин начал меня понимать. (Берет деньги.) А постель он мне не посылает?

Р а б (пожимает плечами). Только это. И еще он мне кое-что приказал. (Кричит.) Да здравствует Диоген!

Диоген разражается хохотом. Р а б  тупо смотрит на него, затем исчезает. Диоген возвращается к дому женщины, стучит в дверь. Появляется  ж е н щ и н а.

Ж е н щ и н а (изумленно). Значит, ты все же вернулся. Не обманул…

Д и о г е н (протягивает ей полученные деньги). Держи! Тебе ведь тоже нечего есть.

Ж е н щ и н а. Неужто старик воскрес?

Диоген молчит.

Войдешь?

Д и о г е н. Я еще не кончил свои дела.

Ж е н щ и н а. Значит, ты все равно обманул.