Д и о г е н. От меня.

Г и п п а р х и я. Зачем же ты им сказал?

Д и о г е н. Я вижу, ты сомневаешься в моей невиновности.

Г и п п а р х и я. Я не сомневаюсь, Диоген.

Д и о г е н. Так зачем же тогда ты просишь меня не говорить правду? Человек, который не знает за собой вины, не скрывает правды.

Г и п п а р х и я. Разве эти лгуны достойны твоей правды?

Д и о г е н. Правда одна — и для злых и для добрых, независимо от того, достойны они ее или нет.

Г и п п а р х и я. Они приговорят тебя к смерти.

Д и о г е н. Это им удастся.

Г и п п а р х и я. Скажи, что я должна сделать! Все что угодно, лишь бы ты был жив.

Д и о г е н. Что ты должна сделать? Афины задумали погубить меня. Я считал, что я им нужен… не своим реальным присутствием… а как символ, который я представляю. Но люди предпочитают мертвые символы. Когда государство захочет смерти одного человека, преступление произойдет. Никто не сможет его предотвратить.

Г и п п а р х и я. Почему ты сказал мне, что это была последняя наша ночь? Откуда ты знал?

Д и о г е н. Один раз в жизни и меня осенила дурацкая мысль, и именно она оказалась верной.

Г и п п а р х и я. Не может быть, чтобы не было выхода!

Д и о г е н. Выход есть.

Г и п п а р х и я. Какой?

Д и о г е н. Стать чем-то вроде раба.

Г и п п а р х и я. Значит, ты сможешь жить! Чудесно!

Д и о г е н. Как раб, Гиппархия.

Г и п п а р х и я. Какая разница? У раба Диогена в свою очередь будет рабыня.

Д и о г е н. Ты же хотела быть свободной женщиной.

Г и п п а р х и я. Какой в этом смысл, если ты умрешь.

Д и о г е н. Если я останусь жив, я уничтожу тем самым все, что создал.

Г и п п а р х и я. Ненавижу мертвые символы. Лучше живая собака, чем мертвый символ.

Д и о г е н. Сократ сказал бы не так.

Г и п п а р х и я. Сократ был гордецом.

Д и о г е н. К ногам которого ты униженно бросилась бы…

Г и п п а р х и я. Будь он жив, Диоген!

Д и о г е н (меняя тему). Что с твоим отцом?

Г и п п а р х и я. Он болен и бредит. Он считает, что его мольбы вернуть мне жизнь дошли до богов и сам Посейдон вынес ему меня из морских глубин, услышав его плач и стоны.

Д и о г е н. Он очень любит тебя.

Г и п п а р х и я. Силу любви я унаследовала от отца.

Д и о г е н. Возвращайся домой, Гиппархия!

Г и п п а р х и я (с твердой решимостью). Нет! Вчера, когда я тебя оставила, случилось несчастье. Тебе нельзя оставаться одному. Ты должен жить.

Д и о г е н. Если я стану рабом, мы не сможем быть вместе.

Г и п п а р х и я. Знаю. И я высохну, пока не превращусь в женщину — сухую ветку.

Слышится грохот барабанов.

С т р а ж н и к. Ты должна уйти, девочка. Идут судьи.

Г и п п а р х и я (изменившись в лице). Диоген, если ты умрешь, в тот же день умру и я.

Стражник берет ее за руку и толкает к выходу. Гиппархия, бледная, идет с отрешенным видом к выходу. Смотрит на Диогена, который с мрачным и недовольным выражением лица яростно чешет бороду.

Д и о г е н  и его  о т е ц, разделенные тюремной решеткой.

О т е ц. Мальчик мой, я думаю, мы больше не увидимся. Если меня не приговорят к смерти, я окончу свои дни здесь, в тюрьме. А тебе надо уехать в другой город или в другую страну…

Д и о г е н. Не печалься, отец. Мы еще встретимся.

О т е ц. Где?

Д и о г е н. По ту сторону. Там нас и мама ждет, верно?

О т е ц (улыбаясь). Об этом я не подумал. (Серьезно.) Денег у меня нет, и дать мне тебе нечего. Впрочем, с другой стороны, все мои деньги были фальшивыми.

Д и о г е н (весело). Зачем мне деньги? Я покажу этим безумным людям, что можно прожить и без денег.

О т е ц. Показать-то ты, может, и покажешь, но не убедишь их. Люди злы. А ты беден и одинок. Они станут унижать тебя, издеваться над тобой, заставят тебя страдать до тех пор, пока ты не сделаешь или не скажешь то, что им хочется.

Д и о г е н. Быть может, не все люди такие?

О т е ц. Ты думаешь, что найдешь хоть одного человека, не похожего на остальных?

Д и о г е н. Не знаю. Буду искать.

О т е ц. Я человек простой и соображаю туго. А ты всегда был каким-то непонятным и диким. Я часто боялся за тебя. Ты очень похож на свою мать.

Д и о г е н. Я хотел бы узнать ее.

О т е ц. И я.

Д и о г е н. Разве и ты ее не знал?

О т е ц. Даже если бы она жила по сей день, не думаю, что я бы ее понял. Я и тебя не знаю. Что ты думаешь делать?

Д и о г е н. Уйду.

О т е ц. Куда?

Д и о г е н. Не знаю. Может быть, в Афины. Мне говорили, что там самое красивое небо в мире.

О т е ц. Возьми мой плащ. Он мне больше не понадобится.

Д и о г е н. Я тоже об этом подумал. Здесь нет ни дождя, ни ветра.

О т е ц. Очень жаль, что мне нечего тебе дать. Мне не удалось скопить ни гроша.

Д и о г е н. Ты подделывал деньги из любви к искусству? Был бы в этом хоть какой-нибудь прок для тебя, после того как ты всю жизнь трудился…

О т е ц. Уверен, что ты больше не возьмешься за это грязное ремесло, хотя оно и единственное, которому я тебя обучил.

Д и о г е н. Не столько грязное, сколько бесполезное. Деньги и так приносят людям зло. Зачем его умножать?

О т е ц. Чем же ты займешься? Правда, ты прочел всех философов, но, кроме этого, ничего, ни одного ремесла не знаешь.

Д и о г е н. Я буду искать человека.

О т е ц. Но на это не проживешь.

Д и о г е н. Проживу на чужие подаяния. От тех, которых я не ищу.

О т е ц. Мне жаль тебя, мальчик.

Д и о г е н. Не беспокойся, отец. Я буду первым человеком достойным жалости, со стороны которого никому жалости не будет!

О т е ц. А где ты будешь спать?

Д и о г е н. Земля и небо не принадлежат никому. Уже идет стражник. Мне надо уходить.

О т е ц (со слезами в голосе). Иди с миром, сынок!

Д и о г е н (простодушно улыбаясь). Умри с миром, отец! (Уходит.)

О т е ц. О Зевс! Помоги ему на всю жизнь остаться равнодушным!

В доме Аристодема. Х о з я и н  дремлет в кресле. Входит возбужденный  П а с и ф о н.

П а с и ф о н. Отец, ты спишь?

Аристодем открывает глаза.

Ужас что творится! Если ты не вмешаешься, ноги моей в этом подлом доме не будет!

А р и с т о д е м (спокойно, растягивая слова). Пасифон, мальчик, прежде чем обрушивать свой гнев, выяви его причину…

П а с и ф о н (перебивая). Сейчас не время…

А р и с т о д е м (продолжает, повышая голос). …иначе никто и никогда не разберется в твоем душевном состоянии. Ты рискуешь стать таким же смешным, как те, кто, прежде чем пошутить, сами смеются до упаду.

П а с и ф о н. Пока ты меня поучаешь, как себя вести, в этом злосчастном городе готовится новое преступление.

А р и с т о д е м (спокойно). Я ничего не знаю, но, если ты переведешь дыхание и упорядочишь свои мысли, я надеюсь что-нибудь узнать.

П а с и ф о н. Чтобы ты да не знал? Ведь ты же был перед тюрьмой!

А р и с т о д е м (изображая удивление). Ты имеешь в виду дело Диогена?

П а с и ф о н (возбужденно). Он необыкновенный человек. У него блестящий и смелый ум, а вы хотите приговорить его к смерти.

А р и с т о д е м (холодно). Ты знаешь, за что?

П а с и ф о н. Знаю, что его обвиняют в преступлении. Это подлая инсценировка!

А р и с т о д е м. Мы, те, кто постарше, сначала, как правило, все узнаем о деле, а потом уж высказываем свое мнение.

П а с и ф о н. Речь идет не о чьем-либо мнении, а о несправедливом обвинении человека, который умрет невиновным.