М а н о л е. И она достигла цели, даже если я никогда не прочту этого.

А г л а я. Знаете, маэстро, что пришло мне в голову? У нас ведь сейчас будет настоящий сумасшедший дом — телефон, корреспонденция; это отнимет у вас столько времени. Кристина могла бы выполнять обязанности вашего секретаря. Чем искать кого-то…

М а н о л е. Превосходная мысль. Что скажешь, Кристина?

К р и с т и н а. Если вы хотите, я буду счастлива вам помочь.

М а н о л е. Вот и прекрасно. Прямо с сегодняшней почты и начнем. Ты коротко изложишь мне суть каждого письма. (Аглае.) Ей нужно будет назначить жалованье, подобающее нашей секретарше… для…

К р и с т и н а (вскрикивает). Денег мне не надо!

М а н о л е. Если не ошибаюсь, условия ставлю я. Так что у тебя будет жалованье, чтоб ты могла покупать себе… Кажется, пудрой ты пока не пользуешься. Тогда конфеты.

А г л а я. Благодарю вас, маэстро.

М а н о л е. За что? В выигрыше я, а не вы.

Звонок.

А г л а я. Звонят. (Идет открывать.)

М а н о л е. В каком ты классе?

К р и с т и н а (гордо). У меня уже аттестат зрелости.

М а н о л е. Что ты говоришь? Представляешь, у меня аттестата зрелости не было. Я его прогулял.

И дверях появляется  К л а у д и я  Р о к с а н. Ей около сорока лет, она очень красива, немного театральна, но ненавязчиво. И это вполне объяснимо — она известная актриса.

К л а у д и я (взволнованно). Ман! (Протягивает ему руки.)

М а н о л е (идя к ней). Ты слышишь, Клаудия, у этой девочки — аттестат зрелости. А у тебя есть?

К л а у д и я. Ман, ты чудовище! Это все, что ты находишь нужным сказать мне после стольких лет?

М а н о л е (смеясь). Прости меня, Клаудия, но аттестат зрелости впечатляет. (Целует ей руки и обнимает за плечи.) Как хорошо, что я наконец-то вижу тебя! Мое терпение уже было на исходе.

К л а у д и я (смеясь). Ох, Ман, и ты хочешь, чтобы я поверила?

Держась за руки, они выходят в сад под несколько раздраженным взглядом Кристины, которая, как только они исчезли из поля ее зрения, с решительным видом уселась за рабочий стол и вскрыла первое письмо. А в саду Клаудия внимательно и любовно оглядывает Маноле.

М а н о л е. Я безобразно постарел?

К л а у д и я (совершенно очевидно, что впечатление у нее именно такое, но она не хочет говорить ему этого. Качает головой и, обняв Маноле за шею, на мгновение прижимается лицом к его лицу). Мне ужасно тебя недоставало…

М а н о л е. Почему ты не приехала вчера на вокзал? Было полно чужих. А тебя не было.

К л а у д и я. Я же тебе звонила, что у меня спектакль. Я и сейчас удрала с репетиции, чтобы повидаться с тобой. Сикэ дал мне свою машину. (Другим тоном.) Четыре года! Четыре года прошло, Ман, с тех пор как ты уехал!

Они садятся на скамью.

М а н о л е. У меня впечатление, что тебя гораздо больше трогают воспоминания о разлуке, чем радость свидания.

К л а у д и я (смеясь). Сцена? Так скоро? Дай дух перевести, Ман.

М а н о л е (не без раздражения). Никто из близких не рад по-настоящему моему возвращению. Я почувствовал больше тепла в тех чужих людях, что встретили меня на вокзале, чем у Влада и у тебя.

К л а у д и я. С каких пор я так много значу для тебя? Чувствительным папой ты тоже никогда не был. Что с тобой?

М а н о л е. Отлично знаешь, что ты всегда была мне дорога и что, по существу, единственная женщина в моей жизни — ты.

К л а у д и я. Ман, ты восхитителен. Только я знаю около двадцати великих твоих страстей, это если не упоминать бесчисленных интермедий.

М а н о л е. Я неизменно возвращался к тебе.

К л а у д и я. Да, я была единственной женщиной, которой тебе доставляло удовольствие изменять. Потому ты всегда возвращался. Давай не будем говорить про это. Я от души рада, что вижу тебя. И я была очень горда успехом твоего индийского монумента.

М а н о л е. Он вышел неплохим. Но не уклоняйся от разговора. Я много думал о нас обоих.

К л а у д и я (с юмором). Именно про обоих? Ну?

М а н о л е (после минутного колебания, потому что не знает, как начать). Мы знакомы уже двадцать лет.

К л а у д и я. Не слишком галантно напоминать мне об этом.

М а н о л е. Когда-то, в самом начале, я сделал тебе предложение. Ты помнишь?

К л а у д и я. Какая память! По правде сказать, это я сделала тебе предложение, но очень мило с твоей стороны, пусть и задним числом, поменять наши роли в этой истории.

М а н о л е (искренне удивлен). Ты уверена, что так и было? Да, я много виноват перед тобой.

К л а у д и я (сохраняет шутливый тон, так что трудно понять, насколько это серьезно для нее. Но ее огромная нежность к Маноле должна чувствоваться все время). Не стоит мучиться, Ман. Не будь ты так виновен, как знать — между нами все давным-давно могло бы кончиться. Это единственное мое преимущество в наших отношениях. Самолюбивая женщина так легко от этого не откажется. (Смеется.)

М а н о л е. Даже на минутку не можешь принять меня всерьез?

К л а у д и я. Гм! Подозрительная самокритичность. Не знаю, куда ты клонишь.

М а н о л е. Тот факт, что мы вопреки всем моим прегрешениям все-таки вместе, доказывает, что ты любишь меня.

К л а у д и я (искренне и мягко). Какой крюк, чтобы добраться сюда, Ман. Конечно, я люблю тебя. Это — проклятие моей жизни. (Встает.) Ну а теперь мне пора бежать. Я обещала исчезнуть только на два часа… Не хочешь встретить меня сегодня вечером у театра?

М а н о л е (берет ее руки в свои и долго глядит на нее). Я хочу, чтобы ты пришла сюда. Навсегда.

К л а у д и я (волнуясь). Не понимаю. Что за шутки!

М а н о л е. Я же сказал, что очень долго думал о нас. Я хочу, чтобы мы поженились, Клаудия.

К л а у д и я (серьезно, но без всякой патетики). Ты хочешь! Ты всю жизнь делал что хотел. Но ведь теперь речь идет и о моем желании. Я не хочу выходить за тебя, Ман. Совсем не хочу.

М а н о л е (удивленно, потом недоверчиво). У тебя кто-то есть?..

К л а у д и я (не без кокетства). Может быть.

М а н о л е. Какой-нибудь актеришка… Скажи ему, чтобы собирал чемоданы!

К л а у д и я. Он инженер.

М а н о л е. Не станешь же ты утверждать, что любишь его?!

К л а у д и я (какое-то мгновение готова продолжать эту игру, но она слишком любит Мана, чтобы не быть искренней. Сдаваясь). Он очень честный и хороший человек.

М а н о л е. Это делает ему честь. (Без злой иронии, поскольку этот человек для него ничего не значит.) Пойми, Клаудия, речь идет не о капризе. Это единственно естественное и разумное завершение наших отношений. Я много думал. И… (Сознается с некоторым усилием, но делает это, потому что он в своем роде цельный человек.) И ты мне очень нужна.

К л а у д и я. Ты одинок?

М а н о л е. Больше, чем ты можешь себе представить.

К л а у д и я (все еще взволнована, смеется). Что бы сказали твои мальчики? Подумали бы, что ты спятил.

М а н о л е. Во-первых, они бы не посмели ничего сказать. И потом (шутливо), разве ты когда-то не стала им почти матерью?

К л а у д и я. Да, но Владу тогда было десять лет, а Тома — четыре. С тех пор они чуточку повзрослели. Что за нелепые идеи приходят тебе в голову, Ман! Жду тебя вечером. (Немного другим тоном.) Кстати, кто эта девочка в холле?

М а н о л е. Дочь Аглаи. Она теперь моя секретарша.

К л а у д и я. Твой дом всегда был похож на цыганский табор: дети, приятели, няньки, экономки и их родственники.