Обе уходят в столовую. Минута тишины, затем появляется  П е т р е.

П е т р е (поглядев им вслед, с досадой). Какая наивность! (Подходит к окну и смотрит на вечерние огни.)

Тишина. М а р к у  приходит из столовой, оглядывается вокруг, затем своей характерной, какой-то нерешительной походкой приближается к столу и обнаруживает там несколько газет из своей коллекции. Берет их и, прижимая к груди, несет к шкафу и кладет на место. Затем направляется в столовую. По дороге останавливается у столика в углу, где лежит посылка, рассматривает ее.

М а р к у (сам с собой). Безукоризненно упакована… Интересно, что там может находиться?..

П е т р е (стоя около ширмы). Мы, вероятно, узнаем последние…

М а р к у (не удивленный присутствием Петре). Тем не менее ничего не стоит ее вскрыть!

Петре глядит на него с жадным любопытством.

(Смущенный.) Почему ты на меня так смотришь?

П е т р е (удивленно). Как?

М а р к у. Как-то странно… Будто ты разглядываешь что-то незнакомое.

Несколько секунд они смотрят друг на друга не двигаясь. Вдруг раздается звонок.

(С суетливой радостью.) Слышишь… Это он!.. Он!..

П е т р е (торопливо и тихо, будто боится, что его услышит звонивший). Право же, отец!.. Почему ты воспринимаешь его таким, каким он был когда-то, и упорно не хочешь видеть его таким, каким он стал сейчас… Проявляешь к нему чрезмерное уважение, весьма тягостное, когда речь идет о воспоминании.

М а р к у. Иначе нельзя… Он мой друг.

Снова раздается звонок.

(Направляясь к двери, кричит.) Приехал! Оана!.. Слышишь?.. Онига приехал.

О а н а  появляется на пороге. За ней  М е л а н и я  и  Л и я.

П е т р е (который успел выглянуть в окно). Нет… Это сосед!..

М а р к у. Сосед?!!

П е т р е (победоносно шествует к двери и распахивает ее). Прошу вас…

Нерешительно входит  с о с е д. На нем широкое пальто, в котором он выглядит очень неуклюжим; кажется застенчивым, стыдливым.

С о с е д. Извините за беспокойство… (Достает из кармана листок бумаги.) Вам телеграмма. Мне передал ее почтальон, когда я шел домой. А я поднялся к себе и забыл вам ее принести.

Марку берет телеграмму и распечатывает.

О а н а (успокаивая соседа). Ничего, ничего, не надо волноваться.

С о с е д (настаивая). Понимаете… Я поднялся к себе, принялся за чтение и совсем о ней забыл. (Очень смущен.)

О а н а. Не огорчайтесь. Бывает.

С о с е д. Да, но видите ли!.. Если бы не положение, создавшееся из-за сада… Мне не хотелось бы, чтоб вы думали, будто я это сделал нарочно. (Хочет удалиться и вдруг высказывает то, что его мучает.) Знаете, я давно хотел вас спросить, почему вы не выходите… (жест в сторону окна) в сад… Я весь день на работе, прихожу усталым по вечерам, у меня нет желания сидеть на воздухе, сразу заваливаюсь спать. (Смущенно смеется, будто устыдившись какой-то глупости.) Вообще-то… вся эта старая история оказалась… сущей ерундой. Может быть, забудем ее? Тем более что я… (Доверительно.) И цветы стали вянуть. Одним словом, как хотите, но цветы пропадают, жаль ведь… Ну вот, я ухожу. (Быстро идет к выходу. Оборачивается.) Извините меня, пожалуйста, за беспокойство… А насчет сада — подумайте еще… (Выходит.)

П е т р е (передразнивая его). Извините меня, пожалуйста, извините меня, пожалуйста, но цветы пропадают, жаль ведь…

О а н а. Он, может быть, от чистого сердца…

П е т р е. Разве ты не поняла, чего ему надо? Теперь он хочет, чтобы мы ухаживали за его цветами… Какое лицемерие…

М а р к у (сложив телеграмму, кладет ее на стол; хрипло). Он не приедет… Не может приехать. В другой раз…

П е т р е (удовлетворенно смеется). Этого следовало ожидать.

О а н а. Петре!

П е т р е. Петре! Петре!.. Вечно вы меня одергиваете… Но сейчас я ни в чем не виноват. (Поворачивается спиной.)

Марку подавлен полученным известием.

М е л а н и я. В детстве я больше всего любила рождество. Не так сами праздники, как подготовку к ним. Отец брал меня с собой в лес, за елкой; в этом я видела что-то прекрасное, величественное, и мороз и метель были нипочем, раз уж привозили с гор красавицу елку. А сейчас у меня впечатление, будто я возвращаюсь из леса, но без елки.

О а н а. Ты уже не ребенок, Мелания. Тебе пора привыкать к поездкам, откуда возвращаются без елки.

Пауза.

Л и я (решительно). Я должна идти.

О а н а. Но ужин готов.

П е т р е. Ее поезд уходит через полчаса. И она не хочет опоздать.

Л и я (собирается уходить). До свидания.

О а н а. Всего хорошего.

М е л а н и я. До свидания.

Л и я. До свидания, Петре.

П е т р е. Я провожу вас.

Лия направляется к выходу.

М а р к у (будто только что вспомнил). А посылка… Вы не берете ее с собой?

Л и я (удивленно). Но это же не моя посылка. (Поняв всю нелепость предложения Марку.) Почему именно я?

М а р к у. Потому что, оказывается, это вовсе не сюрприз Ониги. (Пауза.) И все-таки Онига мог бы… (Снова подходит к посылке.) Что же это? (Смотрит на Меланию.) Ты не знаешь, как она сюда попала?

Продолжительное молчание.

И ты, Петре, не знаешь?

П е т р е. Нет.

О а н а (нерешительно). И все-таки…

М а р к у. И все-таки — что?

О а н а. Почему ты решил, что это сюрприз Ониги?

М а р к у. Что же это еще могло быть? (Хочет подойти к посылке, но останавливается.)

М е л а н и я (резко). Я поднимусь к себе.

М а р к у. Иди… Не беспокойся. (Подумав.) Стало быть, это не сюрприз.

О а н а. Потому что Онига не приехал. Не смог приехать.

М а р к у. Но почему он не смог приехать? (Испугавшись своей горячности, возвращается к посылке.) Меня больше выводит из себя то, что никто не знает, как здесь оказалась эта посылка. Кому она нужна? Кто просил ее присылать? (Помолчав, раздраженно.) Отвечай же, я спрашиваю… (Кричит.) И не говори так много об Ониге.

О а н а (устало). Бывают вещи, существующие помимо нашего желания.

М а р к у. Неужели?

О а н а (устало объясняет). Бывают вещи, которые ты ни у кого не просишь, ты их не желаешь, и вдруг выясняется, что надо считаться с их существованием.

М а р к у. Да… Но они не должны стоять на первом плане. Они не должны мешать тебе делать то, что хочешь… Ведь прежде всего это наш дом, не так ли? Здесь мы прожили долгие годы, не так ли?

О а н а. Так. Здесь мы прожили долгие-долгие годы. Но вот сейчас… (Запинается.)

М а р к у (помогая ей). И сейчас — это наш дом… Все об этом знают. Он представлял и представляет, как бы сказать, уверенность в завтрашнем дне. Мы заработали это право честным трудом. Особенно сейчас… у нас есть это право… Право жить счастливо в родном доме. Радоваться ему. Приглашать друзей.