— Сначала извинения! — упрямо повторила сестра и заступила ногой путь младшей.

— Простите что заставил вас волноваться, — выдал я универсальную фразу, которая отлично работала на сестер пока я жил в Омском княжестве.

И глазом не успел моргнуть как на моей правой руке повисла Есения. Старшая подлетела с секундным запозданием и уткнувшись макушкой мне в плечо тихо захныкала.

— Мы отпускали тебя на учебу… — подрагивающим голосом попеняла Алена и не глядя стукнула меня кулачком, —… а не на войну!

— Я в порядке, — заботливо шепнул я и провел по волосам прижавшихся сестер, после чего ткнул ногой в одну из брошенных на пол перед объятиями сумок, — да и как бы я добыл эти трофеи.

— Тро… феи?… — посмаковала незнакомое слово Есения, оторвавшись от моей руки.

— Подарки, — подсказала ей ключевое Алена и у младшей тут же заблестели глаза, а от немедленного раскрытия смущала только упаковка.

Невзрачные военные мешки, туго обвязанные толстой веревкой. Как-то не было времени заниматься оформлением. Да и содержание в семье Соколовых всегда ценили выше показной видимости.

— Отнести в ваши покои, господин? — материализовался за моей спиной один из родовых слуг.

— К пруду, — ответила вместо меня Алена и с посерьезневшим взглядом спросила, — ты ведь торопишься?

— Слушай свою княжну, Герман, — кивнул я и мои сумки тотчас исчезли в сильных руках слуги, а мы в холле родового Тобольского особняка остались одни.

Если не считать четыре десятка охранников вокруг, которые во главе с Кириллом неустанно оберегали женскую часть семьи Соколовых.

Особняк хозяев Тобольска, рода Сомовых находился совсем рядом, и, технически, мы сейчас находились на их земле, вторгнуться в которую означало бросить вызов одному из трех Богатырей Империи, что славились своей мстительностью и суровым нравом.

В общем, за последние пятьдесят лет таких глупцов не находилось, но, тем не менее, охрана пребывала в максимальной готовности. Опасная ситуация в империи требовала особой осторожности.

А наличие в противниках Эфириала Подчинения требовало предугадывать его шаги наперед. Иначе партию против этого существа не выиграть. Особенно с учетом его форы в десятки лет в этом мире.

— Можно? Можно? Ну можно уже⁈ — сжав губки переминалась на месте Есения, а ее голубые глазки бегали от меня до подарков и обратно.

— Без меня не открывать, — кивнул я и девчушка с радостным визгом ломанулась догонять Германа, громким шепотом пытаясь угадать что я в них спрятал.

— У нас гости? — спросил я Алену, стоило Есении скрыться за поворотом.

Территория пруда находилась во внутреннем дворе гостевого крыла, которое при нынешних опасных условиях должно быть закрыто.

— Только Ваня, — напряженно кивнула моя старшая сестра, — все свободное время там сидит.

Понятно отчего такая бурная слезливая реакция на мой приезд. Отец никогда ничего лишнего домашним не рассказывал, а новостям свойственно приукрашивать, тем более что подавляющее большинство информагенств принадлежит Рюриковичам и освещает все события так, как им выгодно.

Но вот Иван Сомов вполне красноречиво демонстрировал матушке и сестрам в какой опасности мы с отцом находились. И Ване для этого даже говорить ничего не требовалось. Будучи одним из сильнейших лицеистов, он все равно покинул столицу и вернулся домой с тяжелым ранением.

А о гибели семи десятков подданных рода Сомовых тут наверняка много говорили, как и о сотнях погибших в ходе «турнира» в Праге.

— Проводишь? — ободряюще улыбнулся я Алене, и мы под руку с сестрой направились вглубь коридора.

— Это танк! — выдала экспертное заключение Есения, осмотрев самый крупный из пакетов вдоль и поперек.

— Нет.

— Тогда пулемет! — победоносно вскинула пальчик вверх девчушка и обернулась, ожидая похвалы и аплодисментов.

— Он бы туда не влез… — пробурчала Алена, — к тому же мешок овальный!

— Базука?.. — с надеждой в голосе похлопала глазками Есения и вновь встретила отрицательный жест головой от сестры.

— Да иди и скажи ты им уже что внутри… — вздохнул Иван Сомов и поудобнее развалился на кресле.

Его взгляд был обманчиво-спокойным, но от меня не скрылся океан страданий, что внук Богатыря скрывал внутри себя.

Страданий за смерти поданных, за которых он был в ответе.

Страданий за гибель напарников по боевой тройке.

Страданий за осознание собственной беспомощности, из-за которой он вырубился прямо посреди поля боя и выжил только благодаря помощи других.

Страданий за свою слабость, из-за которой его левая рука до сих пор не двигалась, а патриарх рода под страхом изгнания запретил ему возвращаться в столицу.

Не удивительно что Иван Сомов предпочитал свободное от целителей время коротать на берегу искусственного пруда.

Журчание воды, чистый воздух, тихий яблоневый сад и уютная садовая мебель из ротанга. Все вокруг создавало атмосферу спокойствия, а главное вокруг не было лиц родственников тех, кого он не смог защитить.

Иван Сомов боялся с ними встречаться, хоть ему и твердили что в случившемся нет его вины. Но сколько бы раз Ване Сомову не сказали, что простили его, по полным боли глазам я видел, что внук Богатыря сам себя еще не простил.

А учитывая какой он добряк будет это ой как не просто.

— Матушка настойчиво просила не вручать подарки девочкам без ее ведома, — назвал я единственную причину, почему две любопытствующие особы все еще не разорвали подарочную упаковку в виде военных мешков.

Мы с Ваней сидели поодаль под яблоней в боковой части сада, и со стороны суета девчонок выглядела забавной.

Словно ритуальный танец, прерываемый потоком рандомных слов и периодическим смехом. Глядя на это, даже забываешь, что мир вокруг тебя летит к чертям, а прямо сейчас чьи-то другие дети становятся сиротами.

— Тогда не стоило знакомить матушку с твоей Эмилией, — покачал головой Иван Сомов, — княгиня уже неделю изолирована от всех контактов, а ты лучше меня знаешь, насколько Екатерина Денисовна нуждается в общении и свежих сплетнях. А вчера еще и фура с платьями из Казани приехала… Часов пять их ждать будем!

— Вот как, — с досадой глянул я на часы, — ну не мог же я прятать Эмилию от родных?

— Мальчишку же прячешь, — не согласился Иван Сомов.

— Это другое, он сам прячется, — отмахнулся я и задумчиво покосился на мешки, вокруг которых продолжали кружить любопытствующие сестры.

— Там что-то опасное? — тоже поддавшись заразительному любопытству спросил Иван Сомов.

— Смотря для кого, — пожал я плечами, — для сестер, нет. Для незваных гостей, очень даже.

— Ты поэтому приехал? — повернулся ко мне Иван Сомов и поморщился от накатившей боли в забинтованной руке.

— Не только, — ответил я с абсолютно серьезным лицом.

На что Иван Сомов понимающе кивнул и с тяжелым вздохом направил взгляд на проплывающие над нами облака.

— И чего ты от меня хочешь?

— Защитить их, — кивнул я в сторону девушек, что с не иссякающим энтузиазмом продолжали пытаться угадать что скрыто в мешках.

— Они и так под защитой рода, — серьезно заверил Иван Сомов и обвел вокруг рукой.

— Этого недостаточно, — заявил я.

— Сюда никто не сунется! — повысил голос оскорбившийся Иван Сомов, — это земля Богатыря!

— Этого недостаточно, — холодно повторил я, — дай слово.

— У вас есть Кирилл, который куда сильнее меня…

— Мне нужно твое. Дай слово, что сделаешь все, чтобы они выжили, — терпеливо проговорил я.

— Уверен, что тебе нужно слово калеки? — болезненно скривился Иван Сомов и демонстративно выставил перебинтованную левую руку вперед.

— Вань, занимайся самобичеванием сколько влезет, — не отводя взгляда начал я жестким тоном, — ври другим, ври себе, смотри на отражение калеки в пруду, но, когда придет время, ты должен взять себя в руки. Ты мне должен.

— Ты точно хочешь списать долг жизни просто наняв меня временным телохранителем? Раненного однорукого студента⁈ — гневно прорычал Иван Сомов.