Не удивительно. Для моего эфириала Ж и ва всегда была и сейчас оставалась просто едой. Зачем учиться понимать еду?

Но хоть мы с ним и были частями одного целого, почувствовать тоже самое что и я, Мин не смог.

— Вообще-то дважды, — внес я ценное уточнение, — и пощады в итоге попросила она.

— Пф, — раздраженно хмыкнул Мин, — лучше бы спал и отдохнул! Или тренировал эфир! За последние шесть дней ты смог увеличить объем источника на два процента! И увеличил время сопротивления с тринадцати секунд до минуты! Это очень быстрый прогресс!!

— Даже если бы было пять минут. Этого недостаточно. При полной активации контура я не продержусь и секунды.

— Ты этого не знаешь!!! — обиженно возмутился Мин.

— Знаю, приятель, — ответил я, — теперь знаю. Бесполезно черпать воду дырявым ведром. И не важно, насколько большим это ведро будет.

— Что ты несешь⁈ — взорвался негодованием мой эфириал.

Вместо ответа я вытянул руку вперед и стройные потоки черного ветра потекли по округе. Извиваясь и клубясь, черный ветер сносил своим бурным потоком кристаллическую изморозь и развеивал ее по округе.

— Что ты творишь⁈ — в очередной раз вскрикнул Мин, — источник едва восстановился!! Ты же весь накопленный эфир потратишь!!

— В этом и смысл, — улыбнулся я, и направился в сторону беседки, по пути выплескивая из себя весь эфир до последней частички.

Мин возмущался, панически кричал, угрожал и даже умолял, но я принял решение и отступать от него был не намерен.

Когда мой источник эфира оказался полностью истощен и ветер развеялся, я стоял аккурат по центру беседки. На том самом месте, где неделю назад лежала израненная цесаревна. Бурые пятна ее засохшей крови все еще виднелись на полу.

Я закрыл глаза, глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Активируй, — скомандовал я и открыл глаза.

Зверева к этому моменту уже проснулась и стояла босиком на промерзлой земле у выхода из моей палатки, укрыв свое тело все тем же бордовым халатом, запахнутым не до конца.

— Хорошо, — с легкой заминкой отозвалась девушка и шагнула вперед.

— Ты же не станешь… Артем… без эфира ты не сможешь создать защитный кокон, который мы тренировали! Тебя просто схлопнет!!! — паниковал Мин, — я понял… это такой изощренный способ самоубийства⁈ Ты осознал, что мы проиграем и решил сдохнуть сам⁈ ПОГОВОРИ СО МНОЙ! ОТВЕТЬ! ПРИЗНАЙСЯ И СКАЖИ ПРЯМО ЧТО ТЫ СДАЛСЯ!!! ПРИЗНАЙ ЭТО!!!

— Ты мне веришь? — задал я мысленный вопрос своему эфириалу и его дрожащий голос ненадолго утих.

— Какое это сейчас имеет значение? «Око» отображает ноль процентов вероятности успеха, Артем!

— Оно ошибается, — безразлично ответил я и терпеливо повторил вопрос, — ты мне веришь?

— Верю… — неохотно признал Мин и в этот момент Анна ступила босой ножкой внутрь периметра «вертолетной» площадки и занесла кинжал над запястьем.

Поймав мой кивок, Зверева повела лезвием, и алая кровь капнула на землю.

Последнее что я помню, это чей-то безумный крик.

В глазах потемнело.

Сознание накрыла тишина, однако продолжалось это недолго.

Когда я вновь смог видеть, то все вокруг было красным. Словно алая пелена покрыла весь мир целиком.

Пронзительного крика полного боли больше не было, а вот сама боль осталась. Острая и яркая, боль пульсировала в такт биению сердца и разлеталась дальше по всему телу.

— Живой, — констатировала смутно знакомая краснокожая девушка.

Только спустя пять секунд я узнал перед собой Звереву.

Красная пелена нехило так искажала зрение. Анна стояла в метре от меня, а взгляд ее отображал беспокойство и восхищение одновременно.

Вокруг девушки защитным коконом пульсировало облако алых нитей.

Разглядеть их в красном спектре удалось не сразу, но они угрожающе мигали и буквально фонили «опасностью», заставив обратить на себя внимание.

Секунду помедлив, я посмотрел на свои руки и заметил, что алые нити плотно обволакивают мое тело.

Я с усилием тряхнул руками, но ничего не изменилось. У меня словно появился новый слой кожи. Болезненный такой и недвусмысленно угрожающий сплющить меня своим давлением до смерти.

Однако боль оказалось терпимой, а внешнее давление хоть и неприятное, но двигаться я мог, хоть и далеко не так быстро, как привык.

— Как я выгляжу? — задал я вопрос и не узнал собственный голос.

Он звучал глухо, отдаленно и крайне неестественно. Алые нити частично подавляли даже звуковые волны.

Тем не менее Зверева меня поняла и задумалась.

— Как ожившая картинка с учебников биологии, — подобрала наконец формулировку Анна, — словно тебе мышцы натянули поверх кожи.

— Значит, выгляжу устрашающе, — довольно улыбнулся я и покрутил плечом.

Тело слушалось все лучше.

— Это странно… — проговорила Зверева медленно обходя меня по кругу с озадаченной мордашкой, — защитный контур не принимает тебя за своего, но и врагом не считает. Он словно… словно просто смирился с твоим присутствием внутри. Как ты это сделал?

— Укротил, — пожал я плечами.

Правда затратил на это практически всю поглощенную из Невского Ж и ву Рюриковичей, которую Мин так старательно дозировал. Зато контур теперь действительно меня запомнил. Словно старый сторожевой пес, неохотно признавший незваного гостя.

Собственно мой эфириал оказался настолько опустошенным из-за этого факта, что сейчас и двух слов связать не мог, а потому передавал свое ярое возмущение чистыми эмоциями.

Внешнее давление постепенно снижалось, как и боль. Однако внезапно закружилась голова. Да так резко, что я едва смог устоять на ногах и оперся плечом на край беседки.

Зверева тут же отключила защитный контур и дышать стало в миллиард раз свободнее. Красная пелена постепенно сошла на нет и вернула обычный спектр моему зрению. Внешнее давление исчезло окончательно, словно я резко вынырнул из глубин океана.

А еще скрутило живот и накатил такой животный голод, как будто я месяц не ел.

— Ты в порядке? — подскочила Анна с обеспокоенным видом, но я остановил ее выставленной ладонью.

— В полном, — не смог я скрыть торжествующую улыбку, — просто проголодался как зверь.

— Ой, там еще остались некоторые запасы… что именно приготовить?

— Всего и побольше, — прислушавшись к ощущениям ответил я, — а лучше приготовь вообще все что осталось.

— Сделаю, — понимающе кивнула Анна и умчалась в свою палатку.

Кухонный блок в царской палатке был не в пример меньше ванного, но зато был укреплен от неблагоприятных воздействий по высшему разряду. Видимо Михаил Елецкий оставаться голодным не любил куда больше, чем грязным.

Сам же я нашел в себе силы встать ровно и выбрался из беседки. К дикому голоду добавился адский сушняк и с каждой минутой становилось только хуже.

Ж и ва черпала энергию именно из ресурсов физической оболочки, и для ее восстановления куда важнее чем сон были именно питательные вещества, которых истощенному организму сейчас катастрофически не хватало.

— Ну и что думаешь, приятель? — спросил я.

— Я не знаю, Артем, — тихо признался Мин, вернувший себе способность говорить, — я ушел так глубоко как только смог и, даже так, едва сдержался чтобы не начать поглощать всю эту Живу вокруг…

— Хорошо, — удовлетворенный ответом кивнул я, — будь готов, в следующий раз сдерживать свой аппетит не придется.

— Так они готовы? — раздался в просторном кабинете обеспокоенный голос Прохора.

Старый гвардеец не мог найти себе места и даже любимый чай не мог успокоить тревожное отцовское сердце.

Глядя на это, Михаилу Елецкому было приятно думать, что его подданный так рьяно беспокоится за Империю, а не только за свою дочь. Правда государь знал, что это не так, но не спешил осуждать своего гвардейца. Он то своих близких эвакуировал подальше от столицы, а вот Анна Зверева осталась в самом эпицентре. По своей воле, но все же.