Эта гребаная юбка намяла мне все бока.

Втянув живот, я завожу руки за спину и пытаюсь хоть чуть-чуть расстегнуть молнию на завышенной талии, но… Черт возьми, ее… заело. Я едва ли не пыхчу, тщетно пытаясь потянуть долбаный бегунок вниз. Еще и это пальто мешает… Прикрываю глаза и уговариваю себя не психовать. Десять тысяч — напоминаю я себе стоимость юбки. Я прокляну себя, если так нелепо испорчу ее. Но спустя еще пару минут мучений я посылаю все к черту и яростно дергаю молнию вниз, после чего взвизгиваю от резкой боли.

— Да, твою ж ма-а-ать, — мычу, закусив палец с поломанным ногтем, а потом неудачно шагаю и подворачиваю ногу… но каким-то чудом мне удается не свалиться в кусты.

А уже в следующее мгновение понимаю причину. Чья-то крепкая хватка уберегла меня от падения, но она исчезает так же быстро, как и появилась. Будто этого и вовсе не было. Остается лишь жалящий след. Теплый и навязчивый.

— Мне казалось, Гапонов лучше владеет ситуацией.

Глубокий низкий голос оказывается следующим, что застает меня врасплох.

— Что?

— вырывается из меня вместе с болезненным стоном, когда я переступаю с ноги на ногу и задеваю натертую мозоль, награждая себя вспышкой боли. И только спустя секунду до меня доходит, кому принадлежит этот проклятый голос.

Резко выпрямляюсь и поворачиваюсь, сталкиваясь с мужественным лицом Айдарова. Сердце тут же заходится в судорожном ритме, лишая меня возможности на адекватную реакцию. Ну конечно! Невольно задерживаюсь взглядом на его недельной щетине, которая подчеркивает волевой подбородок, а потом и вовсе мысленно признаюсь что нахожу этого мужчину красивым. Но вовремя даю себе виртуальный подзатыльник, вспоминая, каким козлом может быть этот красавчик. Он воплощение всего, что я ненавижу. Все. На этом точка.

— Ему стоило более тщательно следить за своей спутницей и количеством выпитых ею бокалов. — Уголок рта мудака чуть дергается вверх, демонстрируя холодное высокомерие. Ах да, я все еще пялюсь на него. Ну что за идиотка?

Пропустив издевку мимо ушей, бубню себе под нос, что до этого момента сегодняшний вечер не был мне настолько отвратителен, и, стремясь избежать неловкости от зрительного контакта с Айдаровым, я отворачиваюсь и принимаюсь глазеть непонятно на что. Главное, не на него. Надеюсь, он потешил свое самолюбие и теперь просто помашет мне рукой, а затем исчезнет. Я искренне хочу этого. Но, видимо, я была плохой девочкой, и моим желаниям не суждено сбыться.

Айдаров подходит достаточноблизко, чтобы мое сердце начало вытворять странные вещи. И я не пойму, на что так реагирую. То ли на тепло, вибрирующее между моей спиной и его грудью, то ли на головокружительный аромат мужской туалетной воды. Что за реакция, блин? Это вообще когда-нибудь пройдет?

— Ты не пьяна.

Немного опешив, бросаю на него выразительный взгляд.

— О, ты чертов гений, — едва ли не рычу я, а потом снова отворачиваюсь в надежде, что разговор окончен. Зачем он вообще пришел? Я специально вызвала такси к заднему двору. Чтобы исключить лишнюю возможность зацепиться с кем-либо языками. И уж тем более я больше всего мечтала избежать общества этого козла.

И, если честно, ему не стоило подходить ко мне. По крайней мере, точно не сейчас, когда я и без того раздражена из-за личного дискомфорта. А в его компании жжение в туфлях и ноющая боль в талии становятся еще более невыносимыми. Такое ощущение, что одно присутствие Айдарова накаляет каждый нерв до предела. Каждая клетка моего тела визжит, как закипающий чайник. Как же все достало! И где это долбаное такси? Сниму пару звездочек за нерасторопность. Но потом я прикрываю глаза и прошу себя сделать глубокий вдох, наплевав на то, что Айдаров, возможно, наблюдает за мной Айдаров. В конце концов, бедный таксист не виноват в том, что я выбрала неудачную обувь, юбку и член, который никак не может остаться в моем прошлом. Набираю полные щеки воздуха и шумно выдыхаю. Мне нужно избавиться хотя бы от одного раздражителя.

И, чтобы не передумать, я разворачиваюсь и выплескиваю на него все, что думаю:

— Послушай, Айдаров. У меня был крайне тяжелый вечер, и меньше всего я хочу терпеть твое общество. Не знаю, что ты там надумал себе, но я здесь только из-за работы, которая очень важна для меня. Кстати, насчет важности! Ты нарочно преследуешь меня? Хочешь, чтобы начальство усомнилось во мне? Или думаешь, я не понимаю, что если нас увидят вместе, то подумают, что я с тобой в каком-то гребаном сговоре? Я не дура, Хаким! И прекрати меня за нее принимать! Я знаю, что мой начальник не погладит меня по головке за это. Я и без того сегодня словила пару-тройку скептических взглядов. Поэтому прошу тебя, вспомни, с какой неприязнью ты ко мне относишься или, еще лучше, как ты все это время презирал меня. Все, я больше не мозолю тебе глаза. Я живу своей жизнью. Я не трогаю ни тебя, ни твою компанию. Не обсуждаю со своим начальством прошлое место работы и прочее. И не потому, что ты мне угрожал, — я вскидываю руки, — нет! А просто потому, что уважаю себя. Вот так я поступаю. Моя репутация превыше всего. И плевать, что ты поступил со мной по-свински, — тычу Айдарову в грудь, поддавшись разбушевавшимся эмоциям. — Это на твоей совести! Я не опущусь до интрижек, сплетен и прочего дерьма. Я уволилась из «Стройинвеста». Я как страшный сон забыла тебя и все, что происходило, пока я работала под твоим руководством. Все! Пусто, — размахиваю руками. — Я ни черта не помню. Так что расслабься, я ничего не расскажу, а теперь отвали.

Заканчиваю яростную тираду и, сделав порывистый вдох, понимаю, что все это время Айдаров смотрел мне в глаза не моргая, а сейчас я вижу, как тугие желваки уродуют его мужественные скулы. Но к черту все это.

Я разворачиваюсь кругом и, хвала богу, вижу подъезжающее такси!

Мне требуются все силы, чтобы пройти до такси походкой супермодели и не сбитьсяна бег. Пускай позже в такси я умоюсь слезами из-за плачущих от каждого выверенного шага мозолей. Пускай. Но черта с два я буду ковылять и прихрамывать, пока мне вслед смотрит сам Сатана.

Схватившись за прохладную металлическую ручку, распахиваю дверцу и со стоном облегчения падаю на заднее сиденье.

Вот теперь я могу себе позволить и постонать, и развалиться, задрав эту чертову юбку повыше.

— Тяжелый день? — интересуется таксист, поправляя зеркало заднего вида, и я немного приспускаю юбку обратно.

Я уже собираюсь ответить водителю, а возможно, даже излить незнакомцу подробности всех женских мук, как вдруг противоположная дверца распахивается, и в салоне резко становится тесно и нечем дышать. Я больше не одна. Справа от меня большую часть сиденья теперь занимает не кто иной, как мистер-мудак-Айдаров. И как ни в чем не бывало он закидывает руку на спинку сиденья, другой выуживая что-то из внутреннего кармана пиджака, а после обращается к таксисту:

— Сначала отвезем девушку, а потом поедем на Котельническую набережную, — слишком непринужденно сообщает он и протягивает купюру раньше, чем таксист успевает ему возразить. Но засранец и не возражает, а принимает деньги, ведь сумма явно превышает ту, на которую он мог рассчитывать изначально.

Что. За. Нахрен.

Я нахожусь в ступоре еще несколько секунд, а когда такси трогается с места, ко мне наконец возвращается дар речи:

— Подождите! — выкрикиваю водителю и сразу же поворачиваюсь к Айдарову, буквально уничтожая его взглядом: — Выметайся!

Он хмыкает и переводит взгляд вперед.

— Я уже заплатил.

Открываю рот и несколько секунд так и сижу, взбешенная его нахальством.

— Судя по тому, сколько ты заплатил, у тебя избыток денег, — огрызаюсь я. — Вызовешь еще одно, не обеднеешь.

Этот козел даже не смотрит на меня. Будто это я запрыгнула в его машину.

— Не обеднею, — кивает. — Но время не купишь. А я тороплюсь.

— Ты издеваешься? — Мой голос взлетает до писка. — Это твои проблемы! Проваливай! Сейчас же!