Я прикрываю глаза, ощущая, как отвратительное чувство беспомощности обступает меня со всех сторон.

— Так что, малышка? — Завгородний дергает мою голову назад, снова приближая влажные губы к уху: — Что ты готова нам предложить?

Мычащий стон вибрирует в моем горле, а потом я слышу звук распахнувшейся двери. Прямо под нами, кажется всего на пару пролетов ниже. Тут же открываю глаза, но моя отчаянная попытка закричать тонет в тяжелой ладони.

— Тише, милая, — хрипит ублюдок на ухо. — Я не хочу проблем.

Ты уже их себе обеспечил, мудак! Я начинаю брыкаться и как можно громче мычать в ладонь, надрывая собственное горло. Но этим лишь вызываю их смех. И, к моему сожалению, тот, кто открыл дверь, не собирается подниматься наверх. Конечно, было глупо надеяться, что кто-то случайно захочет заглянуть на последний этаж. Но что еще мне остается?

— А теперь без глупостей, сучка, — явно теряя терпение, предупреждает Завгородний. — Говори код, или мы трахнем тебя по очереди, а потом вынесем все ценное из твоей квартиры, включая гребаного кота. Ты же не позволишь причинить ему вред?

С этими словами он убирает ладонь от моего рта, и я начинаю с жадностью хватать воздух. Мерзкий… подлый мерзкий ублюдок! Как жаль, что у меня не хватает сил произнести эти слова вслух. Потому что прямо сейчас я задыхаюсь от того, что услышала пару секунд назад. А еще от горечи и слез, что вот-вот подступят к черте моего самообладания. Господи… Мне нужно успокоиться, потому что с каждым новым рваным вздохом голова все сильнее идет кругом. А мне нельзя проявлять слабость. Только не сейчас.

— А еще мне нужно кое-что конкретно для себя.

Сукин сын.

— Чего ты добиваешься, Костик? — сдавленно шепчу я, переминаясь с ноги на ногу. Мозоли жалят, но не больше, чем хватка на моем затылке.

— Хочу, чтобы ты дала мне то, что поможет стереть в порошок твоего босса.

Я не удерживаюсь от сардонического смешка.

— У меня ничего нет, — выдыхаю немного глухо. — И, если тебе станет легче, на Айдарова я больше не работаю. Так что помочь мне тебе нечем. — Я так устала, что больше не могу и, наверное, не хочу упрямиться. Насрать на эти деньги. В свете обещанного мне, это наименьшее из всех зол. — Два, пять, три, шесть, — шепчу пароль и проглатываю горечь, застрявшую в горле. На карте около пятидесяти тысяч — не миллионы, конечно, но тоже деньги, которые, в отличие от этих ублюдков, я заработала трудом.

Усмешка Завгороднего путается в моих волосах, а потом я замечаю, как он бросает мой телефон парню в красной толстовке. Но, разумеется, меня подонок отпускать не спешит. Освободившейся рукой Завгородний сжимает за щеки и поворачивает мою голову так, что я вижу его лицо в опасной близости. Синяки под глазами, прыщи и небрежная щетина. Судя по всему, жизнь у него не сахар. Но винить он может только себя.

— Чудакова, ты проработала в этой компании достаточно, чтобы знать как светлые, так и темные стороны. Я хочу знать те, которые помогут мне утереть нос ублюдку.

Однобокая улыбочка, а я с трудом уговариваю себя не плюнуть ему в рожу.

— Ты оглох? Я не знаю ни черта! — Слезы внезапно подкатывают жжением к носу и глазам, и я закусываю нижнюю губу до яркой вспышки боли. Не плакать. Не перед ними, девочка. Как бы тебе ни хотелось. — Я дала тебе код, — сипло. — Снимите деньги и оставьте меня в покое.

— А я думал, ты умная, Чудакова. — В следующее мгновение из моих рук вырывают пальто, все происходит так резко, что следом я роняю и клатч, а после слышу новую команду Завгороднего: — Найди ключи у нее в пальто.

Лживый больной ублюдок!

Я даже не думаю, когда задираю ногу, насколько позволяет чертова юбка и целюсь шпилькой прямо в ногу Завгороднего. Зашипев от боли, он отталкивает меня в сторону, и я теряю равновесие, с легким стоном падая на пол. Коленки тут же вспыхивают жжением, как и ладони, которые едва успела выставить вперед, но я не обращаю на это никакого внимания. Нет времени. Сбросив туфли, как можно быстрее поднимаюсь на ноги и, не тратя драгоценные секунды попусту, бросаюсь к лестнице.

— Держи ее!

К черту! Будь что будет! С этой мыслью я пускаюсь вниз по ступенькам, преодолевая пролет за пролетом. На бегу оглядываюсь назад, замечая, как руки уродов быстро скользят по перилам, но это лишь придает мне скорости, и я буквально перепрыгиваю последние три ступеньки, а потом врезаюсь во что-то твердое. Испуганно озираясь по сторонам, я пячусь назад, а потом спотыкаюсь, вот только от падения меня спасает уверенная хватка. Снова. Второй раз за сегодня. Рывок, и я возвращаюсь в вертикальное положение, а потом затуманенный от страха взгляд проясняется, и я вижу напряженное лицо Айдарова.

Резко втягиваю носом воздух и роняю тихое растерянное:

— Х-хаким…

— Что случилось?

Строгие серо-голубые глаза опускаются ниже, чтобы критически осмотреть меня с ног до головы. Уверена, от его внимания не ускользает и дрожь, которая сотрясает мое тело. Особенно когда Айдаров задерживается на трясущихся ногах. Грохот на одном из лестничных пролетов вынуждает замереть каждую мышцу в моем теле. Испуганно озираюсь и снова смотрю на Айдарова, который прищуривается и поднимает голову вверх. Прямо туда, где слышится приближающийся топот. А потом снова на меня. Только на этот раз его глаза поглощает тень, крадя последние капельки света.

— Далеко не уйдет… — звучит эхом от бетонных стен, отчего мое сердце на мгновение сжимается, а после снова начинает стучать в бешеном ритме.

Импульс к побегу по инерции проносится по моему позвоночнику, точно маленькая искорка электричества. Тут же перехватываю руку Айдарова и дергаюсь в сторону выхода, но он с легкостью останавливает меня, потянув назад.

Я могла бы потерять равновесие от силы, с которой он дернул к себе, но хватка на моих плечах не позволяет мне упасть. Сейчас в ней чувствуется злость. И я слишком быстро убеждаюсь в своей правоте.

— Алевтина, в чем дело? — грубый голос Айдарова пробивается сквозь налет паники, вот только резкие вдохи мешают мне говорить. Я как беспомощный лист, прибитый ветром к столбу, и единственное, что у меня выходит, — это отчаянно цепляться за лацканы его дорогого пиджака. А потом становится слишком поздно для разговоров…

— Парни, да у нас джекпот.

Каждый атом моего тела жаждет сжаться в невидимую молекулу и исчезнуть от этого презрительного голоса. Пальцы сводит от боли из-за того, с какой силой я сжимаю в них плотную ткань пиджака, уткнувшись взглядом в грудь Хакима.

— Тебе не стоило приходить, — шепчу дрожащим голосом, после чего несмело заглядываю в глаза Айдарову, по крайней мере, пытаюсь это сделать, ведь он смотрит поверх моей головы. Но я вижу достаточно, чтобы внутри все сжалось от жестокости, которая теперь написана на его лице. Мне он, разумеется, не отвечает.

— Я смотрю, тебе мало проблем, парень, — как ни в чем не бывало начинает Хаким, а потом силой отцепляет от себя мои онемевшие руки и делает шаг вперед, заслоняя меня широкой спиной.

— Ты и есть моя проблема.

Я больше не вижу лицо Айдарова, зато бывший со своими ухмыляющимися дружками прямо на виду, ведь они стоят на ступенях, словно нарочно демонстрируют свое численное превосходство. Но, похоже, появление Хакима все-таки сбивает их планы. Он последнее, что отделяет их от цели, которую они преследовали. И, судя по всему, отступать не собираются. Потому что в следующее мгновение Завгородний бросается на Хакима.

Взвизгиваю и тут же прикрываю дрожащими пальцами распахнувшийся в изумлении рот, когда Айдаров уворачивается и, схватив Завгороднего за грудки, впечатывает того в стену.

— Тебе пиздец будет, — шипит Костик то ли от боли, то ли от раздражения из-за превосходства противника. Но следующие угрозы глушат три четких удара в его нос. Хруст, за которым следует сдавленный вопль, а затем в воздух просачивается холодный металлический запах крови…