— Но тебе лучше прикрыть рот Алабаевой.

Блядь.

Женщины. С ними всегда все сложно. Они созданы, чтобы разрушать и обращать все в хаос. Но эта мысль не успела дойти до здравого рассудка, потому что в следующее мгновение я уже защелкивал щеколду, загипнотизированный большими испуганными глазами Алевтины. Одна секунда, и я сорвался.

На самом деле я сорвался гораздо раньше, от одной ее фразы, брошенной Молотову:

— Я позову, если не справлюсь.

Одна чертова фраза, и я слетел с катушек.

А возможно, Алевтина сама создала первую трещину в моей броне. В момент, когда ее признание вскрыло мне грудь и залилось туда кислотой. Ее честность проникла в кровь, подобно отраве. Я не разговаривал с ней об этом с тех пор, как отец выволок ее из моей спальни. А теперь, спустя столько лет, она бросила мне в лицо то, что я хотел услышать от нее той ночью, вместо лжи, которая разрушила все.

Знаете, это как сорваться в самый последний момент, придумав себе нелепую отговорку. Например, в моем случае: я трахну ее, и меня отпустит. Вот только я должен был знать, что это ни черта не сработает. Не с ней. И черт знает почему. У меня нет никакого рационального объяснения. Ни одного, блядь…

— Хаким? — женский голос мелькает на фоне моих мыслей. — С тобой все нормально?

До скрипа сжав руль, тяжело сглатываю и выбираюсь из липких мыслей в реальность.

— Ты не отвечал. Ни на один вопрос.

Я поворачиваю голову в сторону девушки.

Брюнетка. С выдающимися данными. Раскосые глаза. Чувственные губы, на которые у меня были свои планы, и ноги, поцелованные самой Афродитой. Между которыми я также планировал попировать сегодня ночью. По крайней мере, я действительно хотел этого, пока на мои глаза не попалась одна коротышка в вызывающе коротком платье.

— Почему мы приехали ко мне? — в замешательстве интересуется она и прищуривается, явно ожидая подвоха.

— Потому что тебе пора вернуться к своему мужу.

Ее глаза распахивается, шлюшка явно не ожидала того, что я в курсе ее замужнего статуса . Мы трахались пару раз. Я всегда изучаю девиц, прежде чем поиметь. Но в этом случае у меня случилась оплошность. Наличие мужа малоприятный факт, однако, к сожалению, это тот редкий случай, когда я узнал о нем позже, чем она продемонстрировала мне, на что способен ее дикий рот.

— Но я хочу тебя.

И надо отдать Камиле должное, она вовремя берет себя в руки и меняет тему, подбираясь ко мне, как кокетливая кошка. Возможно, это сработало бы, но не сегодня. Сам не знаю, что на меня нашло.

Я перехватываю ее руку до того, как она успевает схватиться за мой член.

— Не сегодня.

С этими словами я нагибаюсь в ее сторону и открываю дверь, жестом предлагая ей покинуть мою машину.

На секунду наши взгляды встречаются, и я киваю ей на выход.

— Придурок.

Это последнее, что вылетает из ее пухлых губ, и она выскакивает из салона, в порыве бешенства хлопая дверью.

На следующий день я крайне раздражен, когда пытаюсь вникнуть в отчет, который делала сотрудница, бездумно принятая мной на место Алевтины. Бездумно, потому что я тыкнул пальцем в небо, за что теперь и расплачиваюсь. Я ни черта не понимаю. Цифры не сходятся, анализ рынка не сделан и еще мой неудовлетворенный со вчерашнего вечера стояк… Нет, я мог бы сходить и спустить пар в душе, но это, черт возьми, стало бы последней галочкой в списке «Веду себя как озабоченный подросток». Поэтому я предпочёл сосредоточиться на головной боли, которая появилась у меня вскоре после мыслей об Алевтине.

Растерев ладонью лицо, комкаю один лист и швыряю его в мусорку.

Насколько бы все было легко, придержи я свой гребаный член в штанах. Но я это не сделал. Как и многое другое, что обещал себе.

— Почитай! — Резко швыряю бумаги на стол. — Это какая-то хрень! Ни черта не сходится! Мой мозг кипит, а я должен через час отправить все заказчику и успеть на встречу с инвесторами. Какого хрена в моей фирме работает сотрудник, который не может сложить два и два?!

Сусанна растягивает ярко-красные губы, одним глазом просматривая брошенные мной бумаги. Разумеется, она уже ознакомилась с ними, уверен, Суса даже принесла их лично только по одной причине: чтобы позлорадствовать.

— Может, ты все же поторопился с увольнением?

Сучка.

— Ни хрена подобного. — Я хлопаю ладонью по столу. — Тех, что понаписали все это дерьмо, тоже уволь. Можешь, блядь, выгнать пол-офиса, но найди мне того, кто не будет профаном!

— Чудакова не была профаном.

Да, она ни разу не профан. Всегда знала, что мне необходимо и делала свою работу, черт возьми, качественно. Но будь я проклят, если скажу это своей стервозной подруге, которая только того и ждет.

— Суса, не дергай меня за ниточки, если не готова справиться с результатом. — О нет, она одна из немногих, кто готов справиться. Поэтому она лишь одаривает меня притворной улыбкой. К черту это! — И когда наконец моя секретарша выползет с больничного?

— У нее перелом, Хаким. А это, знаешь ли… долгоиграющий процесс.

Я запрокидываю голову и проглатываю мучительный стон.

— Что с тобой? Свидание обломилось в самый важный момент? Еще ни разу не видела, чтобы ты так страдал от синих яиц.

Да. Я тоже.

— Я тебе уже говорил, как я тебя ненавижу? — хрипло срывается с моих губ, пока я, прикрыв глаза и сделав глубокий вдох, пытаюсь заглушить бурю в груди.

— Да, но ты мог бы делать это почаще.

Прочистив горло, я возвращаю усталый взгляд к подруге, сидящей на углу моего стола в узком платье.

— Прошу тебя, сделай что-нибудь с этим, — я жестом указываю на бумаги. — Я пас.

— Послушай, шутки шутками, но то, что творится с тобой в последнее время, ни в какие ворота, Хаким. Ты столько поставил на кон, забирая эту чертову фирму, и что в итоге? Ты не имеешь права просрать все из-за любовных страданий.

У меня скручивает живот. Все что угодно. Но это, блядь, не любовь.

— Это здесь ни при чем, — раздраженно бросаю и сжимаю челюсти, чтобы не ляпнуть лишнего.

— Ах, давай, рассказывай, люблю сказки.

— Заткнись и иди работать.

— А ты либо исправляй то, что натворил, либо возьми себя в руки и начни все сначала. Мне твоя голова нужна в рабочем состоянии, а не в таком, отключенной из-за спермотоксикоза. Не заставляй меня помогать тебе.

Закатив глаза, качаю головой.

— Ты испортила мне аппетит.

— Вот и славно. Зато у тебя будет больше времени на то, чтобы вытащить свою голову из вагины и направить все силы на работу. На носу тендер, а ты, к сожалению, лишил нас перспективного варианта. Так что или придумай что-нибудь, или сразу уступи место «Арт-лайну». Кстати, твоя бывшая сотрудница сегодня подала туда свое резюме. Просто чтобы ты не расслаблялся.

Последние слова Сусанны прилетают мне в грудь жестким ударом.

— Какого хрена? — Я чувствую, как на скулах выступают желваки. — Откуда ты знаешь?

Явно довольная собой, Суса соскальзывает со стола, ехидно улыбаясь мне.

— Ведь должен же кто-то из нас держать ухо востро.

Схватив кипу бумаг, она посылает мне воздушный поцелуй и идет на выход, оставляя меня одного с разгорающейся волной новых эмоций.

Прямо сейчас я ненавижу Чудакову еще больше, если такое вообще возможно. За облом вчерашнего секса? Может быть. Но сильнее всего за то, что она постоянно отвлекает меня от работы. Даже больше не являясь сотрудником моей фирмы. Надо было избавиться от нее как можно скорее. И, к великому сожалению, увольнение меня не спасло. Боюсь, что этим я лишь сделал хуже самому себе.

Твою ж мать.

Если она действительно устроится к ублюдку Гапонову, тендер автоматически достанется ему.

А я не проигрываю.

Крепко сцепив в волосах пальцы, я со стоном бьюсь затылком о подголовник кресла. Еще немного, и я спячу. И все из-за нее.

— Мам, у меня все нормально, — стону я, прижимая телефон к плечу, когда поудобней перехватываю два пакета и выхожу из лифта.