Проклятье. Пальцами сжимаю переносицу. Я не должен думать об этом.

Иначе ее подкол на тему романтики окажется чистой правдой.

— Я уже сам за себя переживаю, — выдыхаю с тяжестью в голосе, но к столу не приближаюсь, потому что на нем все еще беспорядок.

— Может, расскажешь об этом?

Сусанна направляется ко мне неторопливой походкой, демонстративно окидывая взглядом мое рабочее место.

— Не о чем говорить. Все нормально.

Стискиваю зубы.

— Хорошая попытка. Но не засчитана.

— Суса, избавь меня от этого дерьма.

Но вместо этого она огибает стол, затем кресло, на котором я сижу, а после тёплые ладони накрывают мои плечи.

— Для уточнения. — Она склоняется к моему уху, а ее пальцы находят нужные точки на моей шее, и из меня вырывается глухой стон. — Что ты подразумеваешь под этим выражением?

— Все, — сдавленно.

Пальцы, что секунду назад дарили восторг моим напряженным мышцам, сейчас причиняют боль.

— Это как-то связано с твоей сотрудницей?

Я пытаюсь говорить ровным тоном, что весьма затруднительно из-за жестоких движений на моих плечах.

— Нет. Больше нет. Я уволил ее.

Руки Сусанны тут же исчезают с моих плеч, позволяя мне вздохнуть , а затем она с усилием разворачивает кресло так, что я снова вижу ее надменное лицо.

— Ты уволил ее? — Суса сужает глаза. — За что?

Поджимаю губы, небрежно жестикулируя рукой.

— Я не нуждаюсь в некомпетентном работнике.

— Ты ведь несерьезно?

— Абсолютно серьезно.

Яркие губы подруги сжимаются в тонкую линию, а потом из них вылетает возмущение:

— Но она лучшая из всех, кто есть в этом долбаном офисе! Она безоговорочно выполняла все дерьмо, которое я наваливала на нее по твоим просьбам. И она выполняла работу качественно! Как бы мне ни хотелось занять твою сторону, — Сусанна тычет в мою грудь красным ногтем, — но эта девушка достойно справлялась с каждой поставленной задачей. Порой делала даже больше, чем от нее требовалось. Может, ты назовёшь истинную причину своего решения?

— Ладно. — Я увеличиваю дистанцию между нами, оттолкнувшись от пола и откатившись в кресле в сторону. Затем с невозмутимым выражением лица бросаю ей: — Пять минут назад я трахнул ее в архиве. Это противоречит моим принципам. Никакого секса на работе. Достаточно?

Сусанна раскрывает рот, показывая свое удивление, а потом, не сдержавшись, усмехается:

— То есть ты уволил ее только потому, что не можешь отказать своему члену? Прости, — она поднимает ладони вверх, — но это жалко.

— Прощаю.

— Ты трусливый мудак.

— А еще твой босс. Так что следи за языком. Чудакова некомпетентный сотрудник. Мой член здесь ни при чём.

— Это твой член некомпетентный. А она лучший помощник, который когда-либо был у меня в команде.

— Прекрати делать столько комплиментов моему члену.

— Только когда ты прекратишь использовать его вместо мозга.

Я уже собираюсь парировать, как вдруг дверь в мой кабинет открывается с такой силой, что стены содрогаются вместе с картинами. И я не знаю ни одного человека, который бы позволил себе подобное. Если только это не человек, которому нечего терять. И я убеждаюсь в своей догадке, когда вижу кривую ухмылку Сусанны.

— Как интересно. — Затем она наклоняется и шепчет мне на ухо: — Если уволишь ее, на меня можешь больше не рассчитывать.

Сусанна отстраняется и, подмигнув мне, уходит. Я не провожаю ее взглядом, а когда раздается мягкий щелчок двери, молюсь, чтобы и второй посетитель, которого я не звал, тоже оказался по ту сторону.

Лениво поворачиваюсь в кресле и тут же сталкиваюсь с яростным пламенем в глазах Алевтины. Этот огонь разгорается сильнее, стоит мне откинуться на спинку кресла и расслабленно расположить руки на подлокотниках, словно ее присутствие не значит ровным счетом ничего.

Но это ложь. Я ненавижу ее точно так же, как и она меня. Где-то в глубине души есть что-то еще, какое-то чувство, которому стоит оставаться там же и не высовываться, потому что мне оно ни черта не нравится. Однажды я позволил ему поднять голову, и ни к чему хорошему это не привело. Поэтому я игнорирую его, выдавая спокойное:

— Пришла убрать за собой?

— Убрать, значит… — яростно шепчет она, а затем хватает с полки статуэтку и, не раздумывая, швыряет ее прямо мне в голову.

Изо всех своих чертовых сил.

Я реагирую в считаные секунды.

Мышцы машинально напрягаются, и я с ловкостью Брюса Ли каким-то чудом успеваю увернуться.

Бешеная сучка.

Звон разбившегося стекла повисает в густом воздухе, пока я медленно возвращаюсь в кресло и как ни в чем не бывало провожу ладонью по губам, на самом деле мечтая сомкнуть пальцы вокруг хрупкого горла Алевтины. От подобной мысли пульс ускоряется до предела. Каждый раз эта девушка заставляет мою кровь закипать. Возможно, ходящие ходуном плечи и глубокое дыхание все же выдают мое желание. Но будь я проклят, если продемонстрирую его наглядно. Она ведьма во плоти, и прикосновение к ней должно быть под запретом для меня. Любое.

Зачесываю волосы пятерней и, сложив руки в замок, произношу невозмутимым тоном:

— Я вычту ее стоимость из твоей зарплаты.

Киваю в сторону осколков. Но не успеваю одарить Алевтину кривой ухмылкой, как в меня летит еще одна статуэтка, а за ней картина и что-то еще. Я даже не пытаюсь разобраться, потому что занят попытками выжить, пока добираюсь до этой истерички. Хватаю ее за запястье ровно в тот момент, когда дрожащие пальцы уже цепляются за кашпо с цветком, и оно все-таки падает на пол, как только я заламываю руки Алевтины за спину, вынуждая ее прижаться своим искушающим теплом к моему торсу. Черт. Снова я нарушаю запрет.

— Не доводи до греха, Чудакова, — цежу сквозь зубы, сильнее впиваясь пальцами в тонкие запястья. Настолько, что теперь я чувствую, как ее маленькая грудь вздымается чуть ниже моей, а частое дыхание провокационно щекочет мне шею. — Еще одна выходка, и я не ручаюсь за свои действия.

Алевтина быстро облизывает губы, после чего выше задирает голову и выдыхает в мой подбородок:

— Думаешь, мне есть что терять? — Она дергается, пытаясь выбраться на свободу, только хрен ей. — Отпусти меня. Ты гребаный мудак! — пыхтит. — Сначала трахаешь меня, затем игнорируешь мое существование, потом твой член снова оказывается во мне и не выходит вовремя, а потом, о чудо, ты увольняешь меня! Чертов маразматик! — Ее голос срывается от того, как яростно она извивается в моих руках и трется о мое тело, которое вот-вот вспыхнет, подобно зажженному фитилю взрывчатки. А затем по спине скатывается волна мурашек… Это застает меня врасплох, и я резко выпускаю Алевтину, оставляя ее задыхаться в стороне.

Кажется, я плохо влияю на эту девчонку. Как и она на меня.

Нервным движением расслабив галстук, неспешно отхожу на безопасное расстояние, слыша хруст стекла под ботинками. Упираю ладони в стол переговоров и тайком перевожу дыхание. С минуту зависаю в мыслях, а затем усмехаюсь и качаю головой. Бред какой-то.

Однако болезненный стояк подтверждает, что мои опасения реальны. Какого черта он вообще выбрал ее после всего дерьма?

— Ты кончил в меня, — наконец раздается позади меня тихий шепот, но на этот раз в нем нет огня. — Почему ты это сделал?

Тяжело сглатываю.

Действительно, я сделал именно это и почему-то даже не задумался, принимает ли она противозачаточные. Надеюсь, что да. Как и девяносто процентов нормальных женщин.

Отталкиваюсь от стола и поворачиваюсь, встречаясь со стеклянным взглядом Чудаковой.

Нет. Не ведись на это, мудак.

Прочищаю горло и убираю руки в карманы брюк.

— Это проблема?

— Проблема? — огрызается, сдерживая непролитые слезы и раздраженно поправляя на бедрах юбку, которую я совсем недавно привел в беспорядок. И я клюю на этот жест как желторотый юнец.

Сжимаю челюсти, пытаясь не думать, какой мягкой и податливой она ощущалась в моих руках, но в голову снова лезут кадры, как я сминаю это миниатюрное тело.