Герцогиня де Реор с трудом удержала рвущуюся наружу базарную брань. Слишком уж хорошо она понимала, как отреагирует муж на подобное поведение «высокородной аристократки». Колдовской дар снова подсказал, что под её сердцем растёт очередная девочка. Скрипнув зубами, она жеманно поклонилась супругу и вышла вон, раздумывая, как бы избавиться от надоедливого мужчины. Тот совсем измучил её не только телесно, но и душевно.

Скрывшись в потайной комнатке, куда попасть не смог бы никто, кроме неё, Альвева зашарила по многочисленным сундукам в поисках яда. Снадобье должно было гарантированно отправить Генриха вслед за Абигайль. Только её супруг всё ещё продолжал любить с пылом давно ушедшей юности.

Взяла пузырёк с медленной отравой и небольшой флакончик, со снадобьем, с помощью него колдуньи избавлялись от нежеланной беременности. Потом чёрная ведьма прислушалась. До неё слабо донёсся голос Генриха. Тот явно разыскивал свою бедовую супругу. Тяжело вздохнув, рыжеволосая женщина поморщилась и поспешила вернуться в собственный будуар по короткому тайному проходу в стене замка.

– Муж мой, я притомилась и собираюсь лечь сегодня пораньше. Ты прекрасно понимаешь, что моё положение лишает меня больше части сил. Выпей со мной красного вина и проводи в спальню! – капризно проговорила Альвева, ставя на небольшой столик два золотых кубка.

Генриху не оставалось ничего другого, как исполнить просьбу своей супруги. Он не увидел, как та откупорила пузырёк и добавила в его кубок несколько капель, только с виду похожих на обычную воду. Герцог де Реор вернулся буквально через несколько минут с бутылью, оплетённой ивовыми прутьями.

– Кагор? – в изумрудных глазах колдуньи стыло такое презрение, что рыцарь чуть не выронил свою ношу.

– Ничего другого лекарь де Тиорел давать тебе не велел. Это может навредить вашему с не рождённым ребёнком здоровью!

– Да будьте вы оба прокляты! Нечего поить меня гадостью, её пьют одни ханжи и нищие!

– Ты совершенно не права, душа моя, – Генрих налил оба бокала до половины и протянул супруге её посудину.

– Пусть на этот раз судьба улыбнётся нам и подарит долгожданного сына! – он отсалютовал ведьме посудиной с большим подвохом и быстро выпил тёмно-красную жидкость до капли.

– Пусть сбудутся твои мечты, муж мой, – равнодушным голосом процедила рыжеволосая хозяйка замка.

По понятным причинам она на дух не выносила кагор. Как и всё, что, так или иначе, было связано с церковными храмами.

Она вылила весь пузырёк в слишком сладкую на её вкус жидкость и не спеша осушила свой бокал. Потом колдунья оперлась на любезно предложенную мужем руку и проследовала в спальню.

– Завтра я отбываю по делам. Вернусь через неделю. Будь любезна, почаще бывать на свежем воздухе и не переутомляться. В твоём положении лучше поберечься, Альвева.

– Как пожелаешь, Генрих. А теперь, прости, но я очень хочу спать.

«Домой тебе уже не суждено вернуться, а избавиться от беременности поможет верное средство! Оно ещё никогда меня не подводило! В отличие от тебя, безмозглого барана! Не надо мне было выходить замуж за такого ханжу и зануду»! – подумала она про себя, прикрыв переполненные искрами злорадства глаза.

От стены отделилась фигура с белыми крыльями. В голосе ангела не было и тени гнева, а только скорбь:

– Чаша гнева небес переполнилась, Альвева! Поэтому, хотя ты и обрекла собственного мужа на неизбежную смерть, твоя младшая дочь родится на свет. Ты же станешь призраком в тот миг, когда Элоиза сделает первый вдох.

– Я не собираюсь дарить Генриху ещё одного ребёнка! Чёрной ведьме никогда не стать хорошей матерью! Тем более такой могущественной, как Альвева де Реор!

– Ты слышала, что будет. Изменить что-либо, увы, уже не в твоей власти. Элоиза унаследует от матери лишь целительский дар. От отца же будет люто ненавидеть смертоносные чары и уметь убирать их из душ и тела несчастных. Вне зависимости от того, кто наложил заклятье, и насколько силён.

– Я не верю в любовь и в милость небес, Михаил. Мне больше по сердцу власть и сильный колдовской дар! Убирайся, я сделаю всё, чтобы избавиться от ещё не рождённой дочери!

– Ты не преуспеешь, ведьма. Эта лекарка должна родиться, чтобы здешние края не обезлюдели от чёрных чар и бубонной чумы.

– Убирайся, мои сердце и душа всё равно неподвластны тебе, Михаил. Мне нет дела до того, что ты мне говоришь. В твоих словах нет ничего, что может быть полезно для меня!

Как Альвева ни пыталась прервать беременность, всё пошло прахом. Она даже сумела порыдать, заламывая руки над гробом герцога де Реора, как и положено жене, скорбящей о безвременно почившем муже. Только изумрудные глаза были холодны, как январская стужа. Любой, кто заглянул в них и мимоходом, сразу бы понял, что рыжеволосая женщина мысленно ликует и торжествует. Она ловко избавилась от постылого спутника жизни, что много лет наотрез отказывался давать несчастной колдунье вожделенный развод.

Пролетела осень, за нею зима, а потом и весна помахала колдунье узорчатым крылом. Наступило лето. Близилось время расплаты, а Альвеве так и не удалось ничего сделать с тем, чтобы предсказание Михаила не стало явью.

В день летнего солнцестояния вдова Генриха де Реора дала жизнь своей седьмой дочери. Девочку впоследствии нарекли Элоизой. Первый крик малышки совпал с последним вздохом чёрной колдуньи. Та в итоге перехитрила сама себя. Интриганка так и осталась ни с чем. Только откуда ведьме было знать, что её злоключения со смертью только начинаются?

Призрак рыжеволосой женщины, такой же молодой и прекрасной, как и в тот злосчастный день, когда Вальтер де Аверн повстречался с ней в коридоре замка герцога де Рианора, медленно побрёл прочь. Узница собственных преступлений слишком поздно поняла, что просто так от наказания ей уже никогда ускользнуть не удастся.

Средневековое платье цвета молочного шоколада с богатой золотой вышивкой по лифу и подолу снова облекало восхитительную фигуру, её та со временем утратила. Пробормотав заковыристое проклятье, она принялась бродить по своим теперь уже бывшим владениям, раздумывая, как же ей теперь быть.

Почти чёрный конь Вальтера де Аверна удивлённо всхрапнул и застыл, чувствуя, как случилось нечто странное. Ему позволили на время прервать бесконечный путь. Густой туман со зловещим мертвенно-зелёным отливом чуть рассеялся, вырывая несчастного рыцаря из пут казавшегося непобедимым и вечным сна.

Кобальт тихонько заржал, предупреждая хозяина, что в их горькой судьбе явно наметились какие-то необычные перемены. В небольшую каменную арку врывался странный свет, понять природу которого герцогу так и не удалось. Особенно спросонья. Легонечко тронув полуистлевшие за истекшие столетья поводья, Вальтер смело направил своего скакуна туда, куда влекло его любопытство.

Тут навстречу молодому человеку метнулась полупрозрачная тень, в которой тот с удивлением и отвращением узнал колдунью. Именно она и стала причиной всех их с Абигайль бед и страданий.

– Глупец, неужели ты думаешь, что я позволю тебе покинуть это безрадостное Межмирье? Именно тут мы оба будем вечно блуждать потерянными и проклятыми навеки душами!

– Уйди с глаз моих, Альвева! Мы – заклятые враги! Ты – чёрная ведьма, чьи руки обагрены по самые плечи кровью невинно убиенных тобой людей! Включая собственного супруга! Я – рыцарь, призванный уничтожить любое зло, что посмеет встать у него на пути!

– Глупец! Прежняя Абигайль давно мертва, а в новой жизни она и не вспомнит о таком неудачнике! Лучше бы тебе было покориться моей воле и спокойно прожить, сколько позволю!

– На всё воля божья, Альвева. Я готов принять любой поворот собственной судьбы! Если он никак не будет связан с твоей подлой и злобной душонкой, прогнившей насквозь! – и Вальтер де Аверн решительно направил Кобальта вскачь туда, откуда доносилась человеческая речь и незнакомые звуки.

Вслед ему тут же понеслись угрозы и проклятья, но мужчина не обратил на них никакого внимания, почуяв свежий ветер свободы. Он не собирался упускать возможность вернуться к людям. Пусть и много веков спустя после того, как колдунья осерчала и обрекла их с конём на вечные скитания среди полупрозрачного туманного марева между миром живых и обителью мёртвых.