В этих условиях жители Британии начали переселяться на материк. Междоусобная борьба не могла не ослаблять британцев. На какое-то время британцы, действуя не только в открытом бою, но и партизанскими методами, сумели отбить нападения северных (пикты) и западных (скотты) варваров. На некоторое время их набеги вовсе прекратились, и это позволило несколько ожить экономике острова. Долгий голод сменился некоторым достатком. Однако это не привело к стабилизации, поскольку гражданские раздоры и соперничество различных предводителей, вождей, королей в условиях отсутствия внешней опасности только усилились. А затем набеги извне возобновились и, может быть, даже интенсифицировались. Более того, нападавшие с запада (из Ирландии) скотты уже начали поселяться на британской территории. Правда, их было не так уже много, чтобы радикально изменить демографическую и социальную ситуацию в западной части Британии. В 446 г. британцы снова обратились с призывом о помощи к римлянам. На этот раз адресатом их отчаянного призыва являлся фактический правитель Западной империи Аэций, который в этом году в третий раз был консулом и активно действовал в Северной Галлии. Но, как и более раннее обращение к Гонорию, и это обращение «стонущей Британии» не имело желаемых последствий. Аэций настолько погрузился в дела Галлии и Италии, что при всем желании оказать какую-либо помощь далекой Британии был не в состоянии. Если на острове и оставались какие-либо группировки, надеявшиеся на восстановление связей с Империей, то теперь стало ясно, что эти надежды были тщетны. Британским лидерам пришлось искать другую помощь. Один из британских королей, Вортигерн, после совета со своими приближенными обратился за помощью к саксам[35]. Не исключено, что в сложившейся чрезвычайно тяжелой ситуации местные элиты преодолели свое соперничество и собрались на общебританский совет (consilium). И по поручению этого совета Вортигерн обратился к саксам. Вполне возможно, что саксы и другие германцы должны были помочь Вортигерну не только в борьбе с пиктами и скоттами, но и в предотвращении возможного вмешательства Аэция в британские дела. Если это так, то речь шла о сторонниках полной, не только фактической, но и официальной независимости Британии от Римской империи. Призыв к саксам, видимо, был сделан формально от имени всей Британии[36].

Саксы не были неизвестным для британцев народом. К этому времени варвары составляли значительную часть воинов регулярной римской армии, и в рядах этой армии, расквартированной в Британии, имелись германцы, в том числе саксы. Сакские пираты, как уже говорилось, давно нападали на побережье Британии, как и на берега Галлии. Для борьбы с ними был организован специальный флот, а на побережье создана система укреплений — litus Saxon icum, где располагалось несколько когорт. Это все более или менее защищало остров от нападений саксов и других германских отрядов, хотя время от времени саксы все же прорывались на британские берега и успешно грабили их. Однако в условиях политического хаоса, наступившего после ухода армии Константина, германцы стали не просто нападать на британское побережье, но и пытаться поселиться на острове. Это были уже не воины, а группы иммигрантов, включающие также женщин и детей. Судя по археологическим данным, первые германские поселения начали появляться в Британии уже в 20-30-е гг. V в. Эти поселенцы происходили в основном из Северо-Западной Германии. Каков бы ни был экономический упадок бывших римских провинций, они все равно были богаче северо-запада Германии, и уровень жизни в них в целом был выше. Это и привлекало варваров. Уход римской армии с острова вдохновил их на еще более масштабные нападения. Возможно, сразу после 410 г. произошло значительное сакское вторжение, в результате которого Британия была опустошена. Местное население, разумеется, стремилось дать им отпор. Иногда германцы могли объединяться с пиктами. Так, вероятно, произошло в 429 г., когда на острове появился прибывший из Галлии епископ Герман. Герман, сам ранее бывший военачальником, может быть, даже неожиданно для себя, возглавил войну с объединившимися пиктами и саксами. Вероятно, положение было столь угрожающим, что требовалось объединение всех сил, а полководца, авторитет которого был бы значим для всех британцев, не было. Герман, выступив в роли полководца и лично руководя сражением, с успехом выполнил эту задачу. Варвары были разгромлены.

Герман прибыл в Британию вместо с трикассийским епископом Лупом по поручению папы Целестина для борьбы с пелагианством, основателем которого был британский монах Морган, принявший затем греческое имя Пелагий. Пелагий и его последователи отрицали существование первородного греха и предопределения и считали спасение результатом не жертвенного распятия Христа, а личного усилия каждого верующего: человек сам грешит и сам же спасается. По мнению Пелагия, искупительная жертва Христа — лишь пример для человека и призыв к нему встать на путь нравственного самоусовершенствования и действительного, а не формального исполнения заповедей. Пелагианцы резко выступали против всякого богатства, считая, что оно в любом случае приобретается бесчестно, а потому и нечестиво. Деятельность самого Пелагия проходила в основном в Риме, затем в Африке и, наконец, на Востоке, где он и умер. Но его учение нашло, видимо, широкий отклик и в Британии, где, возможно, именно социальная направленность этой ереси особенно привлекала людей в условиях резко возросшей нестабильности. На это могло повлиять также британское происхождение Пелагия. Кроме того, пелагианство вызвало резкую реакцию церковных иерархов и императорской власти. Гонорий официально запретил его. В этих условиях, когда британцы чувствовали себя брошенными Римом, они могли обратиться к учению, с которым официальный Рим боролся. Поэтому не исключено, что Вортигерн и те люди, которые группировались вокруг него, были пелагианцами. Опасность широкого распространения этой ереси в Британии была, вероятно, столь велика, что папа направил туда галльских епископов. Трудно сказать, каков был результат этой миссии в тот момент. Может быть, опасность со стороны варваров оказалась для Германа более значительной, чем распространение ереси, тем более что варваров могли поддерживать те группы британской знати, которые придерживались пелагианства. Борьба с еретиками и борьба с варварами в таком случае для галльского епископа могли рассматриваться как единая задача. Успех Германа в борьбе с саксами и пиктами был наглядным и значительным. С победой над ересью дело обстояло сложнее. Во всяком случае, позже Герману пришлось повторить свою поездку на остров, чтобы снова повести борьбу с еретиками, после чего, кажется, с пелагианством в Баритани, действительно, было покончено.

Обращение Вортигерна, естественно, нашло весьма благоприятный отклик у саксов. В результате был заключен договор, который, по-видимому, повторял обычные условия римского foedus[37]. Варварские воины принимались на службу, и за свои услуги в борьбе с другими варварами они получали содержание. Однако существовала и огромная разница. Этот договор был заключен не императором и не его уполномоченным, а местным правителем или, максимум, советом всех британцев. С точки зрения римского права он был, как говорят юристы, ничтожен. Однако это не интересовало ни британцев, ни германцев. Не получая никакой поддержки от Империи, британцы не собирались считаться и с ее правом. В скором времени первые, по-видимому, сравнительно небольшие отряды германцев, не только саксов, но и представителей других племен, в первую очередь англов и ютов[38], стали прибывать в Британию[39]. Они помогли Вортигерну в борьбе с пиктами, но очень скоро сами германцы стали серьезной проблемой. Через некоторое время они потребовали изменения условий договора, требуя увеличения платы за их службу, ссылаясь на то, что условия договора практически не выполняются. Поскольку снабжение Британии деньгами, как говорилось выше, прекратилось уже в начале века, то речь шла явно не о деньгах, а об анноне, т. е. натуральной выплате (продовольствие и одежда), как, впрочем, в это время было уже принято в отношении федератов во всей Империи. Однако ресурсы Британии были не столь велики, чтобы удовлетворить эти требования, и призвали германских наемников вообще покинуть остров. В ответ на это германцы под угрозой своего выступления потребовали землю. Они явно исходили из практики своих соотечественников, служивших федератами в других регионах Империи. Возможно, они тоже требовали не всю землю, а треть или две трети, как было принято в то время. Однако пойти на принятие германцев в качестве hospites британская элита не решилась, тем более что некогда богатые виллы к этому времени, как уже упоминалось, пришли в упадок. Ресурсы местных землевладельцев были, вероятно, столь небольшими, что принятие германских «гостей» поставило бы их на грань разорения. Земель фиска, которые порой предоставлялись федератам на материке, в Британии не было. К тому же, с одной стороны, разгром пиктов казался очень значительным, а с другой, после убийства Аэция и Валентиниана III можно было не опасаться имперского вмешательства. И британская элита сочла возможным отказать варварам в их претензиях. Не получив ни увеличения припасов и одежды, ни земли, германцы, объединившись с пиктами, начали войну с британцами.