Войной в Италии попытались воспользоваться вандалы, чтобы вернуть себе Сицилию. В свое время Гейзерих фактически уступил Сицилию Одоакру, и знаком вандальского суверенитета над островом остался лишь налог, какой правитель Италии должен был платить вандальскому королю. В руках у вандалов оставался лишь Лилибей. Теперь вандальский король Гунтамунд решил восстановить реальную власть над Сицилией. Однако вандалы потерпели поражение. Значительную роль в этом сыграл наместник (консуляр) Сицилии Кассиодор, перешедший на сторону Теодориха. В 491 г., когда борьба в Италии еще далеко не завершилась, Гунтамунд был вынужден заключить договор с Теодорихом, по условиям которого он не только отказывался от налога, но и отдавал Теодориху Лилибей, так что теперь вся Сицилия находилась под властью (и реальной, и официальной) остготского короля.
Хотя никто не сомневался, что власть в Италии полностью перешла к Теодориху, ее еще нужно было юридически оформить. Теодорих являлся королем готов, но для римлян он был лишь дуксом, полководцем. Еще до начала италийского похода Теодорих получил от Зенона, как об этом уже говорилось, ранг патриция. Именно как патриция его приветствовала светская и духовная знать Италии. Однако история Одоакра и его отношений с императорским двором показывала, что этот ранг при всем своем почете не давал прочного юридического основания власти над Италийским диоцезом[373]. Его нужно было дополнить официальным признанием нового положения как правителя Италии. Еще до вступления в Равенну Теодорих направил к Зенону посольство во главе с главой сената Флавием Фестом с просьбой позволения надеть ему королевскую одежду. Такое позволение означало бы признание императором власти Теодориха не только над готами, но и над римлянами. То, что посольство возглавлял глава сената (princeps senatus), должно было показать, что речь идет не об узурпации власти варварским королем, а о желании римского народа, воплощением которого все еще считался сенат. Однако Зенон, дававший столько авансов Теодориху перед его походом, теперь, когда казалось, что окончательная победа над Одоакром близка, предпочел воздержаться от любого официального акта. А затем положение в Константинополе изменилось.
Пока в Италии шла война, на константинопольском троне Зенона сменил Анастасий. При известии об этом новое посольство, возглавляемое видным и знатным сенатором Аницием Пробом Фаустом Нигером, вернулось в Италию. Новый император вообще отказался от обязательств, которые его предшественник дал Теодориху. Из Италии в Константинополь было отправлено несколько посольств, чтобы добиться от императора утверждения Теодориха, но они потерпели неудачу. На отношения с Константинополем повлиял и религиозно-церковный фактор. Для укрепления своей власти в Италии Теодорих сделал ставку на папу Геласия. Отношения между папой и королем установились довольно тесные. А Геласий выступил решительным противником константинопольского патриарха Евфемия, которого активно поддерживал сам император. Более того, в послании Анастасию Геласий утверждал, что власть в религиозных делах имеет только понтифик, а не император. Это не улучшило отношение Анастасия к Теодориху. Дело осложнилось еще и тем, что еще в марте 493 г. вскоре после убийства Одоакра готские воины самовольно провозгласили Теодориха королем. Королем готов (точнее — остготов) Теодорих к этому времени был уже почти два десятилетия, и он не собирался отказываться от этого титула. Недаром в 500 г. он пышно отпраздновал тридцатилетие своей королевской власти. Следовательно, началом своего нахождения на троне он считал провозглашение его королем в 471 г. после победы над сарматами. Новое провозглашение, когда он снял обычную готскую одежду и надел блистательное королевское облачение, означало, что он стал как бы правителем готов и римлян (Gothorum Romanorumque regnator)[374]. Однако употребленное Иорданом словечко quasi ясно показывает, что для официальной реализации этого положения Теодориху было необходимо соответствующее решение (iussio) императора. А Анастасий долгое время решительно отказывался это сделать. Более того, согласившись назначить обоими консулами 495 г. представителей римской сенаторской знати, но в то же время отказавшись от официального признания нового положения Теодориха, Анастасий явно пытался противопоставить Теодориху сенат. Из этой попытки, однако, ничего не вышло, ибо сенаторы прекрасно понимали, что для них важнее отношение к ним находившегося в самой Италии остготского короля, чем далекого императора. Отношения между Теодорихом и Анастасием обострились настолько, что, казалось, они уже находились на грани открытой войны. Не желая полностью рвать с Империей, Теодорих выпускает свои золотые монеты по имперскому типу с изображением императора, но на реверсе помещает свою монограмму, подчеркивая этим собственную автономию. Однако в 496 г. умер папа Геласий, столь непримиримо относившийся к позиции константинопольского патриарха, и его заменил Анастасий II. Да и в Константинополе приблизительно в это же время патриархом стал другой человек — Македоний II. Оба они оказались готовыми прийти к компромиссу. Это позволило надеяться и на смягчение позиции императора. В Константинополь был снова отправлен Фест, который, наконец, в 497 г. сумел добиться от Анастасия признания Теодориха. Император, наконец, прислал Теодориху знаки королевского достоинства, смирившись, таким образом, с фактической ситуацией в Италии. Император даже отослал Теодориху дворцовые инсигнии, которые в свое время переслал в Константинополь Одоакр, а также пышные королевские одежды, которые символизировали новое положение Теодориха[375]. Отныне во всех официальных и неофициальных актах он выступал именно как король (гех), отказавшись от ранга патриция. При этом никакого формального договора заключено не было, и дело ограничивалось, видимо, устным признанием и посылкой инсигний и одежды. В ответ на официальное признание Константинополем Теодорих перестает помещать свою монограмму на золотых солидах. В Италии это событие было воспринято как возвращение долгожданного мира[376].
Теодорих признавал суверенитет императора над Италией и Сицилией, а затем и другими территориями, которые он завоевал. Недаром на аверсах золотых и серебряных монет постоянно изображение правящего императора. Взамен он получил титул патриция, а также право носить пурпурную одежду, что означало признание его властного положения, и назначать консулов. Позже император официально вручил Теодориху власть над Западом. Он должен управлять подчиненными ему землями до тех пор. пока император сам не явится в Италию и не возьмет в свои руки управление этой страной. Однако поскольку ни один император, занятый делами на Востоке, так и не прибыл в Италию, и всем было ясно, что это так и будет, эта оговорка оказывалась лишь лицемерным прикрытием уступки всей власти в Италии и на прилегающих территориях остготскому королю. Таким образом, официально остготский король являлся лишь полномочным наместником императора, но реально пользовался всей полнотой власти не только над готами, для которых он был королем, но и над римлянами. Теодорих чеканил свои монеты, но на золотых и серебряных помещал на них имя императора, а на реверсе — свою монограмму. Медные же монеты, которые ходили только в его владениях, вообще не учитывали существование императорской власти. Зато на них появляется монограмма sc, указывавшая на римский сенат. Остготский король подчеркивал, что в Италии его римским партнером является именно сенат. Издавать он мог не законы, а только эдикты. Как и законы, эдикты были обязательны для исполнения, но формально эти акты стояли все же ниже законов и распространялись только на подданных Теодориха[377]. Не будучи формально законами, они и не вносились ни в какие кодексы. Никому он не мог давать ранг патриция и никого не мог делать сенатором.
