В течение четырех десятилетий вестготы были, как назвал их современный ученый, «странствующим народом». Теперь их странствие закончилось. Так, по крайней мере, в тот момент казалось. За время многолетних странствий к вестготам присоединились другие элементы, и теперь они тоже вошли в состав вестготского этноса. В начале V в. на территории Западной империи существовали три, по крайней мере, автономные группы вестготов: под руководством Алариха, Атаульфа и Сара. При этом Сар и его вестготы жестко оппонировали своим же соплеменникам Алариха и Атаульфа. Теперь все они сплотились в один народ. За его пределами остались только так называемые малые готы, жившие на территории Восточной Римской империи, и те готские воины (естественно, и их семьи), которые служили восточному императору. За время почти беспрерывных войн резко выросла роль вождя, который стал подлинным королем. В то же время атмосфера таких войн способствовала сохранению вестготского ополчения и, следовательно, роли народного собрания. Роль эта постоянно сокращалась, но пока еще оставалась весьма ощутимой (по крайней мере, до середины V в.).
Территория, отведенная вестготам, была относительно обширна, но сами вестготы осели вдоль океанского побережья, по реке Гарумне и восточнее ее. Своей столицей они (точнее, их король) избрали Тулузу (Толоза). Поэтому Вестготское королевство в Галлии в науке называют Тулузским королевством. Первым его королем был Валлия. Однако в конце того же 418 г. он умер. Ему наследовал Теодорих (или Теодорид). Он был то ли сыном, то ли зятем Алариха и, следовательно, Балтом. Таким образом, королевское достоинство у вестготов вернулось к этому роду. Каким образом Теодорих пришел к власти, неизвестно; все авторы просто говорят, что он наследовал Валлии. Создается впечатление, что возвышение Теодориха прошло совершенно спокойно и не сопровождалось никакими эксцессами. Однако есть один факт, на который уже обращалось внимание в науке. Внук Валлии и то ли сын, то ли внук свевского короля Рицимер свою блестящую карьеру сделал в Италии. Он явно принадлежал к той группе варварской знати, которая не нашла применения на родине. Вероятнее всего, после смерти Валлии союз вестготов со свевами для последних потерял всякую ценность, и дочь покойного вестготского короля вынуждена была покинуть Испанию. Поив Тулузе она явно не нашла приюта. Такое развитие событий можно объяснить тем, что новый король не собирался продолжать политическую линию своего предшественника и даже стремился избавиться от его родственников. Родился ли к этому времени Рицимер или его мать была еще беременной, в любом случае ребенок мог быть угрозой Теодориху, и мать будущего римского патриция, вероятно, предпочла уехать в Италию под защиту имперских властей.
Очень важен еще один момент. После смерти Валлии в Тулузу неожиданно явился правнук Эрманариха Беремуд, который якобы не мог сносить подчинения гуннам. Обращает, однако, на себя внимание обстоятельства ухода Беремуда. Погиб, упав с коня после победы над дунайскими свевами, его отец, и остготы после этого сорок лет королей не имели. Вопреки патриотической легенде это было, несомненно, связано с политикой гуннов, побоявшихся чрезмерного усиления своих подданных. В этих условиях Беремуд вместе с сыном Витирихом покинул остготов и перебрался к вестготам. А там он скрыл свое происхождение из рода Амалов, чтобы не навлечь на себя излишнюю подозрительность только что ставшего королем Теодориха. Трудно представить в готском обществе с его родовыми традициями сокрытие такого происхождения. Да и уход на запад был ли вызван лишь свободолюбием Беремуда? Гораздо вероятнее, что такой резкий разрыв со своим родом (ведь остальные Амалы остались) объясняется неудачей унаследовать королевскую власть после смерти отца. Поэтому вполне возможно, что он надеялся на получение королевского достоинства у вестготов, у которых память о власти Амалов еще не полностью исчезла. Однако и там его надежды не оправдались. Имел ли он каких-либо сторонников среди вестготов, неизвестно. Но не исключено, что после смерти Валлии в какой-то группе вестготской знати возникла мысль о приглашении на трон Амала, лишенного возможности получить трон у остготов. Так что можно предполагать, что, несмотря на внешне спокойный переход власти к Балтам в лице Теодориха, значительную роль в нем играли какие-то нам неизвестные подспудные течения и интриги.
Вскоре после прихода к власти Теодорих, по-видимому, обратился к Констанцию с призывом легализовать его положение. Пошел ли ему Констанций навстречу или нет, точно неизвестно. Несколько позже Теодорих, не удовлетворяясь подчиненной ему территорией, отказался от мирного договора и возобновил войну. Были ли этот pacis foedus тем же, что заключенный с Валлией, или речь шла о договоре, заключенном уже с самим Теодорихом, неизвестно, хотя вторая возможность более вероятна. Судя по многочисленным примерам, германские варвары полагали, что подобные договоры носят личный характер и теряют силу после смерти одного из партнеров. В любом случае, поскольку речь шла лишь о мирном договоре, то в нем ничего не говорилось о римском статусе вестготского короля. Ни Валлия, ни Теодорих не получили римской должности местного магистра воинов, какой в свое время имел Аларих в Иллирике. Это ставило их в неясное положение по отношению к местному населению. De iure они только возглавляли свой народ, поселенный в Аквитании, и не имели никакой власти над галло-римским населением этой области. Вестготы лишь в качестве hospites владели частью имущества местного населения и имели право на налоги, с него собираемые, для поддержания своего существования. Но de facto их король управлял всей той областью, в которой они поселились. Это придавало определенную двусмысленность вестготской власти. С имперской стороны такая двусмысленность, вероятно, изначально задумывалась как средство сдерживания вестготов. Те же в моменты заключения были вынуждены согласиться на нее.
Такая двусмысленность юридического положения вестготских королей отразилась и на двусмысленности их отношения к Империи. Они прекрасно понимали, что такая юридическая неопределенность выгодна римлянам и поэтому не считали зазорным нарушать договоренности, когда полагали, что это выгодно им. Такое их поведение проявилось довольно скоро. В 422 г. по императорскому приказу вестготы снова двинулись в Испанию на помощь римскому командующему Кастину, воевавшему против вандалов. Однако, оказавшись в Испании, они обманули Кастина и отказались ему помогать. Это вместе с отказом в повиновении Кастину его подчиненного Бонифация предопределило его поражение. Мотивы такого поведения вестготов неизвестны. Может быть, они сами хотели подчинить себе часть Испании. Но в сложившейся обстановке это было явно нереально, и они вновь покинули Пиренейский полуостров. Через три года они уже открыто выступили протии римлян в Галлии, стремясь захватить Арелат. Арелат являлся значительным торговым центром, связывавшим Галлию с Испанией, Африкой и даже Восточным Средиземноморьем. Но не менее важным для вестготов было то, что этот город являлся столицей Галльской префектуры. В морально-политическом плане его захват имел бы для Галлии такое же значение, каким для всей Империи был захват Рима. Можно было рассчитывать и на юридическое признание власти вестготского короля в Галлии. Акция Теодориха облегчалась тем, что незадолго до нее в Арелате вспыхнул солдатский мятеж, стоивший жизни префекту претория Экзуперанцию. В такой нестабильной обстановке Теодорих вполне мог рассчитывать на успех. Вестготы осадили Арелат, но ему на помощь пришла новая римская армия под командованием Аэция, и они были вынуждены отступить.
С этого момента мирные периоды чередовались с новыми вестготскими нападениями на римские владения. По-прежнему целями готов были выход к средиземноморскому побережью и захват Арелата. В 430 г. около Арелата появился какой-то вестготский отряд, возглавляемый, однако, не королем или членом его семьи, а неким оптиматом Аэнаолсом. Действовал ли этот Анаолс на свой страх и риск или возглавлял авангард либо разведку вестготской армии, неизвестно. В любом случае он потерпел поражение и был захвачен войсками все того же Аэция. Такие повторные неудачи заставили Теодориха искать союзников. Он попытался создать довольно широкую коалицию. С этой целью к свевам был отправлен некий Веттон, но его миссия закончилась неудачей, и он был вынужден возвратиться в Тулузу. Свевский король, а им был все тот же Гермерих, в тот момент не был заинтересован в войне с римлянами и предпочитал сохранение своей власти в уже захваченной Галлеции. Большего успеха Теодорих добился в отношениях с вандалами. Он выдал свою дочь замуж за наследника вандальского трона Хунериха. Этот брак, вероятнее всего, как это было часто, укреплял союз между вестготами и вандалами. Возникновение вандальско-вестготской коалиции представляло огромную угрозу для Империи. Аэций, который к тому времени превратился в фактического главу равеннского правительства, предпринял свои контрмеры. Едва ли без его ведома Хунериху была предложена рука дочери императора Валентиниана Евдокии. Предложение было слишком заманчивым, чтобы его отвергнуть. Дочь Теодориха была обвинена в государственной измене, искалечена и отослана к отцу[299]. После этого ни о каком союзе между вестготами и вандалами не могло быть и речи. Теодорих остался в Галлии один лицом к лицу с римлянами.
