Экономика Северной Африки и после вандальского завоевания в значительной степени оставалась неизменной. Хотя завоевание, естественно, сопровождалось многочисленными разрушениями, вне непосредственной зоны военных действий таких разрушений не было. В результате вандальского завоевания в Африке не произошло никакого резкого перерыва в ее экономическом развитии. Вандалы и аланы, приобретя земельные участки, лишь пользовались доходами с них, практически не вмешиваясь непосредственно в хозяйственную жизнь. Обширные королевские имения, как и ранее императорские, сдавались в аренду крупным арендаторам (кондукторам), которые, по-видимому, распределяли отдельные участки между более мелкими субарендаторами. Колонат, как и раньше, был широко распространен. Для транспортировки продуктов сельского хозяйства, особенно масла, каким славилась Африка, был изобретен новый, более вместительный тип амфор, изготовляемых непосредственно в имениях. Сохранились и города. В них продолжалось изготовление керамики и мозаик. По-прежнему торговля продуктами африканского земледелия являлась основной отраслью доходов страны. Во время самого завоевания торговля, естественно, на некоторое время замерла, но вскоре возобновилась с новой силой. После событий середины 50-х гг. Африка больше не поставляла в Италию свои продукты в качестве продуктового налога, но торговля сохранилась, и те же продукты, которые ранее поставлялись в обязательном порядке, стали предметами торговли. Правда, связи между Африкой и Италией после этого несколько ослабли, но торговля как таковая не исчезла. Теперь африканская торговля завоевывает и рынки Восточного Средиземноморья. Карфаген и в меньшей степени другие города оставались значительными торговыми центрами. Необходимость поддержки внешней торговли заставляла власти ограничивать пиратство и после бурных столкновений во времена Гейзериха поддерживать более или менее нормальные отношения с Империей, бывшей главным потребителем африканских товаров[271]. Эта торговля приносила Вандальскому королевству довольно значительный доход. Вандальские короли фактически унаследовали римскую таможенную службу, что и позволяло им извлекать этот доход. В первой половине VI в. это королевство являлось одним из самых богатых государств Средиземноморья.
Другим важным источником доходов короля являлись налоги и различные подати. Сами завоеватели никаких налогов не платили, и плательщиками являлось афро-римское население. Правда, в ходе завоевания римская налоговая система была практически разрушена. Гейзерих сначала даже уничтожил всю документацию, определявшую практику налогообложения. Но вскоре старую римскую налоговую систему наделе заменил королевский произвол, хотя некоторые элементы прежней системы затем все же тоже были восстановлены. Хотя налоги и подати были, по крайней мере, в первый момент, по-видимому, несколько меньшими, чем в римское время, в целом они являлись чрезвычайно обременительными. Порой они вели к полному разорению собственников. Сокрытие своего налогооблагаемого имущества считалось самым страшным преступлением (разумеется, после покушения на королевскую власть). Как и в римское время, за поступление налогов с горожан отвечали куриалы. Надзор за сбором налогов осуществляли также назначаемые королем прокураторы. Третьим источником доходов были различные штрафы и конфискации. То, что король являлся и верховным судьей, облегчало использование этого механизма извлечения доходов. В свою очередь, доходы позволили вандальским королям чеканить собственную монету.
В первое время после вандальского завоевания на территории их королевства продолжала ходить обычная имперская монета. Может быть, недостаток таких монет вынудил активно использовать старые деньги, выпущенные за много десятилетий до этого, особенно монеты императоров династии Флавиев. Однако эти монеты имели контрамарки, сделанные уже после вандальского завоевания, гарантирующие законность хождения такой монеты в королевстве. Уже один этот факт свидетельствует о намерении вандальских королей установить определенную дистанцию по отношению к Империи. В Вандальском королевстве стали также выпускать и свою монету. Сначала, как, впрочем, и в ряде других варварских государств, монеты чеканились с именем императора, причем не правящего, а уже давно умершего Гонория. И лишь второй преемник Гейзериха, Гунтамунд, стал чеканить серебряные монеты от собственного имени[272], и с тех пор все вандальские короли выпускали собственные монеты. Эти монеты имеют некоторые особенности. Прежде всего, вандальские короли отказались от имперского эталона и выбрали свой собственный эталон. Кроме того, монетной единицей снова стал денарий, который и в Империи, и в других варварских государствах если и воспринимался, то только как счетная единица, а не как реальная монета. В Вандальском же королевстве выпускались монеты от серебряной в 50 денариев до медной в один денарий. Этим явно утверждалась финансовая автономия королевства. Хотя в небольших количествах эти монеты и находят в других регионах Средиземноморья, даже в Сирии и Палестине, предназначены они были для внутреннего обращения. Нужды внешней торговли обслуживала золотая имперская монета — солид. До сих пор солиды в вандальской Африке не находят дальше 30 км от побережья. Внутри королевства они не ходили. Вандальские короли свою золотую монету не выпускали. Возможно, что они, как и их «коллеги», уважали императорскую монополию на золотую чеканку, хотя подчеркивание финансовой автономии в серебре и меди говорит о весьма малом внимании королей к прерогативам императора в финансовой сфере. Может быть, они просто не имели достаточно металла, чтобы чеканить такие деньги. Но, скорее всего, они не видели в этом никакой необходимости. Монет, выпускаемых в Империи, вполне хватало и для внешней торговли, и для накопления богатств в королевской казне.
Различия в циркуляции монеты отражают общее развитие африканской экономики под властью вандальских королей. Уже после смерти Гейзериха ясно намечается территориальное различие в экономической эволюции королевства. В его северной, прибрежной, части, в том числе в самом Карфагене, виден несомненный хозяйственный расцвет. Продолжают строиться и реставрируются общественные и частные здания старого типа, которые украшаются великолепными мозаиками, продолжавшими римские традиции. В окрестностях городов по-прежнему существуют богатые виллы, владельцами которых теперь являются преимущественно вандалы. В противоположность прибрежным районам внутри страны наблюдается явное запустение. Территория многих городов резко сокращается, и на месте бывших городских кварталов появляются кладбища. Триполитания вообще исчезает из общесредиземноморского торгового оборота. Там торговля ограничивается местными или в лучшем случае региональными рынками. По-видимому, значительную роль в таком положении внутренних районов сыграли нападения берберов, о которых пойдет речь. Кроме того, вандальские короли, возможно, меньше обращали внимание на них, поскольку они давали меньше дохода в королевскую казну. Если прибрежные районы являлись частью еще сохранявшегося, хотя и в более ограниченном масштабе, общесредиземноморского экономического пространства, то внутренние все более замыкались в себе. Им и не нужна была золотая монета, они вполне обходились обращавшейся там серебряной и в еще большей степени медной.
Население Вандальского королевства состояло из трех групп. Первую из них составляли варвары. В 429 г. и несколько позже еще можно было говорить о вандалах, аланах и других варварах, присоединившихся к ним. Однако относительно быстро различия внутри варварского компонента населения исчезли, и все они практически стали вандалами[273]. Именно африканский поход, по-видимому, окончательно сплотил различные этнические группы, и захват Карфагена можно считать завершением появления на месте различных этнических элементов единого народа вандалов, который теперь обладал собственной территорией. Очень важным было то, что это обладание было легитимировано договорами с Империей. Вандалы, естественно, занимали в королевстве господствующее положение. Как только что было сказано, они не платили налоги и вообще не несли никаких повинностей, кроме военной службы. Зато каждый боеспособный мужчина автоматически являлся воином. Однако с течением времени вандалы, даже рядовые, стали от этой службы уклоняться. Родовая аристократия была оттеснена от политической власти, но ее остатки сохранили свое экономическое значение. Сравнительно быстро изменялся образ жизни вандалов, они привыкали жить в относительной роскоши хозяевами имений, где на них работало местное зависимое население и рабы, и не очень-то хотели отрываться от своих вилл и дворцов ради тягот военной службы. Постепенно все большее количество завоевателей оказывалось под влиянием завоеванных. Вандалы стали перенимать римский образ жизни, римскую культуру с ее латинским языком, некоторые даже давали своим детям римские имена или романизовали уже имевшиеся германские. В первую очередь это, конечно, относится к аристократии, как старой родовой, так и новой служивой. Но и рядовые вандалы не могли не подпасть под влияние своих более культурных соседей. Латынь практически сразу стала официальным языком Вандальского королевства. На ней велось судопроизводство, на ней написаны все официальные акты королевства, на ней вандалы общались и с подчиненным населением, и с властями Империи. Поэтому естественно, что вандалы должны были ее знать. Латынь, несомненно, знала королевская семья[274], и ее пример тоже мог повлиять на изучение этого языка вандалами. Влияние римской культуры на вандалов было столь велико, что даже эдикт короля Хунериха, направленный против католиков и романского населения Африки, был составлен по всем нормам римского права, воспроизводя даже обычные риторические обороты, как пожелание государя благополучия местным властям, которым этот эдикт был направлен. В этих условиях вандальским королям было очень важно сохранить «особость» вандалов, не дать им раствориться в окружающем населении. Одним из средств добиться этого было резкое противопоставление завоевателей завоеванным.
