Какая умная и проницательная женщина. Жаль, что враг. Возможно, при других обстоятельствах мы могли бы стать хорошими друзьями.

— Шантаж? Нет, конечно, просто хотела порадовать твоего отца, — выдаю свои козыри.

Женщина начинает истерически смеяться. Ловлю недоумевающие взгляды пациентов и врачей.

— Знаешь, однажды такая же маленькая сволочь, как ты, испортила мне жизнь. И ничем хорошим это не закончилось, потому что тварью в конечном счете оказалась я, — собеседница не перестает в перерывах между фразами давиться удушающим смехом.

— Что тогда случилось? — интересуюсь информацией от первоисточника.

Катя отпивает глоток горячей жидкости и пронзительно смотрит мне в глаза, которые наполняются болью.

— Я впервые взаимно влюбилась в свою одноклассницу. Отец узнал об этом и запретил мне с ней встречаться. Но я не послушалась. Казалось, что смогу свернуть горы, мне не было страшно идти против семьи.

Женщина горько вздыхает. Видно, что воспоминания даются ей с трудом, но продолжает свой монолог.

— Но реальность оказалась намного суровее, чем смогла вынести. Мы с моей девушкой вскоре расстались по её инициативе. Позже выяснила, что отец заплатил ей, чтобы она навсегда исчезла из моей жизни. И начался ад.

Катя надолго замолкает. Поддерживаю её молчание. Нам обеим есть над чем подумать.

Перед глазами всплывают картины из прошлого, где Катя выглядела сильной и уверенной личностью. Но это была лишь иллюзия. Маска, которую носят, чтобы скрыть тайные мысли и чувства. Мир сожрет тебя и выплюнет белые кости в тот момент, когда покажешь слабость. Если ты не такой, как все, считай, что тебя клеймили как раба. И будут относиться как к ничтожеству.

— Отец не смог смириться с тем фактом, что у него бракованная дочь. У него всё должно быть идеально. Устроил мне многочисленные походы по психологам и врачам, будто они могли мне чем-то помочь. Но мозги мне промыли знатно, — усмехается дочь Свиридова, — но у всех есть свои грешки, не так ли?

— Почему ты вышла замуж за Стаса?

— Он первый и единственный мужчина, который мне понравился за всю мою жизнь. Тем более отец одобрил его кандидатуру и был счастлив. Думала, что благодаря ему смогу построить семью, жить, как все обычные люди. Хотелось получить хоть какую-то свободу от контроля неугомонного родителя. Искала спасенья от моей сущности в браке и в ребенке. Перестала пить противозачаточные, проколола презервативы Стаса и забеременела. Вынудила Волкова жениться, — горький вздох разочарования эхом доносится до моего сердца.

— Но очень сильно ошиблась. Только спустя время поняла, что ни один человек не может мне помочь. И я никогда не смогу оправдать чужие ожидания.

Все мы допускаем ошибки, но цена за них порой бывает непомерно большой. И мы оказываемся не в силах за неё заплатить.

— Ты знала про аварию, которую устроил твой отец? — темная часть меня просыпается, как только перед глазами всплывают картины прошлого. И если женщина, сидящая передо мной, к ним причастна, то я уничтожу её.

— Узнала вчера, когда пришла навестить отца, — искреннее сожаление читается в глазах Кати, — прости, Соня.

И я верю ей. Инстинкты кричат о том, что она говорит правду. А я научилась доверять инстинктам.

В ту же секунду её слова развязывают нити ненависти к её личности, опутавшие сердце липкой паутиной. Если убрать всю мишуру, можно разглядеть такую же жертву обстоятельств, как и я. Глаза Катерины наполнены обреченностью и усталостью. Она тоже получила от жизни немало оплеух. Женщина, которая искала счастье как могла.

Катя достает синюю папку с документами и передает мне.

— Здесь документы на развод и передача полной опеки над Софи Стасу. Требуется только его подпись, — шокирует неожиданной новостью женщина.

— Ты с ума сошла? Стас в реанимации. Неизвестно, чем всё закончится, — суровая реальность бьет больно по сердцу. Отдаю ей документы обратно. Она какая никакая мать и нужна дочери. Не представляю, что нас всех ждет дальше.

— Всё с ним будет хорошо. Стас — боец. Это мне в нем всегда и нравилось, — жена моего мужчины вручает мне папку прямо в руки, — вы заслужили своё счастье и обязательно должны быть вместе. Может, тогда поверю в настоящую любовь.

— Почему ты не уехала подальше от отца?

— Думаешь, не пробовала. Поймали при первой же попытке сесть в поезд. И подложили под мужика, чтобы и думать забыла о девках.

Откровения Кати Свиридовой приводят в смятение. Порой люди думают, что они совершают благое дело, но не осознают, что только разрушают.

Катя забирает свои вещи и уходит. Провожаю её взглядом до самого выхода, где стройная фигура растворяется в толпе заходящих в больницу людей.

Встаю следом за ней и иду в реанимационный блок ожидать приговора врачей. Ненавижу больницы.

В зале ожидания застаю всех близких мне людей. На лицах каждого читается скорбь. Меня это начинает ужасно злить. Ни кому не позволю думать, что Стас может умереть, в том числе и себе.

— Он выживет, — говорю громко и отчаянно, оглядывая всех по очереди.

Сидим уже два часа в гробовой тишине. Стрелки на наручных часах идут ужасно медленно, будто кто-то нарочно останавливает время.

Дима отвозит беременную жену домой и приезжает обратно. Кира сидит рядом, сжимая в утешающем жесте мою руку. На измученное лицо Виктора Александровича стараюсь не смотреть.

Через ещё один час двери реанимационной распахиваются. И в проеме появляется уставший пожилой хирург. Все замирают, боясь шелохнуться. Напрягаюсь от вида доктора, который не сулит ничего хорошего. Я уже видела этот сочувствующий взгляд дважды, когда мне сообщали о смерти матери и бабушки.

Два месяца спустя.

Следственный изолятор.

Ожидаю встречи со своим непримиримым врагом. Хочу в последний раз посмотреть в глаза ублюдку, которого приговорили к десяти годам колонии строго режима. Становится смешно от приговора наших справедливых судей.

Но у меня своё представление о справедливости. Эта мразь никогда не выйдет из своей клетки. Дикого, бешеного зверя нельзя выпускать к людям. Его надо изолировать, посадить на цепь. Что и собираюсь сделать.

В комнату для свиданий приводят осужденного пожилого мужчину и усаживают передо мной. Только прозрачное стекло отделяет от монстра, расплывающегося в мерзкой улыбке.

— Вам очень идёт тюремная роба, — шиплю в трубку телефона своё особенное приветствие.

— А тебе лежать в гробу. Жаль, что вместо тебя эта роль досталась Стасу, — ржет в ответ Свиридов.

От его злорадного смеха становится не по себе. Липкое чувство страха вновь прокрадывается в сердце. Но душу его на корню.

— Недолго вам осталось смеяться, — перехожу угрозам, чтобы сбить немного спеси с человека, который даже вне воли чувствует себя королем ситуации.

— Что ты можешь сделать, соплячка? — принимает грозный вид Свиридов. Но я его не боюсь. Спокойные дни жизни этого чудовища сочтены.

— Правда думаете, что нашей целью было просто посадить вас в тюрьму, — искреннее удивление в моих глазах заставляет мужчину напрячься.

— Вы наивнее, чем я предполагала. Рано или поздно вас вытащат отсюда. А это не входит в мои планы. Просто представьте, что ждет человека, который любит насиловать юных девушек за колючей проволокой, ведь там уже всё известно о вас. И люди в вашей недавно собранной камере особенно жестокие. Сама отбирала, у большинства есть дочери. Это мой прощальный подарок. Ах, да, и рассчитывайте на постоянные стычки и наказание в карцере, ведь охранников тоже заменили. Здесь больше нет ваших людей.

Заканчиваю свой длинный монолог и удаляюсь подальше от человека, в голову которого только сейчас приходит осознание того, что он не всемогущий Бог, а всего лишь смертный человек, лишенный власти.

За два месяца нам изрядно пришлось попотеть с Кирой и ребятами, чтобы всё это провернуть. К сожалению, адвокаты Свиридова, как акулы, бились насмерть и добились отмены пожизненного срока. Но даже год жизни в тюрьме обернется для заключенного адским пламенем, разожженным из горьких слез и страданий многочисленных жертв его преступлений.