Стас не спешит ворваться в моё изнывающее тело. Медленно спускается по ложбинке к животу, оставляя влажные следы. Порхает по рваным шрамам легкими поцелуями. Спустя вечность добирается до пульсирующего бутона, раздвигает чувствительные лепестки и дерзко водит языком. Ток проходит по всей нервной системе. Пространство вокруг заполняет громкий стон.

Больше нет сил терпеть эту пытку. Хочу почувствовать его плоть в себе.

Пытаюсь откинуть его на спину и оседлать. Но мужчина не позволяет взять его за узду. Дает понять, что он хозяин положения.

— Ублюдок! — шиплю от негодования, — возьми меня уже.

Начинаю ерзать под ним, теряя последние капли терпения. Но его это не волнует. Продолжает терзать моё тело, умелыми ласками. Из глаз брызжут слезы неудовлетворения. Готова придушить этого мужчину. Приходит понимание, что это своеобразная месть за то, что хочу оставить его. Тяну мужчину ближе к лицу, чтобы посмотреть в бесстыжие глаза.

— Если ты немедленно не возьмешь меня, возненавижу тебя ещё больше, — перехожу к угрозам, в надежде, что Стас услышит.

Он замирает от моих слов и, не отводя взгляда, резко входит. Начинает жестко двигаться, дарит долгожданное облечение. Протяжный стон мужчины проникает в самые глубины сознания, унося в потоках ни с чем несравнимого наслаждения.

Просыпаюсь под барабанную дробь капель дождя по стеклу. Стас сопит рядом. Не могу отказать себе в желании рассмотреть его обнаженное тело поближе.

Всё такой же красивый. Пара новых морщин не портит его лицо. Наоборот, выглядит брутальным. На лице легкая небритость. Провожу рукой по щеке, чувствуя, как жесткие волоски царапают кожу. На миг забываю о предательстве. Но жестокая реальность не ждет смиренно под дверью, а врывается, как хозяин моей судьбы. На часах половина девятого.

Осторожно встаю с кровати и иду собираться. Скоро должен приехать Кира.

Умываюсь и одеваюсь максимально тихо, стараясь не разбудить мирно спящего мужчину. Выхожу во двор ровно к назначенному времени. Кира с зонтом в руке уже поджидает около машины, припаркованной недалеко от дома.

Ветер пробирается под одежду. Неприятный озноб проходит по всему телу, забирая тепло.

— Соня, — неожиданный отклик останавливает меня посередине двора.

В мою сторону в одних штанах мчится Стас. Быстро нагоняет и хватает за руку.

— Не оставляй нас, — болезненный взгляд прожигает в груди огромную дыру.

Не могу остаться. Не могу переступить через свои обиды и боль, накопленные за годы одиночества. Собираюсь попрощаться с ним навсегда. Но вдруг к дому подъезжает ещё один автомобиль.

Тонированное стекло быстро опускается, и из темноты салона выглядывает дуло пистолета, нацеленное в мою сторону. Не успеваю сообразить, что к чему, как Волков закрывает меня собой. Раздается серия выстрелов. Машина резко трогается с места. Скрежет шин, как осколок от взорвавшейся гранаты въедается в мозг.

Медленно оседаю вместе с раненым на землю, окрашивающим грязные лужи хлынувшей из груди ярко-красной кровью. Разглядываю лицо, исказившееся от жуткой боли, и не верю в происходящее. Изо рта любимого мужчины вырывается кровавый фонтан. Начинаю истошно орать, как раненое животное, осознавая беспощадную реальность. Поднимаю лицо навстречу холодному серому небу и проваливаюсь в спасительную тьму, ставшую частью моей проклятой жизни.

— Бабушка, почему ты после смерти дедушки так и не вышла замуж? — заинтересованно смотрю на пожилую женщину, прожившую большую часть жизни без любимого мужа.

— Знаешь, что самое страшное в жизни? — задает встречный вопрос Ба.

Пожимаю плечами, не имея представления, какой ответ она хочет услышать.

— Прожить её с нелюбимым человеком, — отвечает мудрая собеседница, — Соня, ты выбрала прожить жизнь, уехав от своего любимого. Как думаешь, найдешь ли ты счастье, убежав от самой себя и своих чувств?

— Бабушка, — смотрю с глубокой болью на родного человека, — он меня сильно обидел. Как же я могу простить его.

— За день до смерти дедушки мы с ним сильно повздорили. Я затаила на него обиду, а он ушел из дома и больше не вернулся, — тяжело вздыхает вдова.

По щеке старой женщины стекает одинокая слеза, которую она спешит скорее стереть костлявым пальцем.

— Только потеряв его, поняла, что любовь всё прощает. Жизнь так скоротечна, что в ней не должно быть места обидам. Непрощение, как веревка с камнем, брошенная на шею, потянет в воду и погубит душу.

Резкий запах нашатырного спирта приводит меня в сознание. Разгоняет чудесный сон, где мне было хорошо рядом с близким человеком, которого больше никогда не увижу. Но разговор с бабушкой заставляет задуматься о нас со Стасом. Смогу ли я жить без него?

Открываю глаза и вижу перед собой измученное лицо Киры, который вздыхает с облегчением, когда я прихожу в сознание. История повторяется. Всё та же больничная койка, тот же доктор с ватой в руке и мой друг.

— Что со Стасом? — единственное, что меня сейчас волнует. Сердце бешено бьется в ожидании ответа, боясь услышать о самом страшном, что могло случиться с нами.

— Он в реанимации, — с горечью сообщает врач.

Страх парализует, обездвиживает работу сердца. Начинаю задыхаться от панической атаки. Не могу его потерять. Жить вдали от него — это одно, но знать, что Стас похоронен в сырой земле, убьет и меня.

— Соня, выпейте успокоительное, — протягивает мне стакан с жидкостью врач. Забираю лекарство и жадно выпиваю в надежде, что это хоть как-то облегчить мои страдания.

— А где Софи? — неожиданно вспоминаю о девочке, которая осталась дома одна.

— Её отвезли ко мне домой и вызвали няню, — ответ Киры рассеивает волнение о дочери Волкова.

Вдруг в палату врывается встревоженная супружеская пара в белых халатах. В глазах обоих читается великая скорбь. Настя, как только замечает меня, кидается в объятья. Начинаем безудержно рыдать над ситуацией, из-за которой встретились впервые за пять лет. Только сейчас понимаю, как мне её не хватало.

— Всё будет хорошо, — шепчет подруга мне на ухо.

Рядом на кровати пристраивается Дима. Берет мою ладонь и крепко сжимает. Пытается меня подбодрить, но прекрасно осознает, чем всё может закончиться.

— В коридоре ожидает Виктор Александрович… Я рассказал ему о тебе, — ставит перед фактом муж подруги.

Не так представляла себе нашу встречу. Не знаю, как посмотрю в глаза отцу, который может потерять сына из-за меня. Боюсь почувствовать лютую ненависть от близкого человека. И он будет прав, ведь это моя вина. Верша свою месть, я была готова к своей смерти. К его нет, как бы не злилась.

Беру свои эмоции под контроль и неуверенным шагом направляюсь навстречу неизбежному. Пластырь лучше всего отрывать резко.

Выхожу в коридор, ища глазами Виктора Александровича. Взгляд останавливается на осунувшемся пожилом мужчине, ожидающем на скамейке. Незаметно подхожу ближе. Отец Стаса поднимает голову.

— Соня, — выдыхает мужчина и берет в плен моё ослабшее тело. Крепко сжимает в отеческих объятьях, — не могу поверить, что обе мои дочери живы.

Начинаю рыдать, когда смысл сказанных слов доходит до воспаленного сознания.

— Тише, тише, детка, — похлопывания по спине приносят неимоверное облегчение.

— Простите меня за всё и за Стаса тоже, — умоляюще прошу мужчину.

— Ты ни в чем не виновата, а сын обязательно выкарабкается.

— Какая трогательная встреча с призраком, — раздается шипение в нашу сторону. Отрываюсь от мужчины и вижу перед собой Екатерину Свиридову.

— Пойдем, нам надо поговорить, — тащит меня за собой неугомонная женщина.

Кафетерий на первом этаже быстро наполняется голодными людьми. Время близится к обеду. Мы с Катей заказываем по чашке кофе и устраиваемся подальше от любопытных глаз, спрятавшись за большой пальмой.

— Это ты со своим дружком всё устроила? — проносится тяжелый вздох, — отстранили от управления компанией, посадили отца, снимки прислали. Собралась меня ими шантажировать?